— Вполне возможно, все дело в сильном стрессе. Не бойся, — обратился ко мне, как к неприрученному тигренку, — мы тебе плохо не сделаем. Вон босс дал добро и разрешил тебе жить. А из базы ты все равно не сбежишь. Так что давай пойдем обратно в камеру по-хорошему.

— Чего ты с ней базаришь?! Скрути ее быстро! У тебя ведь тоже дар!

Скрутить меня? Из меня вырвался смешок, а рука потянулась к раковине. Я, как дикий зверь, замерла, выбирая самый удачный момент к нападению.

— Заткнись, придурок, — гаркнул Грубиян. — И дай сюда транквилизатор, пока я тебе зубы не пересчитал!

— Да скрути ее скорее! Не успеешь попасть дротиком!

— Она меня убьет! Я не могу на нее разозлиться!

Убьет? Убьет! Смерть — лучшее наказание! Особенно для тех, кто посмел меня назвать шлюхой!

Некогда выкорчевывать раковину, нужна быстрая расправа! Несмотря на то что я была на голову ниже Грубияна, смогла сомкнуть руки на его горле и оказаться с ним лицом к лицу. Разбойник в ту же секунду бросился опрометью прочь из туалета, крича: «Сейчас позову подмогу!»

Интеллигентное лицо Грубияна краснело и пухло от перенапряжения и нехватки воздуха. Его шея в моих руках казалась всего лишь свежеиспеченным багетом, сломать который не составит труда. Но так хотелось помучить его, увидеть в глазах раскаяние — где же оно? Приблизилась к его лицу ближе, не обращая внимания на то, как Грубиян пытался расцепить мои руки, и увидела в радужках его глаз вспыхивающий огонь. Что еще за чертовщина?

Мои руки моментально разомкнулись. От перепуга энергия схлынула, и мы вместе с Грубияном грохнулись на пол с метровой высоты. Морщась от боли — точно подвернула лодыжку и сильно ударилась коленями — я только осознала, что смогла оторваться от земли и поднестись к потолку. Несколько секунд назад я парила в воздухе!

Что я такое?!

Бросила оторопелый взгляд на Грубияна, и чуть не схлопотала сердечный приступ — он лежал на полу с закрытыми глазами, а на краю раковины алел кровавый след.

Мертв? Разрываясь между желанием помочь и бежать, выбрала второе. Одна секунда промедления может стоить мне жизни. Но все же переступая через его тело, преградившее путь к выходу, не сводила с него глаз, до сих пор сомневаясь (может, хотя бы пульс проверить?), и лишь поэтому уловила быстрое движение его руки, которая едва не поймала меня за ногу.

Жив! И сейчас бросится за мной вдогонку!

Выскочила в коридор и замялась на миг, решая, куда бежать. Слева послышался топот ног, и я ринулась вправо. За поворотом напоролась на тупик: коридор заканчивался запертой дверью. Что за ней, еще одна камера или выход, неизвестно. Шаги приближались. Судя по звукам, страшно было представить, скольких человек привел Разбойник на помощь. Если ничего не придумаю — мне конец. Даже если это чудовище во мне проснется, разве справится с пятью мужчинами? Тем более под рукой нет ни стула, вообще ничего. Одни голые стены и железная ручка на запертой двери.

А если я постараюсь пробудить эту силу во мне, она поможет выбить дверь? Я взялась за холодную ручку, собралась еще раз изо всех сил дернуть ее, как послышался голос Разбойника из другой части коридора:

— Ты чего? Живой? Вставай! Куда она делась?

Ответа не услышала, но не сомневалась: не пройдет и нескольких секунд, как все будут здесь, передо мной. А я буду трястись от страха, прижимаясь спиной к запертой двери.

Надо срочно что-то делать. Сконцентрироваться? Нет. Разозлиться, выйти из себя. Эти сволочи, убийцы, мучители, изверги ни в коем случае не должны поймать меня! Они… они… Не получается. Зато от страха знобило и колотило так, что футболка на спине промокла от холодного пота, а рука подрагивала, держась за ручку двери.

— О, а вот и наша беглянка. Ну что, далеко убежала? — раздался за спиной голос Разбойника. Я обернулась и застыла от ужаса: мало того, что за его спиной возвышались трое мужчин, так еще и он держал в руках что-то похожее на пистолет. Транквилизатор? Хотят усыпить меня? Этого еще не хватало!

