— Что раскудахтались? — Джагг дочитал текст новости. — Открытие китайских серверов еще не подтвердили, а шанс в десять процентов не сильно больше прошлых пяти. Все равно ведь, по сути, пятьдесят на пятьдесят — либо да, либо нет.

— Главное, чтобы бета-тест не ускорили, а то Орда даже приплыть не успеет. — Было непривычно слышать Сладика. За время разговора он сказал уже, кажется, больше слов, чем за все наше знакомство до этого.

— Не только Орда, многие сегодня-завтра уже вещи собирать планировали, а бета-тест же специально сделан, чтобы игроки могли без вайпа первыми в обновление войти. — Джагг махнул рукой. — Собираемся, на наши дела это никак не влияет.

— Народ, это пипец, — подал голос Фрисби, — откройте карту.

Что-то в голосе вечно хладнокровного Фрисби заставило меня забеспокоиться. Открыв карту, я сначала не понял, куда смотреть. Вроде ничего не поменялось, только над материком появилась координатная сетка без подписей. Но потом до меня дошло, о чем говорит мурлок. Туман сдвинулся — или скорее расширился. И теперь его край заходил ровно на тот участок, где нас ждал четвертый обелиск.

— Етить тебя колотить. — Джагг точно сформулировал мысли, которые нас всех посетили. — Сколько, говорите, игроков вернулось из тумана?

— Живых? Если живых, то ноль.

— Сладик, какой прогноз?

Тот поскреб чешую на затылке, буркнул что-то типа «ща» и задумался. Меня удивило, что задачу поручили ему. Хотя, с другой стороны, логично. Если Джагг голова, Жгуча — пылкое сердце группы, а Фрисби — руки, то Сладик — ноги. Значит, ему и строить маршрут.

— Туман движется медленно, но верно. Нам придется пройти километров семь вглубь тумана. Что в нем, никто толком не знает. Есть упоминания о химерах и нагах, но все еще фильтровать нужно. — Сладик чертил палочкой на земле что-то похожее на карту. — Главный вопрос, идут ли монстры вместе с туманом, но это мы узнаем только на месте. Короче, не знаю, что еще думать, шустрей идти надо. Быстрее войдем, быстрее выйдем.

Спорить никто не стал — собрались, встряхнулись, выпили по зелью для восстановления выносливости и побежали. В теле аврорианца я неожиданно для себя полюбил бег. Хотя в Академии на уроках физкультуры я его ненавидел. Стометровки на морозе, эстафеты с палочкой, которую тебе передавали не иначе как ударом по голове, — все казалось тогда неправильным, особенно если знать, что другие дети для физического развития комфортно играют в виртуальный теннис или футбол. А сейчас мне нравилось бежать, и даже остановки, чтобы подождать коротконогих мурлоков, не раздражали.

Полоса тумана стелилась между деревьями примерно на уровне колен. Густо-молочная белизна перекатывалась волнами над землей, безмолвно разбиваясь о невидимую границу, перед которой мы стояли уже несколько минут. Если по прямой, то здесь был самый короткий путь к обелиску.

— А если с дерева на дерево? — спросил Фрисби.

— Метров пятьдесят пропрыгаешь, а дальше как? Там деревья кончаются, — фыркнула невысокая Жгуча, которой туман доходил почти до пояса.

— Дело же не в тумане, он вряд ли ядовитый, — вмешался я. — Дело в тех, кто приходит с туманом. Джагг, что делать будем?

— Идем шаг в шаг — медленно, аккуратно. Каждый контролит свой сектор, ты в центре. — Джагг шагнул в туман. — Прохладно. Что тормозим? Начало бета-теста ждать будем?

Джагг сделал еще шаг и еще, за ним пошла Жгуча, потом я, замыкали Сладик с Фрисби. Туман действительно оказался прохладным, а идти было тяжело, как в мутном после шторма море. Нащупываешь с сопротивлением, куда бы поставить ногу, вздрагиваешь от прикосновения всякого мусора и очень боишься, что сейчас кто-нибудь цапнет тебя за лодыжку. Мы прошли уже больше ста метров, миновали редкую полосу леса и стали углубляться в болото. «Темное зрение» молчало, лишь где-то на границе видимости мелькали тусклые оранжевые искорки.

