— Что с ним? — не узнаю свой писклявый голос, горло сжало спазмом от накатывающих слез. — Говорите! — сдавленным шепотом добавляю. — Говорите, уже!

— Ольга, не волнуйтесь, пожалуйста! Вам нельзя! — командным тоном ответил врач, на мою начинающуюся истерику. — С вашим свекром все в порядке. Не могу сказать «в полном», но его жизни ничего не угрожает. Вот только, ему необходима дорогостоящая операция на сердце, а он упрямо отказывается.

Вздыхаю с облегчением, но зная характер старшего Стрижова, понимаю, что переубедить его будет очень непросто.

— Спасибо доктор, я попробую поговорить с ним.

— Ценю ваше рвение помочь, но только не сейчас, — улыбаясь, проговорил он. — Рита, давай сделаем перевязку девушке.

Девушка проворными пальчиками очень быстро и безболезненно сняла повязку, приклеенную пластырем к моей шее. Доктор внимательно осмотрел рану и что-то записал в свой блокнот.

— Когда я смогу поехать домой? — с надеждой смотрю в карие глаза мужчины, но тот в ответ отрицательно машет головой.

— Точно не сегодня! — отвечает он. — Шов не воспален, но мне нужно пару дней понаблюдать за вами… Сдадите еще раз анализы, потом будем разговаривать о выписке. Огнестрел — не шутка.

Мне осталось лишь грустно вздохнуть и позволить девушке делать ее работу. Когда с перевязкой было закончено, медсестра дала мне таблетку обезболивающего и стакан воды.

— Препарат может вызывать сонливость, — предупредила, и вместе с доктором скрылась за дверью.

— Итак, никто не умер — это уже радует. — говорю Марго в ожидании ее рассказа. — Ну? Что произошло после того, как я отключилась? А самое главное — как вы Катю нашли?

Марго начала расхаживать из стороны в сторону по небольшой комнате. Только сейчас я заметила бурые пятна крови на ее белоснежных брюках, по всей видимости, моя подруга провела всю ночь здесь в больнице у моей постели. Спала ли она? Какое-то теплое чувство разлилось внутри, как я рада, что рядом со мной есть такой человек, такая подруга. В носу защипало, а на глаза навернулись слезы благодарности: скольким же я ей обязана…

— Оль, Катю нашли не мы, а твой бывший свекор. — девушка развела руками. — Она ждала нас в его машине, вместе с бабушкой, на которой лица не было, когда к дому подъехали две скорых и полиция. Я не знаю, что тебе сказать по поводу Инны Юрьевны…

— Ничего не говори, об этом потом. — закрываю лицо руками, в надежде удалить из сознания картину, которую представила себе.

И здесь дело не в бывшей свекрови и том, что она пережила, видя как мужа грузят в машину скорой помощи с огнестрельным ранением, а сына ведут полицейские в наручниках за то, что он стрелял в отца. Не это меня пугало. Да и, собственно, сейчас у меня эта женщина не вызывала никакой эмпатии, только злость из-за того, что произошедшее, по большей части, ее вина.

Моя Катюша! Вот кто меня по-настоящему беспокоил, малышке столько пришлось пережить в последнее время, а теперь еще и это!

— Привези Катю, пожалуйста! — умоляюще смотрю на Марго. — Я очень хочу увидеть ее и поговорить.

— Оль, не переживай, Виктор уже поехал за ней, — лукаво улыбаясь, сказала подруга. — Как думаешь, он отлучился бы от твоей постели по другому поводу?

Непонимающе смотрю на нее.

— Виктор, всю ночь провел здесь у твоей постели. Не знаю, спал ли он. Я сама отвезла Катю домой, передала ее няне. Благо, малышка не видела, как Виктор нес тебя в машину скорой помощи, зрелище, конечно, не для слабонервных — вся одежда была в крови.

— Виктор нес…

— Ага… Он чуть с ума не сошел, когда услышал как я кричу. Твоему мужу не было дела ни до кого: ни до Ивана, который от шока сидел на полу и рыдал, думая, что убил отца; ни до Владимира Емельяновича, который потерял сознание сразу после выстрела. Наверное, больное сердце роль сыграло. Он ведь полковник, хоть и на пенсии…

Я от удивления открыла рот и округлила глаза. Нет. Не из-за того, как повел себя Виктор, это как раз, объяснимо — у него есть ко мне чувства, пусть и не такие, как мне бы хотелось, но, тем не менее, они есть. А вот Иван меня удивил: такое поведение для него совершенно не типично, он никогда не пылал сыновьими чувствами к отцу, скорее, наоборот, пытался всеми силами минимизировать его влияние на свою жизнь.

