Она его совсем не знала, но все равно шагнула к нему, разгоняя тьму. Она отползала от нее, извиваясь, как настоящие черные черви.

− Что за дрянь? − прошептала она, морщась, а потом сделала еще шаг и вдруг поняла, что эта тьма выползает прямо из человека перед ней, роняя на пол капли алой крови.

Он обернулся и пораженно прошептал.

− Ты? Как ты здесь оказалась?

Его голос она сразу узнала.

− Ваше Высочество? – спросила она, себе не веря.

Он не был бледен, и глаза его были ярко-зеленого цвета: такие же, как камень в перстне на его руке.

− Уходи, тебе нельзя здесь быть, это опасно, ну же…

Понимая, что она его не слушает, Гэримонд попытался ее оттолкнуть, но она схватила его за руку.

− Я не оставлю тебя здесь одного, − сказала она, и ее рука засияла, еще больше разгоняя тьму.

− Это нелепо, − прошептал Гэримонд, но не стал с собой бороться, притянул ее к себе, обнял. И в этот миг комнату залил яркий свет, и уже в этом свете она сама обняла его, точно зная, что ее судьба − никогда его не отпускать… одного… во тьму…

Ювэй не успела упасть. Ее подхватили холодные руки Гэримонда быстрее, чем ее обессиленное тело опустилось на пол, но стоило его холодным рукам коснуться кожи, как слабость отступила. Наваждение рассеялось, и она заглянула в его глаза. Черные.

− Ювэй? Ты в порядке? – едва слышно спросил принц, боясь ее отпустить.

− Все в порядке. Не стоит беспокоиться, − сказала она, неловко освобождаясь от его рук.

Взгляд короля, как ей казалось, прожигал ее насквозь, потому она поправляла свой костюм и строго спрашивала:

− Я могу идти?

− Да, − будто ничего не произошло, ответил Гэримонд и повернулся к отцу. – Извини за ожидание. Идем.

Он пропускал короля в комнату и провожал адъютанта взглядом. Она в дверях обернулась, и он не смог не улыбнуться ей.

«Даже если она не знает, − думал Гэримонд, − она – мой грааль».

− Что произошло? – строго спросил король, переступая порог комнаты принца. Он и не хотел бы на него злиться, но не получалось.

− Все, как и должно быть, − спокойно ответил Гэримонд. − Я получил всю силу и стал стабилен.

− А Ювэй здесь причем?

Гэримонд не спешил отвечать. Он прошел в глубь комнаты, коснулся спинки собственного кресла, пытаясь подобрать слова, но так и не придумал, как объяснить отцу все то, о чем он даже не догадывался. Король не знал ни о хранителе, ни о граале, ни о стигматах, даже о кошмарах сына он ничего не знал.

– Что между вами происходит!? – спрашивал король, не в силах ждать ответа.

«Ей не страшно», − подумал Гэримонд, но, обернувшись к отцу, только отрицательно покачал головой.

− Что все это значит? Объяснись немедленно?! – велел король.

Он впервые повышал на сына голос, впервые требовал и по-настоящему злился, но Гэримонд только вновь покачал головой.

− Прости, − сказал он, занимая свое место.

− За что?! – почти испуганно спросил король, опускаясь напротив. – Что ты скрываешь?

Он спрашивал шепотом, и голос у него дрожал от внезапного понимания, что ничего не знает о мыслях сына. Его странные манеры, чудаковатости правитель всегда считал блажью, а теперь испугался их.

− Ответь! – потребовал король, едва не ударив кулаком по столу, но Гэримонд только посмотрел ему в глаза.

− Все что-то скрывают, отец, а магу не прожить без тайн…

− Каких еще тайн?!

Гэримонд лишь головой покачал, давая понять, что ни о чем говорить не станет, сам ведь едва понимает, что происходит.

− Почему? – спросил король уже без злости, но с отчаяньем.

− Прости, но я не просто так завожу тайны. Об этом я не могу говорить.

− Отлупить бы тебя, − вздохнув, сказал король.

− Отлупи, ты имеешь на это право, − шепотом ответил Гэримонд, − но тогда я не смогу гарантировать, что буду в состоянии явиться на бал.

− И в кого ты такой хладнокровный? Твоя мать-эльфийка строгой была, но чтобы так…

− Я – аграаф, чего ты еще ожидал? Я был рожден таким, забыл?

