Я несколько минут раздумывала над предлогом, по которому могла бы выйти из номера. Просто не хотелось показаться девушкой, которая сразу начинает нервничать и отправляться в поиски, если парень задерживается.

Наконец вспомнила, что хотела как раз с утра сделать несколько фото в саду. Достала сумку с фотоаппаратом из шкафа, и меня осенило: надо ведь удалить объявление о продаже. Ноутбук включать долго, с телефона намного быстрее. Правда, придется его тоже включить. И не испугаться количества пропущенных звонков и сообщений.

Я решила включить смартфон всего на минутку — удалить объявление и выключить снова. Но все-таки после того, как его стерла, леший дернул глянуть, что в потоке входящих сообщений. Около десятка пропущенных с неизвестных номеров. Один от Глеба. Надо же, а я думала, будет больше. Зато тридцать восемь от мамы.

Черт. Ему-то я смску написала, а мама вообще не в курсе где я и что я. Надо бы ей позвонить и успокоить, что меня еще не похитили инопланетяне или работорговцы.

Не успела я ее набрать, как смартфон вздрогнул в руках от вибрации. Тяжело вздохнув и приготовившись выслушивать нотации, я опустилась на краешек кровати с фотоаппаратом в руках.

— Майюша! Ты где пропала? Я тут уже себе все локти сгрызла… — неожиданно тревожный голос удивил. Обычно мама сразу начинала его повышать.

— Со мной все в порядке. Я остановилась в отеле. Мне просто надо побыть одной.

— Ну куда же в таком состоянии и побыть одной? Возвращайся домой. Ты же знаешь, я всегда тебе рада.

Еще бы. Так рада, как людоед необитаемому острову.

— Мне действительно крайне необходимо какое-то время побыть в тишине и все хорошенько обдумать.

Тяжелый вздох — и она вновь залепетала:

— Ладно. Понимаю. Но ты хотя бы мне звони время от времени. Я ведь волнуюсь, в конце-то концов, — снова вздох. Если бы я плохо знала свою мать, то точно подумала, что обо мне беспокоятся. Но вот в ее словах то тут, то там проскальзывала фальшь. Дело не в том, что она вообще никогда не волнуется обо мне, как о своей единственной дочери. А просто складывалось впечатление, что ей не терпится сказать мне что-то совершенно другое, и она спешит быстренько показать, как волнуется, чтобы потом перейти к главной причине звонка. Наконец пауза закончилась и мама добавила: — Обдумай все. Правильно. Пусть эмоции схлынут. Решение о разводе нужно принимать на ясную голову.

— Вот только не надо убеждать меня в том, что мы с Глебом помиримся! — кажется, я начала догадываться, к чему идет разговор. Уже хотелось бросить трубку.

— Я тут ни при чем. Разбирайтесь сами. Просто хотела сказать, что не стоит делать поспешных выводов.

Как я и думала. Он уже успел ей позвонить — и наврать обо мне с три короба.

— Вот и отлично. Поэтому я тут подольше останусь, чтобы хорошенько взвесить все за и против, — сказала так лишь для того, чтобы скорее закончить разговор. Сейчас я, как никогда, была убеждена в том, что в ближайшем времени наконец-то разведусь.

— Подольше? — Она явно была не в восторге. — Послушай, развод разводом, но у меня к тебе есть другой разговор. Тебе в ближайшие дни необходимо встретиться с одним очень важным человеком.

— С каким человеком?

Мама редко разговаривала таким заговорщицким тоном, будто собиралась организовать мне встречу с самим президентом. И никогда ни с кем специально не знакомила меня, да и клиентов мне не подкидывала.

Что-то все это мне не нравилось. Какое-то плохое предчувствие прокралось в сердце. Но, черт возьми, чем мне родная мать может испортить жизнь? Да ничем, от чего я бы не смогла отбрыкаться.

— Дочка, не хотелось бы, конечно, говорить об этом по телефону. Может, мы с тобой сегодня где-то посидим в кафе и побеседуем?

Этого еще не хватало. Не удивлюсь, если Глеб специально попросил мою маму привести меня в какое-то место, чтобы потом там «случайно» оказаться и начать давить на меня, упрекать и так далее.

— Я понимаю, что ты уже говорила с Глебом. Но я никуда не пойду. Не хочу его видеть.

