— Он не обрадовался, но уважает это. Сказал, что знал, что так и будет, и мы поговорили. Придет ли он на нашу свадьбу? Нет. Счастлив ли он? Я уверен, что нет. Но он в курсе и не будет застигнут врасплох, когда это случится. Мы оба взрослые мужчины, и я не буду лгать, и уверен, что, черт возьми, не собираюсь это скрывать. Это наша жизнь, и мы должны найти способ жить с этим.

— Я знаю. Просто так много всего. Ребенок, брак, и ты только что потерял свою маму. Я просто хочу, чтобы мы были уверены. Хочу построить крепкий брак, не такой, в котором ты или я будем чувствовать, будто сделали это по определенной причине.

Я беспокоюсь не за себя … а за него. Он попросил меня выйти за него замуж, когда его мама умирала. У меня беременность с высоким риском прерывания. И все это вдогонку к тому, что у него были серьезные осложнения при выполнении очень опасного задания.

— Я знаю об этом, мы с тобой прошли через ад. Мы вышли оттуда, став сильнее, влюбившись и став семьей. Я хочу жениться на тебе и знать, что, когда я уйду, у тебя будет поддержка военных. Я бы прождал и двадцать лет, если бы тебе понадобилось так много времени, чтобы почувствовать себя готовой выйти за меня замуж. И ты уже выбрала меня. Но дело не во мне, Ли. Если ты не хочешь выходить замуж, потому что тебе нужно больше времени, то просто скажи мне. Но не сваливай это на меня, милая. Я бы упаковал вещи в машину и уехал сегодня же.

— Я волнуюсь не о себе. Но если ты уверен, то давай сделаем это.

Лиам сажает меня к себе на колени и притягивает мое лицо к своему. Мы целуемся, и я чувствую жар, исходящий от его тела. Как будто это я дарю ему лучший подарок. Но он сам дает мне больше, чем я могу выразить словами. Я действительно не понимаю, как мне так повезло.

Мы идем на кухню, и я начинаю переживать, что нет ничего перекусить. Клянусь, у меня никогда не было каких-либо пристрастий, когда я вынашивала Арабеллу, но с этим ребенком все, чего я хочу, — это курица и кешью. Я могла бы есть их в каждый прием пищи и быть счастливой. Конечно, я этого не делаю, но пытаюсь убедить Лиама заказать их. Ара сидит в своем высоком стульчике, поедая свои крошечные кусочки наггетсов, пока я жалуюсь, потому что Лиам не дает своей беременной невесте того, что она хочет.

— У меня есть кое-что для тебя.

— Да? Это яичный рулет?

— О, у меня есть для тебя яичный рулет, милая. И думаю, что этот очень понравится тебе.

— Сомневаюсь. — Я игриво фыркаю.

Мы с Арабеллой строим друг другу рожицы, пока Лиам постукивает ногой.

— Ты закончила вести себя как капризный ребенок?

— Ты не мог назвать меня капризным ребенком! — широко распахнув глаза, я роняю вилку.

— Назвал, прямо сейчас. Я стараюсь быть романтичным, а ты убиваешь настроение.

— Романтика на кухне? Я вся в нетерпении. — Я сижу, делая вид, что полностью увлечена своим делом. Я устала, голодна и чувствую тошноту одновременно.

— Капризный ребенок, — повторяет он, снова опускаясь на одно колено. — Сейчас ты обратишь на меня свое внимание?

Улыбка Лиама нежная, а глаза полны любви.

Я киваю, после чего он достает черную коробочку и кладет мне на колено, не открывая.

— Арабелла, я хочу спросить тебя, если ты не против. — Она смотрит на него, а он ухмыляется. — Съешь что-нибудь, заплачь, покакай, посмотри на меня или улыбнись мне, если хочешь, чтобы я женился на твоей мамочке.

Я смеюсь, и она смотрит на меня.

— Есть! — восклицает Лиам. — Натали и Арабелла, я хочу навсегда стать частью ваших жизней. Хочу заботиться о вас, любить вас и быть здесь ради вас. — Он берет ее за руку, и я прикрываю рот рукой. — Я буду твоим папочкой, хотя я не твой отец. Ты уже для меня родная, и я сделаю все ради тебя.

По моей щеке скатывается слеза, когда он обращается к тому единственному в этом мире, что может помешать мне быть с ним.