Послышался шепот, но слов нельзя было разобрать — в памяти застревали лишь их обрывки. И чем глубже мы заходили в туман, тем больше было голосов, а сам туман поднимался все выше и выше. В бормотании я разобрал что-то похожее на «боль», «отчаянье» и «утрата», но постарался не отвлекаться на эту магию. Поверх голов впереди идущих я увидел бледную верхушку обелиска, торчащую из тумана, и сконцентрировался на ней. Джагг тоже ее заметил и, взвалив на плечи Жгучу, которой туман был уже по шею, пер вперед.

А вот сзади дела были хуже. Фрисби достал копье и периодически бил им в туман, приговаривая что-то про опыт. Сладик размахивал метательными топорами, будто отбивался от комаров вокруг головы. В какой-то момент он споткнулся и, припав на одну ногу, с головой скрылся под очередной волной тумана. Вынырнул, тяжело дыша и отплевываясь, и заорал: «Прочь из моей головы!» Потом бросил оружие и стал бить себя по глазам и ушам, будто не желая ничего больше видеть и слышать.

Когда Фрисби добежал до него, было уже поздно. Сладик умудрился выцарапать себе оба глаза и оторвать правое ухо. Боли он не чувствовал, даже начал смеяться, отвернулся от нас и побежал.

— Стой! — закричал Джагг, но не Сладику, а Фрисби, который собрался догнать товарища. — Обернись!

Я обернулся вместе с Фрисби и почувствовал, как холодок тумана поднялся по позвоночнику. Между нами и обелиском частично на земле, частично на двух деревьях, стоящих метрах в двадцати друг от друга, разлеглась огромная змея с отростками наподобие рук и мертвой костяной маской вместо лица. Сквозь частокол оголенных зубов торчал змеиный язык. Глаз и носа у твари не было, только пустые провалы. Цепляясь лапами за деревья, она двинулась на нас, перекатывая длинное тело по земле.

«Древняя химера. Уровень: 544. Уязвимости и слабые стороны неизвестны. Это фиаско, братан».

Описание из вики Эфира плавно перешло в оценку ситуации — непонятно было даже, сам ли я это сказал вслух или Джагг. Но, учитывая формулировку, всплывшую в памяти из моего детства, скорее все-таки я. Джагг же сбросил на землю Жгучу и сказал:

— Беги к обелиску, мы задержим.

Фрисби разбежался и прыгнул, намереваясь с размаху воткнуть копье в загривок химере. Но тварь оказалась быстрее. Молниеносный взмах лапой — и она перехватила Фрисби прямо перед собой. Поднесла ко рту, перекусила копье, понюхала мурлока и резко отстранилась. Я подумал, что сейчас просто выкинет, но она подняла вторую лапу и, взяв Фрисби за ноги, без видимых усилий разорвала его пополам. Одну половину отбросила в нашу сторону, а из второй когтем выковыряла сердце и, как семечку, закинула себе в пасть.

— Тоже способ. — Джагг подтолкнул меня. — Беги, дебил, видишь же, что задержим!

Я перепрыгнул через останки Фрисби и побежал к обелиску, не оборачиваясь и высоко поднимая ноги. Юркнул мимо монстра в момент, когда его задерживала Жгуча. Я слышал ее резко оборвавшийся крик, полный боли, потом яростный охрипший вой Джагга. Краем глаза увидел, как химера когтем пробила темечко мурлочихи и с мерзким звуком высосала ее мозг. Джагг выпустил аквилонский огонь, но тот растаял в тумане так же быстро, как появился.

Я обежал обелиск и упал на землю, спиной прислонившись к основанию. Туманная белизна окружала обелиск, но не касалась его, оставляя приблизительно метровый зазор. Она закручивалась воронкой, выбрасывая к камню длинные языки, но те отдергивались с шипением и брызгами.

Джагг еще держался, но больше не атаковал, а лишь скакал по деревьям, как белка-летяга, уворачиваясь от лап химеры. Было понятно — сейчас он выдохнется, отдаст мозги и сердце, и пятисотуровневая тварюга примется за меня. Я отлип от обелиска и попытался активировать рассеивание приона, но темные нити тянулись сантиметров на десять, а потом таяли. «Кулак обезьяны» тоже вызвать не удалось. В отчаянии я саданул прикладом по камню. «Это фиаско, братан», — опять в голову пришла эта нелепая фраза.