Черт бы побрал Софи за то, что заставила меня это осознать!

Всю дорогу на лифте эти слова преследуют меня, насмехаются надо мной. Кобель. Хорош только для одного.

Это никогда не имело значения до нее, к черту все.

Мое разочарование никоим образом не улучшается тем фактом, что, как я сказал Пейдж, я знаю, что заслуживаю своей репутации. Я усердно трудился, чтобы заслужить ее. И я был более чем спокоен по отношению к данной ситуации, до этих нескольких дней.

Выбегая из лифта, я направляюсь прямо к двери квартиры Софи. К счастью для нее, она слегка приоткрыта.

Я был готов снести ее при необходимости.

‒ Женщина! ‒ кричу я, захлопывая дверь.

‒ О, боже правый! ‒ кричит Софи, пытаясь справиться с большой коробкой.

Я игнорирую ее, отказываясь помогать, если она не готова помочь мне.

Учитывая, в каком чертовском восторге она была от мысли о моей влюбленности в Пейдж, ей лучше бы быть готовой помочь мне.

Глаза Софи сужаются, когда я скрещиваю руки и просто стою рядом.

‒ Эм… поможешь?

‒ Нет. У нас на руках имеется более серьезная проблема.

Она смотрит на гигантскую коробку в своих руках, затем на меня, как будто я самый глупый человек на планете. Не в первый раз я получаю от нее такой взгляд.

‒ А что, скажи на милость, больше чем это?

‒ Пейдж не хочет больше быть со мной, хотя я сказал ей, что хочу большего.

‒ Ааааа!

Коробка выскальзывает из рук Софи и падает прямо на пол, громко ударяясь об деревянный пол. Она задыхается, широко раскрыв глаза.

‒ Черт! Это был мой новый плоский экран! Тебе повезло, если он не сломался, говнюк.

Бросившись к коробке, она напрягается, пытаясь снова поднять ношу на руки, ее маленькое лицо становится багровым.

Как, черт возьми, ей удалось дотащить ее до дома?

Вздохнув, я сдаюсь и иду к ней. Как только я держу коробку в руках, то нетерпеливо смотрю на Софи.

‒ Куда мне ее поставить?

‒ С тем же успехом можно поставить его на кофейный столик. Я должна открыть коробку и убедиться, что он не разбился, ‒ ворчит она.

Я делаю так, как мне сказано, наблюдая затем, как она идет на кухню и возвращается с канцелярским ножом.

‒ Ну…

Я ненавижу это слово каждый раз, когда оно слетает с уст Софи.

‒ Я думала, она тебе не нравится.

Не глядя на меня, Софи устраивает целое представление, разрезая коробку и напоминая мне о том, как ранее Пейдж намеренно долго возилась с ремнем безопасности, неторопливо пристегивая его.

Потому что она не хотела смотреть на меня.

Потому что я вел себя, как самый большой кретин в истории, почти три дня подряд.

Моя грудь сжимается, когда я вспоминаю обеспокоенное, ранимое выражение ее лица.

‒ Да, знаю, ‒ бормочу я, помогая Софи открыть крышку коробки.

Она закусывает губу, зажмуривает глаза, и самый странный звук, который я когда-либо слышал, эхом вырывается из ее горла. Делая усилие, чтобы заметно контролировать себя, держит крышку открытой, пока я тянусь внутрь за плоским экраном.

‒ Ты сказал ей это?

Признать это будет тем еще весельем.

Но мне нужна помощь, верно?

Воспоминание о том, как Пейдж выглядела, отшивая меня, вспыхивает в моей голове: смущенной, с опухшими губами, розовыми щечками от всех оргазмов, которые я ей дал.

Ее вкус все еще во рту, на моем языке. Ощущение ее мягких, скользких складочек и клитора, потирающихся об основание моего члена, похоже на фантомную боль, которая не исчезнет. Мой член снова твердеет, вспоминая, как жадные стенки обхватывали палец. Какой стала неистовой, пока я лизал ее попку.

Дерьмо. Да. Мне нужна помощь. Вся помощь, которую я могу получить. Эта женщина должна быть моей. Я понятия не имею, что собираюсь с ней делать, как только заполучу, кроме того, чтобы трахать ее снова и снова, но я хочу ее слишком сильно, чтобы все просто закончилось сексом.

‒ Да, я сказал ей. Она меня отшила.

Софи замерла.

‒ Что? Но ты ей так нравишься! Я видела в субботу, когда мы веселились!