— Глеб здесь ни при чем! — выкрикнула она так, что меня оглушило. — Эта встреча не относится к разводу никаким боком!

— Тогда что это за человек? Если ты не объяснишь мне ничего, то я уж точно никуда не пойду.

Хотя я сомневалась и в том, что пойду куда-то даже после объяснений. Не удивлюсь, если Глеб с моей матерью проработали целую стратегию, чтобы выманить меня из норки.

— Этот человек — твой отец.

Что-то оборвалось в груди и рухнуло вниз. За всю жизнь я ни разу не видела его, а мама вечно отмалчивалась на мои вопросы о нем. Лишь несколько скупых фактов — все, что знала о своем отце. В свидетельстве о рождении стоял прочерк, но, возможно, моего отца зовут Василием, раз у меня отчество Васильевна.

Что ему вдруг понадобилось через двадцать лет? Он ни разу не вспомнил обо мне и теперь вдруг объявился? Захотелось на старости лет найти того, кто будет стакан воды подавать? Как бы там ни было, он этого не заслужил.

— Твой отец, — продолжила мать непривычно хриплым голосом, — на самом деле всю жизнь платил алименты. К сожалению, он не мог с тобой видеться, но всегда мне — нам! — помогал финансово.

— Ты же говорила, что мой отец был каким-то бедным музыкантом рок-группы! И что вы познакомились на концерте, недолго провстречались, он укатил на гастроли и больше не вернулся.

— Ну не могла же я тебе тогда сказать, что твой отец директор крупной компании. Наш роман был действительно коротким, а у него семья, сын. Я не хотела рушить его семью, но сказать, что беременна, была обязана. Мы сошлись на том, что я никому не говорю, чья ты дочь, а он не отказывается от уплаты алиментов и от финансовой помощи.

Мне сложно было это переварить. Голова взрывалась. Чертовски бесило то, что часть моего прошлого — пусть и грустная его часть — вдруг оказалась обманом. Я никогда не удивлялась, откуда у мамы деньги, ведь у нее был и есть собственный салон красоты.

Правда, я и никогда не интересовалась, как она умудрилась накопить достаточную сумму, чтобы его открыть. Ведь раньше, как говорила, работала всего лишь косметологом.

— И что изменилось теперь? — я не узнавала свой дрожащий, надломленный голос. Было больно, словно кто-то вскрыл на сердце застарелый рубец. — Зачем я ему вдруг понадобилась?

— Майюш, успокойся. Ох, говорила же, что надо встретиться в кафе и спокойно все обсудить. Понимаю, что для тебя это шок. Но когда ты узнаешь всю картину целиком, поймешь, что шок, вообще-то, приятный.

— Да что тут может быть приятного?!

Голос матери резко изменился — в нем задрожало едва сдерживаемое ликование.

— А то, что его законнорожденный сын отказался от наследства в виде компании. Понимаешь? Твой отец мне вчера позвонил и сказал, что хочет отдать свою компанию тебе. На секундочку, совсем не маленькую. Он владеет мобильным оператором.

Хорошо, что я присела в начале разговора. Но и сейчас кровать показалась каким-то эфемерным, неустойчивым объектом. Земля вот-вот должна была проломиться подо мной.

— Твой отец готов встретиться с тобой в любой день для подписания бумаг. Ты понимаешь? Несколько подписей — и ты станешь миллионершей!

Мне точно обрушили на голову мешок с мукой. Причем, драный мешок. И теперь мука, казалось, облепила меня белым, тяжелым туманом. Кружила в воздухе, мешая дышать.

Это какой-то развод. Просто сумасбродный способ вытащить меня обманом в город. Глеб звонил только раз, ибо прекрасно знал, что если я выключила телефон, то не буду с ним разговаривать и — тем более — видеться. А мама… ей я обычно доверяю. Доверяла… С каждым разом, когда она заступается за Глеба, доверие ломается и осыпается. Скоро от него ничего не останется.

Потому что доверять — это значит быть уверенным в том, что человек желает тебе только хорошее. Не знаю почему, но мне все больше казалось, что мама находится на стороне моего мужа. Хотелось бы мне однажды убедиться, что все мне лишь казалось. Но пока что не выходит.