Что же это? Почему от его слов меня так «размазало»?

Пытаюсь отстраниться, упёршись в мускулистую грудь, но Виктор не позволяет увеличить расстояние между нами. Хочу попросить его отпустить меня, но успеваю лишь поднять голову и увидеть безмерную нежность в его глазах. Он обхватывает мое лицо руками, а большими пальцами ласково стирает слезы.

— Не плачь, не нужно… — произносит так близко, что чувствую его неровное дыхание на своих губах, которые тут же облизываю.

Видимо, такая реакция спровоцировала его — Лядов жадно впился в мои губы.

Не знала, что в одном поцелуе можно объединить нежность и дикую страсть. Но это именно то, что давал мне мой муж в этот момент, то, чем он делился со мной, и что я безропотно принимала всем своим существом.

Мое белье и одежда Виктора полетела в сторону. Теперь кожа к коже, ощущение правильности происходящего не оставляет ни на минуту. Мужчина жадно терзает мои губы, словно пытается компенсировать время, что мы были порознь. Его напор не пугает, а скорее возвращает мне меня: ненасытную и страстную. Безудержное желание накрывает с головой, между ног становится слишком влажно и горячо. А низ живота скручивает в тугой узел, который срочно требует разрядки. Давно забытые, но такие сладкие ощущения!

Руки мужа блуждают по всему телу, нежные поглаживания смешиваются с агрессивными ласками, которые доводят меня практически до пика, но Виктор слишком хорошо знает мое тело — он лишь подводит к краю, но не дает упасть в пропасть наслаждения. Протестующе мычу ему в губы, а сама тянусь к его налитому члену. Мужчина перехватывает мою руку на полпути:

— Не торопись малышка, все будет, но чуть позже… — его хриплый от желания голос и взгляд с хитрым прищуром ясно говорили о том, что первая брачная ночь будет жаркой.

Возможно слишком жаркой…

Тело бьет мелкой дрожью от предвкушения — такое давно забытое состояние, как если ребенку показать рождественский подарок, но запретить его касаться до определенного времени.

Виктор целует, исследуя языком мой рот, и плавно увлекает в сторону кровати. Комната, действительно, совсем крохотная — два шага назад, легкий толчок и навзничь падаю на матрас. Увлекаю за собой разгоряченного мужчину, который совсем не против сего действия, а скорее даже наоборот. Его хищная улыбка, сверкающая в полумраке явно намекает на это.

— Ты моя! Слышишь?! Больше ни один мужчина не коснется твоего тела! — нет, он не говорил — рычал. В нем просыпался зверь, такой же, как и пять лет назад, когда решил, что кто-то может покуситься на его собственность. То есть на меня. Теперь нежности во взгляде не было, только желание обладать.

Если тогда спусковым механизмом послужили дружеские объятия с бывшим одноклассником, то что теперь… Мысли в голове путались, создавая вереницу ничего не значащих картинок, которые я отмела, запустив руки в его густые волосы, притягивая ближе его лицо.

Теперь не он жадно целовал меня, а я! Ошалело, будто от этого зависела моя жизнь, вложив всю свою боль, тоску, разочарование и безумную любовь к одному единственному мужчине в этот поцелуй.

Пусть он думает, что в моей жизни были другие мужчины, что я разменивалась и не хранила себя — сейчас это не имеет значения. Есть я и он, здесь и сейчас. И будь я проклята, если не получу все, чего так долго хотела, о чем мечтала и грезила.

Обхватив ногами его бедра, призывно толкнула к себе. Его горячий член уперся в мои влажные складки, Виктор судорожно вздохнул. Мужчина был на грани, я отчетливо видела это по потемневшим глазам.

— Оля, что ты делаешь?

Он пытается держаться, но призывное покачивание моих бедер рвет последнюю оборону его сдержанности и он толкается вперед одним рывком входит на всю длину, жадно хватая ртом воздух. Жгучая боль опаляет меня, но Виктор останавливается, давая возможность привыкнуть к его размеру.

— Что ты со мной делаешь, ведьма?

Первый толчок, второй… О боли я забываю, на смену ей приходит желание. Оно скручивает, заставляет метаться под мужчиной, который ускоряет темп не давая мне передышки.