Король покачал головой.

− Это не так. Ты сейчас просто показываешь мне свое недоверие.

Гэримонд только вздохнул. Снова просить прощения он смысла не видел, но буквально кожей чувствовал, как внезапно натянулись его отношения с отцом, только изменить он ничего не мог.

Король перемен тоже ждать не стал. Он просто встал и хотел молча удалиться – ведь если ему здесь не доверяют, то и говорить не о чем.

− Отец, − остановил его внезапно Гэримонд, но не извинился, а попытался предостеречь: − Что бы ни сказал сегодня Грэстус, не верь ему. Он может быть опасен.

− Почему? – спросил король, спокойно обернувшись, будто в нем не было обиды.

− Я ему не верю, − пожав плечами, сказал Гэримонд. – Обещай, что тоже не станешь ему верить.

− А если он расскажет мне о твоих тайнах? – хмурясь, спросил король.

− Если его слова зародят в тебе сомнения, приходи ко мне, и я объясню или опровергну их. Просто не стоит ему верить сразу, хорошо?

− А если я посчитаю, что с тобой не стоит об этом говорить? Что если я не захочу с тобой обсуждать его слова?

− Посоветуйся с Агиманом. У него хватит чутья отличить правду от лжи. Лучше без Агимана даже не говори с ним. Он аграаф, если он захочет…

− Ты еще запрети мне принимать гостей! – возмутился король.

− Если бы я мог запретить Грэстусу приближаться к нашему королевству, я бы это сделал, − так же прямо и неожиданно резко ответил Гэримонд.

− Я буду делать то, что сочту нужным, − зло ответил король и вышел, заставляя Гэримонда тяжело вздохнуть.

Что не так было с Грэстусом, принц и сам не понимал, но что-то было. Слишком долго он жил, слишком не походил на других аграафов: если бы не черные глаза, Гэримонд и вовсе назвал бы его самозванцем, а тот зачем-то явился в королевство именно ко дню его совершеннолетия.

«Что тебе нужно?» − подумал Гэримонд и, прекратив мучать перстень, стал нервно выкручивать пальцы, пока не заметил черные следы на собственных ладонях. Удивленно посмотрев на свои руки, он вдруг понял, что те словно измазаны сажей.

«Откуда?» − спросил он сам себя и тут же вспомнил, как вцепился в Ювэй в своем видении.

− Не может быть, − прошептал он, и края мрака прямо на его руках пришли в движение.

− Нет, − дрогнувшим голосом сказал Гэримонд. – Больше ведь не должно быть кошмаров, не должно…

Мраку было плевать, что он об этом думал.

…Он взмыл будто птица, накрывая все вокруг, не оставляя ни капли света, а Гэримонд стоял в этой тьме, затаив дыхание, и молчал, ожидая нового страшного виденья…

В это время Ювэй за стеной потерла странную белую пыль на своих ладонях, не понимая, откуда та могла взяться.

…Края света резкой вспышкой ослепили ее на миг!

Ее окружил свет.

Он был во власти мрака, а вот стен между ними больше не было.

Они стояли и смотрели друг другу в глаза.

Она была облачена в белые прозрачные одежды, едва прикрывающие ее наготу, подобно святой богине, которой нечего скрывать и нечего бояться.

Он же был совсем другим. Его тело стягивала черная кожа, не дающая даже вздохнуть свободно, но черные глаза сверкали.

− И снова ты, − спокойно прошептал Гэримонд. − Почему ты здесь?

Ювэй лишь пожала плечами, сама не понимая ничего из того, что чувствовала и видела своими глазами. Она просто надеялась, что он знает больше, приближаясь к нему.

− Зачем здесь ты? – спросила она тихо, будто ее голос мог что-то разрушить, и протянула к нему руку.

− Я? – удивился Гэримонд. – Я всегда здесь. Я таким уродился. Это мой рок…

− Рок… Ты веришь в судьбу?

Принц лишь коротко кивнул. Было бы смешно в нее не верить, родившись аграафом. Если у всех остальных судьбы могло и не быть, то у него она определенно была, и с этим ничего нельзя поделать, ему придется нести эту силу до конца, но удержаться от соблазна и не ухватить ее ладонь Гэримонд не мог.