Шабазов кивает, с интересом откидываясь на спинку стула, и я продолжаю:

— Я прошу тебя позволить мне оставить ребенка. — Да, я готова просить, умолять, и, если потребуется, стать дерьмом под его ботинками, моя гордость давно втоптана в грязь. Терять мне больше нечего. — Прошу, чтобы ты дал ему свою фамилию. Принял, как своего. У тебя есть деньги и власть, если со мной что-то случится, я буду спокойна, что мой ребенок останется под защитой. Со мной же можешь обращаться как хочешь, только разреши сначала выносить и родить.

Смотрит на меня непроницаемым взглядом, черт его пойми, что творится в голове этого мужчины.

— И что же я получу взамен? — издевается, смешно ему слышать от женщины условия.

— Я разделю с тобой бизнес Хаджиева. Да, — читаю в его глазах неприязнь и сама отвечаю на немой вопрос, — разделю, часть бизнеса останется у меня. Мне нужны хоть какие-то гарантии.

— Гарантии, — усмехается он, но по дерзкому оскалу вижу, что Айюба это злит. Не нравится ему плясать под чужую дудку. — Значит хочешь, чтобы я принял выродка, что растет внутри тебя, на твоих условиях? — с презрением бросает он слова, которые стегают как хлыст, отчего я непроизвольно прижимаю ладонь к плоскому животу. Не слушай. — Ты переоцениваешь свою значимость, малышка. Ты не в том положении, чтобы ставить мне условия, но я соглашусь по одной простой причине. Я и сам думал об этом. Не выгодно мне на аборт тебя отсылать. Наследник мне нужен. Так что молись, чтобы Хаджиев пацана заделал. Согласна?

Киваю. Сейчас я соглашусь на все. Слишком уязвима. Нужно время. Я словно верчусь в адской карусели и не успеваю осознавать происходящее. Понимаю только, что не откажусь от ребенка. Кажется, я уже готова перегрызть за него глотку. Возможно такое? Всего ведь пару месяцев во мне.

— Первое, что ты сделаешь, перепишешь на меня пакет акций леса, — грубый голос Айюба возвращает меня в реальность, — с моей стороны для тебя будут все прелести жизни и вдобавок клиника. Пользуйся. Трахать беременную не буду. Родишь, тогда посмотрим.

Кусая изнутри нижнюю губу, взвешиваю в голове полученное предложение и понимаю, что Айюб прав. Выбора особо у меня нет. Либо я соглашаюсь на его условия, либо он убьет моего ребенка. Но вот это вот «наследник» зарождает в душе тревогу. Ребенка ему не отдам.

— Мне нужен юрист.

Его губы растягивает однобокая улыбка.

— Будет тебе юрист.

За четыре года я научилась существовать с этим мужчиной. Оказалось, что Шабазов бесплоден, что сыграло мне на руку и сделало моего врага благосклонным к моей беременности. Потому что этот ребенок стал спасением для нас обоих, особенно когда на очередном УЗИ подтвердили, что у меня мальчик. Благодаря ему Айюб мог сохранить свое имя и воспитать наследника, которому передаст весь бизнес. Конечно, я переживала, что впоследствии, поимев с меня свою выгоду, Шабазов просто избавиться от меня, но на этот случай с юристом мы составили брачный договор, который являлся моим билетом и страховкой в будущее. Какое-никакое, а будущее. Естественно, бесплодие Шабазова было конфиденциальной информацией, но так как я являлась его женой, была в курсе. До сих пор не вдавалась в подробности, каким образом он провернул официальную часть нашего «бракосочетания», если я еще значилась женой Хаджиева, но догадываюсь, что большие деньги решают и такие вопросы. На зрителях я играла примерную супругу Шабазова, дома же старалась даже не пересекаться с ним. Со временем боль, вызванная предательством Хаджиева, приглушалась, и ярость от того, в каком положении я оказалась по его вине, тоже угасала. А вместо этого с каждым новым днем внутри меня все свободное пространство заполняла какая-то новая любовь к маленькому комочку. К моему смыслу жизни. И больше всего на свете я ждала встречи с ним, а еще мне хотелось, чтобы мой малыш был похож на Хаджиева. Чтобы стал маленьким напоминанием о нем… Потому что, сколько бы боли не причинил мне этот мужчина, одно я с годами поняла точно: я любила его. И к моему сожалению с появлением сына, эта любовь ожила вновь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