Царапаю его спину, двигая бедрами навстречу, пытаясь вобрать в себя все грани удовольствия, что он старательно дарит мне.

— Только с тобой так, никто больше не нужен…. — хрипит мне в шею, топя мой разум и заполняя без остатка собой.

Глубокий толчок вырывает из моей груди протяжный стон, я едва соображаю, мы оба на краю пропасти. Я извиваюсь под ним, Виктор теряет контроль и срывается в бешенный ритм. Сердце клокочет так, что в ушах стоит звон. Он присваивает меня, делает своей так яростно, что заводит еще сильней. До пика осталось совсем немного, я чувствовала это, Виктор знал, что сводит меня с ума сумасшедшим сексом, он всегда ждал моего оргазма и только потом получал причитавшуюся ему порцию, но не в этот раз.

Сегодня нас накрыло ровно одновременно: я кричала его имя, пока долгие сладостные спазмы сжимали мое лоно, даря дикое наслаждение. Я дарила ему себя, потому что хотела так! Именно сегодня, сейчас…

Я чувствовала, как напряглось все его тело; видела, как бугрились его мышцы, когда волна наслаждения накрыла этого несносного мужчину, он даже задержал дыхание, ловя это ощущение. Все это давала ему я! Ощущение власти над ним больше никогда не покинет меня, он сам дал мне ее и уже никогда не отнимет.

Тяжело дыша, Виктор улегся сверху, придавив весом своего тела. Наверное, так и лежал бы пытаясь восстановить дыхание, но я заерзала, пытаясь выбраться из-под этой горы мышц, которая была хоть и уютным, но довольно таки тяжеловатым коконом.

Не говоря ни слова, Виктор перевернулся на спину и уставился в потолок. Мне нечего было сказать. Скользнув взглядом красивому профилю, я отвернулась к стене. Дрова в печи практически догорели, становилось зябко лежать голышом, но и накрываться, пропахшим сыростью одеялом не хотелось.

Свернулась калачиком в попытке согреться, но не особо помогало. Виктор, видимо, понял, что меня беспокоит, потому что в следующую секунду я оказалась в его горячих объятьях — он сгреб меня и подтянув ближе обнял со спины, прижимаясь всем телом. Тепло быстро разморило и веки начали слипаться.

Виктор шептал какие-то милые глупости на ухо, но засыпая, я не хотела вдаваться в их смысл — все равно это ничего между нами не изменит. Не может секс, даже такой крышесносный, наладить разбитые вдребезги отношения. И если была в моей душе толика сомнения на этот счет, то слова сорвавшиеся с губ мужа в следующую секунду, только подвердили мои мысли:

— Теперь мы всегда будем вместе, и ты родишь мне детей. — прошептал он мне на ухо и чуть тише добавил. — Моих детей…

Нет, я не ослышалась. Потом с горечью поняла, что мне настолько сорвало голову, что я напрочь забыла о предохранении.

А ведь после единственного раза, когда мы забыли о защите, родилась Катя…

Тонкие солнечные лучики пробивались сквозь грязное окошко, которое снаружи почти полностью облепили листья малинника. Комната в утреннем свете представляла жалкое зрелище. Если вчера все казалось очень милым и романтичным, то утро надавило жестокой реальностью.

Как там говорится? «Как вчера было хорошо, также сегодня плохо»? Да, именно так я себя чувствую — мне плохо, но не физически. Я не жалею о том, что произошло ночью, но неприятное чувство гложет.

С добрых полчаса лежу без сна, прокручивая в голове вчерашний день, а особенно ночь. Боюсь шелохнуться, хоть тело и затекло от долгого лежания на одном боку. Не хочу будить Лядова, мирно сопящего мне в ухо.

Я попросту не готова встретиться с ним взглядом, а уж тем более говорить. А ведь придется! Зная Виктора, он первым делом решит расставить все точки над «i». Его неизменный контроль. В мозг просто въелась его последняя фраза про детей. Никак не могу отделаться от мысли, что Лядов спланировал абсолютно все наперед и даже наш спонтанный секс… Чего он пытается добиться?