— Добрый вечер, можно с вами сколько-нибудь проехать по трассе? — прокричала я водителю фуры через открытую дверцу. Подавшись вперед, мужчина обвел меня внимательным взглядом и махнул рукой:

— Залезай.

Наконец-то мне повезло! За последние полчаса, пока я пыталась притормозить хоть какую-то машину, меня продуло насквозь осенним ветром. Так что я была непомерно рада забраться в теплую кабину фуры и помчаться прочь от поля, где гулял пронизывающий ветер.

— Бросай рюкзак назад.

Окоченевшими пальцами, которые плохо слушались, я сняла со спины черный рюкзак и положила его за креслом. Сзади находилась пустая койка. Вот, оказывается, где спят дальнобойщики. Я впервые ехала в фуре и теперь с любопытством рассматривала интерьер. Но больше всего внимание привлекало огромных размеров ветровое окно. Проезжая часть была как на ладони.

— Замерзла? — спросил мужчина, заметив, как я спрятала кулаки в длинные рукава темно-синей кофты. Неловко улыбнувшись, я кивнула. — Включу сильнее печку. — Он потянулся к нужной кнопке, говоря: — Ты неудачное место выбрала для автостопа. Первый раз?

— Неудачное место?

— Впереди железнодорожный переезд, и водители перед ним в последнюю очередь думают о том, чтобы подбирать кого-то. В следующий раз голосуй после него. Да и одевайся в светлые цвета. Тебя в темном плохо видно вечером.

— Возьму на заметку.

Немного неприятно слышать в свой адрес обращение на “ты”, даже не обменявшись именами. На вид водителю было лет тридцать с хвостиком (точно определить возраст мешала кепка и двухдневная щетина), а мне на вид, в широкой кофте и узких штанах, концы которых я заправляла в кеды, было немногим больше восемнадцати. На первый взгляд между нами лет пятнадцать разница в возрасте — чем не повод обращаться ко мне на “ты”? Вот только мне уже давно не восемнадцать. Тополиный пух, жара, июль… Ночи такие звездные… Детство без компьютеров и все в таком духе.

— Как тебя зовут?

— Света, — произнесла я первое имя, которое пришло в голову. — А вас?

— Август.

— Август? — переспросила я. Не отрывая глаз от дороги, он кивнул, улыбаясь, и добавил:

— Мои родители были романтиками. Назвали меня в честь месяца, в котором познакомились.

Ну хорошо, что не в декабре, улыбнулась я про себя. Мой взгляд спустился от его лица к футболке, пробежался по мускулистым широким плечам, по сильным рукам. Его внешний вид немного разрушал образ обычного дальнобойщика. Если этого мужчину побрить и одеть в майку — стал бы в точности, как мой бывший тренер по фитнесу. Еще и место на безымянном пальце пустует. Неужели закоренелый холостяк? Надеюсь, ему в голову не придет просить меня расплачиваться за дорогу чем-то большим, чем “спасибо”.

— Чем занимаешься по жизни? — спросил он, когда я уже прекратила его разглядывать и засмотрелась на горизонт, где сквозь верхушки деревьев пробивался серп луны. Если отвечу водителю правду, то, как минимум, он выгонит меня, а как максимум — сдаст ментам или журналистам. Придется врать.

— Училась на экономическом, но бросила и пошла на курсы. Сейчас работаю мастером маникюра в салоне красоты…

Идеальная ложь — любой бы мужчина не вникал в подробности такой профессии. На одном описании должности я не остановилась, рассказывала дальше. Лучший вариант не запутаться во лжи — пересказывать чужую историю. Единственный человек, которого я так хорошо знаю, — моя сестра.

Но как только мой рассказ о жизни дошел до момента, когда пора было сообщить, куда лежит мой путь, пришлось сочинять наобум.

— А в Сочи недавно переехала моя одноклассница. Пригласила к себе.

— До Сочи я не доезжаю. Высажу тебя в Краснодаре. Идет?

— Просто отлично, — улыбнулась я. — А что вы везете, если не секрет?

— Мебель. Как видишь, наши причины поездки в чем-то похожи. Я везу мебель хозяев, которые переезжают в Краснодар. И не обращайся ко мне на “вы”. Чувствую себя старым.