За одно мгновение перед глазами пролетает вся моя никчемная жизнь, когда замечаю в отражении зеркала стоящего позади себя Марата. Резко разворачиваюсь и вжимаюсь в столешницу, жадно хватая ртом воздух. Хочется кричать, звать на помощь, но ни звука из меня не выходит. Только грудь ходуном ходит, а эта зверюга как всегда спокоен и собран, без стеснения пожирает глазами мое тело. И меня вместе с ним. Целиком и полностью. Доказывает, что хозяин вернулся, потому что каждый сантиметр кожи оживает под его взглядом. Даже дыхание становится пыткой, но каким-то чудом я нахожу в себе силы, чтобы вздернуть подбородок и постараться выдержать присутствие его раздирающих синих глазищ.

— Что тебе нужно? — с трудом произношу я, не выдержав давящей тишины. Сколько же ощутимых волн вибрации с угрозами исходит от одной только его позы, не говоря уже о голосе, который в следующую секунду разбивает меня на крупицы. Страшно. Жуть как.

— Соскучился. — Уголки его губ изгибаются. Наносит удар за ударом, не позволяя оправиться.

Тихо выдыхаю и собираю в кулак остатки своей жалкой гордости, чтобы дать ему отпор. Я чужая жена. Он больше не имеет права обращаться со мной как с личной игрушкой. Потерял он эту возможность. А ведь нагнул бы меня сейчас прямо над этой раковиной, и я бы даже не пискнула, сама бы на его член насадилась. Потому что ни одного мужчину больше не желала так, как когда-то желала его. Хватит! Даже в мыслях не должна растекаться перед ним. И не буду!

— За мной сейчас приедет охрана, тебе лучше уйти.

Вру. Айюб ведь даже не ответил.

— Еще хватает денег на охрану? — скалится. Значит, в курсе, что бизнес оставленный мне, как самое настоящее проклятье, уже второй год в жопе. Под стать моей жизни. — Поехали, подвезу домой, — вальяжным кивком указывает на дверь, — по дороге поговорим, — убирает руки в карманы брюк.

— Нам не о чем разговаривать! — огрызаюсь в ответ, отчаянно впиваясь ногтями в ладони.

Цокает, качая головой, и делает шаг навстречу ко мне. Вжимаюсь в края столешницы еще сильнее. Взглядом непроизвольно оцениваю его габариты. Изменился. И так-то зверь был, а сейчас еще больше стал. Особенно остро ощущаю это, когда он приближается и нависает надо мной тяжелой тенью. В нос против моей воли пробирается пьянящий аромат мужского парфюма, зарождая внизу живота болезненное напряжение. Тепло, которое я лет сто не чувствовала. Идиотка. Неужели не забыла его? Вздрагиваю, когда тяжелая широченная ладонь ложится мне на бедро, и тут же отвешиваю по мужской руке шлепок, сбрасывая с себя. А самой охота между ног ее запихнуть. Сжимаю бедра и сглатываю предательское возбуждение.

— Что, жена не дает? — вылетает ненужный вопрос, и я тут же прикусываю язык.

Смеется. Так тихо, что жутко становится. Точно черт.

— Не стоит дразнить меня. — Склоняется к самому уху и обжигает его грубым рычанием: — Иначе выебу тебя прямо в этом туалете. — Снова сжимает бедро до ярких вспышек в глазах, и я выгибаюсь, внезапно сталкиваясь с каменным членом в его штанах. Тоже помнит меня. И от этого почему-то на душе становится радостно. Совсем уже мозги расплавились. — Может Шабазов научил тебя чему новому? М?

Внутри все резко сжимается и рвотным комком встревает в горле. О, да, сосать теперь отменно умею. Только будь я проклята, если продемонстрирую этот навык на его набалдашнике. Голова идёт кругом от близости мужского тела, которое сбивает и дезориентирует все мои наставление самой себе. В очередной раз доказывает, что я никто рядом с ним. От этой мысли сжимаю челюсти и пытаюсь доказать себе обратное. Упираюсь в горячую грудь Марата, выжигая на своих ладонях старые шрамы как забытые руны, но ни на сантиметр не сдвигаю гору мышц.

— Думаешь, ты можешь просто так вернуться и снова сломать мне жизнь? — рычу, как волчица, смотрю на него исподлобья, а у самой коленки трясутся. Оторви меня от этой столешницы, тут же рухну к его ногам.