Лиам переводит взгляд на меня и дотрагивается до моего колена.

— Это кольцо моей мамы.

Дрожащими руками я беру коробочку и медленно ее открываю. В бархате утопает самое красивое старинное кольцо. Из белого золота, с бриллиантовым паве по ободу и вокруг центрального камня. (Примеч.: бриллиантовое паве — это своеобразное крепление бриллиантов на кольцах, браслетах и кулонах, при котором драгоценные камни располагают таким образом, что металла оправы вообще не видно, благодаря чему из мелких бриллиантов получаются очень роскошные ювелирные украшения). Это большой бриллиант круглой формы и окружен другими бриллиантами. Это невероятное кольцо абсолютно великолепно.

— Лиам. — Я смотрю на него, и по щеке катится еще одна слеза. — Это…

— Мой отец сказал, что думает, что мама хотела бы, чтобы его носила ты. Она бы любила тебя, и он надеется, у нас будет такая же сильная любовь, как та, которую разделили они. — Он вынимает кольцо из коробочки и надевает на безымянный палец моей левой руки.

— Я думаю, что у нас будет больше. — Я прижимаюсь губами к его губам. Он обхватывает мое лицо ладонями и целует с такой свирепостью, что я чуть не падаю со стула. Арабелла начинает звать его и стучать по столу.

— Я тоже тебя люблю, принцесса.

Лиам целует ее в макушку, и я таю.

Он сделает меня очень счастливой, и я буду дорожить каждой секундой, проведенной с ним.

Натали

— Вы готовы увидеть ребенка? — спрашивает доктор Контрерас, нанося холодный гель на мой живот. Лиам стоит рядом, держа меня за руку.

— Да. — Я киваю, не отрывая взгляда от Лиама. Его глаза сфокусированы на аппарате. Наконец-то пришло время моего УЗИ, и мы увидим нашего ребенка. Нам пришлось сдвинуть его на несколько недель со всем этим сумасшествием, но я более чем готова.

— И позже мы узнаем пол, так что если вы не хотите его знать, то скажите заранее.

Лиам стонет и переключает внимание на меня.

— Им же не нужно знать, что мы в курсе. На этой глупой вечеринке мы можем притвориться, что не знаем. Смотри, я даже могу сделать удивленное лицо, — и выдает свое лучшее представление.

Такой придурок.

Я игнорирую его.

— Нет, мы не хотим знать.

— Ты — отстой.

— Ты ведешь себя, как ребенок. Вечеринка через две недели!

— Это глупо. Я — отец ребенка. Я должен узнать раньше, чем какой-то чертов пекарь.

— Помолчи.

Доктор смеется и помещает датчик на мой живот. Клянусь, я не помню, чтобы была такой большой на этом сроке, когда вынашивала Арабеллу.

Комната наполняется свистящим звуком сердцебиения ребенка. Глаза Лиама округляются, и его челюсть отвисает, пока мелодичный звук сердцебиения окружает нас.

— Что это, черт возьми, такое?

Доктор Контрерас улыбается.

— Это сердцебиение вашего ребенка. Хорошее и сильное.

— У нашего ребенка есть сердце, — говорит он, явно удивленный.

Я хихикаю.

— Я знаю.

— Я не имел в виду это буквально.

Я переплетаю наши пальцы и просто слушаю этот чудесный звук. Это чудо, что мы находимся здесь, слушая нашего ребенка, или что все это происходит на самом деле.

— Посмотрите сюда, — говорит доктор, указывая на монитор. — Это сердце малыша. Можно увидеть, что все в порядке.

Каждый раз, когда она указывает на очередную часть тела малыша, Лиам утверждает, что видит пенис, но доктор, очевидно, не подтверждает. Она показывает нам все органы, после чего вручает нам несколько фотографий.

— Я подожду, пока ты оденешься, а затем вернусь, чтобы все обсудить, — объясняет она.

— Есть что-то, о чем нам стоит беспокоиться?

— Я просто хочу заглянуть в медицинскую карту и разработать план. — Ее голос обнадеживает, но что-то в нем заставляет меня нервничать.

Лиам целует меня в макушку и передает мне полотенце, чтобы вытереть гель.

— У меня плохое предчувствие, — делюсь с ним своими страхами.

— Все выглядит отлично, Ли. Я знаю, что ты волновалась, но, судя по тому, что я видел, у ребенка все части тела на месте.