С течением нашего непринужденного разговора я расслабилась, откинулась в удобном кресле, прогрелась и даже забыла, как совсем недавно проклинала все на свете, стоя на трассе с тяжелым рюкзаком за плечами. Но настоящая причина столь рискованной поездки не выходила у меня из головы. И как только наш с Августом разговор прерывала тишина, тревожные мысли и волнение возвращались ко мне.

— Через сколько мы будем в Краснодаре? — спросила я, чтобы отвлечься и снова завязать разговор.

— Утром. Я спать не буду, а ты можешь прикорнуть сзади.

— Утром — это даже лучше, чем отлично. Но я пока не уверена, захочу ли спать.

— Не сомневайся — там спать удобно.

Любая девушка будет бояться спать в чужой машине с малознакомым мужчиной за рулем. Вот и меня точил червячок страха. А с другой стороны: если я и этой ночью не посплю нормально, то завтра буду похожа на неудачный гибрид панды и черепахи. А такой облик не подходит для исполнения задуманных мною планов.

Когда мы подъезжали к заправке, Август предложил перекусить, но аппетит за весь день у меня так и не появился. А вот от кофе я бы никогда не отказалась, о чем и сообщила моему новому знакомому.

— Давай все-таки возьму тебе чай? Кофе помешает заснуть.

Август остановил фуру у обочины.

— Тогда мне черный чай с сахаром.

— Останешься здесь или прогуляешься со мной?

— Если можно, я подожду тебя здесь. Я еще не готова променять тепло на стужу.

— Тогда не скучай, — улыбнулся он, забрал ключи и выскочил из кабины.

Красивая у него улыбка. Соблазнительная и одновременно обезоруживающая. Наверняка он многим девушкам этой улыбкой растопил сердце. Встретились бы мы при других, более благоприятных, обстоятельствах — я б тоже позволила себе растаять.

Но сейчас я выждала полминуты и выглянула через боковое окно, прислушиваясь, — тихо и никого. Наконец-то я могу почесать место под бюстгальтером, к которому крепилась самодельная кобура с мини-пистолетом. Еще нож, раскладной, лежал в кармане. Жаль, что не получилось прихватить с собой из лагеря еще и запас патронов.

Слова Командира снова прозвучали в голове:

— Вика, ты спятила?!

— Я. Не. Спятила! — ткнула я пальцем в него. — Что сумасшедшего в желании узнать, куда пропала моя сестра?

— Я тебе запрещаю покидать лагерь! — прокричал он.

Его мощный голос отразился от стен моей маленькой комнаты и оглушил меня. Сжав кулаки до боли, я набрала полную грудь воздуха и спокойно, но с нажимом ответила:

— Я — единственный родной для нее человек. Пусть я не могла видеться с ней все эти годы, но я буду оберегать ее во что бы то ни стало.

Не услышав слов в ответ, я вернулась к кровати и продолжила с особым остервенением запихивать вещи в рюкзак. Куда всунуть ботинки? Уже некуда. Придется оставить шерстяной свитер и кепки здесь. Брать, не брать пистолет?..

— Ты забыла, почему находишься под домашним арестом?

— Под арестом? Вот, значит, как мы заговорили? — Я выровнялась, сложив руки на груди. — А сначала это называлось: никуда не выходи, ведь это для твоей же безопасности.

Командир нервно вздохнул и перевел взгляд с меня на люстру. Если разговор окончен, то и мне задерживаться здесь нечего. Я запихнула ботинки в рюкзак, взвалила его на плечи и пошла к двери.

— Уйдешь — я тебя вычеркну из Списка, — сообщил Командир, когда я с ним поравнялась плечо к плечу.

Серьезная угроза. Но она меня не остановит.

— Вычеркивай, — ответила я и сделала шаг к двери.

— Совсем не боишься Инспектора?

Этот вопрос меня остановил на полушаге, но не для того, чтобы вернуться. Возьму-ка я на всякий случай хотя бы карманный пистолет.

Если бы несогласные не дали мне в лагере приют, то, вполне возможно, меня б уже давно нашел Инспектор и доставил под стражу. Но данный мне приют — это громко сказано, больше моя жизнь была похожа на отбывание заключения в уютной камере без решетки и с вольными прогулками по “тюрьме”.