Да поможет мне бог, я тоже это видел. И она подходит мне. Нам было так весело вместе.

‒ Это все твоя чертова вина.

‒ Как то, что она тебя отшила, делает меня виноватой?

‒ Эта часть не является твоей виной, а та, что заставила меня осознать, будто она мне нравится. Я держу монитор с плоским экраном, в то время как она убирает коробку с журнального столика.

‒ Илайджа. Ты бы осознал это в любом случае. Лучше сейчас, чем потом, когда уже будет слишком поздно.

‒ Возможно уже слишком поздно.

‒ Что, черт возьми, ты натворил? ‒ Круглые глаза Софи угрожают мне расправой. Без сомнения, она уже подозревает, насколько сильно я облажался. Надоедливая девчонка знает меня.

‒ Ты флиртовал с другой девушкой перед ней?

‒ Нет!

Тот факт, что это ее первое предположение, доказывает, насколько я облажался. Именно таким все видят меня. Включая мою лучшую подругу.

‒ Тогда что случилось, Илай?

‒ Она думает, что я тот еще кобель, чтобы воспринимать отношения всерьез.

Софи снова делает паузу, пока стягивает картонные обертки из уголков телевизора.

‒ Ну, в этом твоя вина. Не могу этого отрицать.

Я хмурюсь, глядя на нее.

‒ И я, кажется, игнорил ее в течение нескольких дней, потому что не хотел признавать, что она мне нравится, после нашей с тобой стычки.

Ее оскорбленный вздох ‒ единственное предупреждение, которое я получаю, прежде чем своей маленькой рукой она ударяет меня по затылку.

‒ Ты идиот!

‒ Знаю! ‒ Потирая рукой место удара, я смотрю на нее.

Вздохнув, она вновь оборачивается к телевизору.

‒ Насколько плохо все было?

‒ Довольно плохо, но это не продлилось долго, прежде чем все с треском провалилось.

‒ Определенно ты облажался.

‒ Я набросился на нее, как какое-то голодное животное.

Одна светло-каштановая бровь изгибается.

‒ Это к лучшему, поверь мне. Как она на это отреагировала?

‒ Поначалу, она пыталась сдержаться, но было очевидно, что она все еще хочет меня.

‒ Тогда у нас все хорошо. Это поправимо.

Окей. Достаточно стимула, чтобы контролировать свое разочарование в ней.

‒ Как мне это исправить, Софи?

Софи молчит, сводя меня с ума, спокойно снимает последнюю обертку с телевизора. К тому времени, как она заканчивает, я готов вытрясти из нее ответ.

‒ Мне очень нравится Пейдж. Ты ведь это знаешь, правда?

К чему это она клонит?

‒ Знаю. Она мне тоже очень нравится.

Ее губы дергаются.

‒ Все еще чертовски здорово слышать, как ты признаешь это вслух.

По какой-то причине мне кажется, будто она намекает, что я веду себя, словно киска, когда дело касается подобного.

Зная Софи, вероятно, так и есть.

‒ Ближе к делу, женщина.

‒ Я собираюсь помочь тебе. Но если ты облажаешься, и моя помощь окажется напрасной, и я лишусь дружбы с Пейдж, я должна видеть, как ты страдаешь из-за того, что такой придурок…

Ей не обязательно заканчивать. Я уловил подтекст четко и ясно. Будет полный ад в качестве расплаты. Поскольку я очень хорошо знаю своего лучшего друга, понимаю, что это не преувеличение. Она заставит меня сожалеть о случившемся всю оставшуюся жизнь.

‒ Я не собираюсь все испортить, Софи.

Я не могу. Черт возьми, это слишком важно для меня.

Оценивающий взгляд со стороны Софи.

‒ Тем не менее, я должна была тебя предупредить.

‒ В чем конкретно заключается твоя помощь?

‒ Для начала, ты дашь Пейдж несколько дней на раздумья и немного личного пространства.

Я дергаю головой так, будто она меня ударила.

‒ Что? ‒ Это последнее, что я хочу сделать!

‒ Боже мой, это очаровательно. Ты даже не допускаешь мысли о том, чтобы не видеть ее! ‒ Она театрально вздыхает, прикладывая руку ко лбу.

Я щелкаю ее по лбу.

Следующие несколько секунд я пытаюсь увернуться от каждого ее удара.

‒ Не бей меня, придурок! ‒ Лычка по лбу.