— Сидел и плакал? Как это?

— Не знаю, сама удивляюсь. Но, это правда. Иван не попытался как-то ему помочь. Он вел себя как нашкодивший ребенок, которого теперь сильно отругают. Все блеял: "Что теперь будет?! Что теперь будет?!" — девушка скривилась, пытаясь повторить интонацию Ивана. — С этим мужчиной что-то не так, определенно не так! Он сумасшедший! — Марго произнесла то, о чем я догадывалась, но боялась признаться самой себе.

Признаться, что все это время подвергала себя и свою дочь опастности, живя с психически нездоровым человеком.

В невеселых мыслях пребывать долго не пришлось, потому что дверь отворилась без стука, а в палату вбежала маленькая девочка, которая принесла с собой кучу противоречивых эмоций от радости до слез, или слез от радости.

— Мама! Мамочка! — Катя с разбегу прыгает на кровать, а я протягиваю руки, чтобы обнять самую большую драгоценность в этом мире и вдохнуть ее сладкий аромат. — Витя сказал, что ты немножко заболела, но скоро выздоровеешь и поедешь домой с нами.

Перевожу взгляд с дочери на дверной проем, в котором стоял мужчина. Виктор не двигался с места, словно прося разрешения войти. Выглядел он уставшим и каким-то потерянным, несмотря на то, что успел принять душ и переодеться.

— Катенька, со мной все хорошо, но доктор сказал, что нужно пару дней побыть здесь. — пытаюсь объяснить малышке, что несколько дней ей придется провести без меня. Кате, конечно, такая перспектива не нравится, это ясно по ее сведенным бровкам и хмурому выражению лица, но что поделать. — Расскажи мне, куда вы ездили с бабушкой?

Катя быстро переключается и выдает всю историю от начала до конца. Как оказалось, Инна Юрьевна забрала ее из детского сада раньше обычного и отвезла к Ивану, а потом на такси в деревню к своей тетке, где их и обнаружил Владимир Емельянович. Все оказалось намного проще и никакого замысловатого плана по вывозу малышки за границу, который я себе представляла, не было.

Пока мы ворковали с Катюшей, Виктор вошел в палату и закрыл за собой дверь. Теперь о чем-то очень тихо разговаривал с Марго, я улавливала фразы лишь частично, а из того, что услышала сделала вывод, что он справлялся о моем состоянии и рекомендациях врача. Словом, ничего необычного, но почему мне кажется, что вид у этих двоих такой, словно они о чем-то договариваются за моей спиной?

— Кать, ты поедешь сейчас домой и будешь слушаться Нину Николаевну, свою няню. Хорошо? — смотрю в это нахмуренное личико, а у самой кошки скребут на душе: как она будет без меня, пусть и всего-то пару дней.

— Вот еще! Я уже взрослая, зачем мне няня? — возмущается малышка, заставляя меня от удивления открыть рот. — И вообще, мы с Ниной Николаевной решили, что будем дружить на равных. Так что она мне не няня, а подруга. Вот!

Всегда удивлялась тому, насколько развита моя дочь. Но, чтобы так! Да еще взрослого человека, няню, в ранг подруги перевести… Тем более Нину Николаевну! Удивление сменяется приступом смеха, от которого напрягается шея, напоминая ноющей болю о причине моего нахождения здесь.

— Мамочка, тебе больно? — жалобно произносит малышка, когда я немного хмурюсь от боли. — Давай доктора позовем, он тебя быстро-быстро вылечит и ты поедешь домой! Хорошо?

— Малыш, сегодня домой меня точно никто не отпустит. А ты езжай и хорошо проведи время. Смотри, погода какая хорошая! — указываю на окно, которое наполняет палату солнечным светом. — Тебе ведь понравилось играть во дворе?

— Очень!

— Ну вот! Попроси Нину Николаевну, чтобы дала тебе покрывало и помогла надеть купальник.

— А зачем? Я что купаться буду?