Я подняла руки, всем видом показывая, что сдаюсь.

— Сама не знаю, что со мной происходит! Но все уже прошло! Не надо в меня стрелять, пожалуйста, я сама вернусь в камеру…

Пока говорила, за спиной раздался щелчок.

— Да конечно, — ухмыльнулся Разбойник и нажал на спусковой крючок. Кто-то сзади резко толкнул дверь, сшибая меня с ног.

— Какая тут скотина выламывает дверь в мою лабораторию?! — услышала голос Лысого, едва не впечатавшись носом в бетонный пол, — вовремя выставила руки. Зато наверняка содрала ладони и локти — их обожгла боль. Пофиг! Как можно резвее подорвалась на ноги и шмыгнула мимо падающего на пол Лысого, которому прилетел в грудь дротик.

Яркий свет ударил по глазам. А от вида пустых клеток в человеческий рост и медицинских столов, заваленных инструментами, перехватило дыхание. Я бы закрыла за собой дверь и продолжила офигевать от увиденного, но Лысый, как назло, лег прямо на пороге. Поэтому я бросилась вперед, мимо клеток, столов, опешившего Киселя, который застыл с тряпочкой в руке, прервав вытирание каких-то грязных разводов на железной поверхности стола. Пролетела мимо выбивающейся из всего интерьера односпальной кровати со смятыми простынями и разбросанными на ней датчиками. Мимо незнакомого мужчины, болтающего по телефону. Мимо вешалки и кофейного аппарата к вожделенной двери.

Кажется, в меня еще пускали дротики, потому что Кисель вдруг не своим голосом пророкотал:

— Здесь запрещено стрелять! Это лаборатория, ослы безмозглые!

Шум, крики за спиной побуждали нестись все быстрее. Мысли разбегались из головы, в кровь врывалась энергия пробудившегося чудовища — и в этот раз я с облегчением встретила ее. Дверь, отлетевшая в сторону от удара с ноги, открыла путь к свободе: вверх потянулась освещенная лестница.

Не тратя времени, чтобы закрыть дверь, бросилась по ступенькам вверх. Причем ноги задвигались так быстро, что я чуть не испугалась. Лишь на секунду замерла посреди лестницы, борясь с возвращающимся сознанием, и вновь устремилась вперед.

Следующая дверь тоже не была закрытой. Выскочив за нее, я оказалась в холле загородного дома, и глаза мгновенно нашли путь к свободе — окно. Хорошенько разогнавшись по блестящему в ярком свете люстры ламинату, я подпрыгнула и боком бросилась в стеклопакет. Сопротивление, несмотря на хруст и треск, показалось ничтожным, я разорвала его, как бумажку.

И полетела кубарем в палисадник.

В доме грохотали тяжелые шаги, разносились указания, а я морщилась от режущей все тело боли, не в силах встать. Мое чудовище совершенно сумасбродное! Вытолкнуло меня через окно на улицу, а теперь уснуло, оставив рыдать с плотно стиснутыми зубами, которые сцепила лишь для того, чтобы через них не вырвался крик. Пока энергия не схлынула из вен, я вообще не чувствовала ничего, кроме драйва, острого желания скорее обрести свободу и ощущения, что мне любая преграда нипочем.

А теперь за все расплачивалась. Хоть бы ничего не сломала. Но не должна, по идее, потому что вылетела из окна первого этажа. Надо как-то попробовать подняться. Раны, скорее всего, постепенно затянутся, нужно лишь им немного помочь — вылезти из рассадника микробов, то есть из дурнопахнущей клумбы. Возможно, она и неплохо пахла, но меня раздражал этот сладко-приторный запах неизвестных цветов, которым не повезло помяться подо мной. Потом вытащить, морщась от боли и отвращения, несколько осколков из левой руки.

Наконец я поднялась на колени и заметила, что где-то потеряла туфли. Принялась вертеть головой по сторонам, с удивлением обнаруживая, как хорошо вижу в темноте. Все вокруг казалось подсвеченным каким-то нереально-космическим светом.

— Она должна быть где-то здесь! — донеслось откуда-то уже со двора. Некогда брезговать бегать по земле босиком. Хочу я, черт возьми, жить или нет?!

Еле слышный толчок энергии вспыхнул в сердце и погас. Сложилось впечатление, будто я собралась завести машину и вдруг обнаружила, что бензин закончился. Что… что такое? Эй, оно больше помогать мне не собирается? Устало?!