– Все нормально, Игорь Анатольевич. Все идет по плану. Сейчас закончим проверку, приступим к погрузке. Не волнуйтесь, все успеем.

– Что будем делать с блоками питания?

– Лещинский нашел на складе Академии восемь единиц. И уже отправил нам. Через час мы их получим и упакуем последний ящик.

– Хорошо, – кивнул Игорь. – А где Согомонян со списками членов экспедиции?

– Пошел выпить кофе. Со всей своей командой. Я их отпустил. Здесь они мне не нужны, а люди начнут подтягиваться через час-полтора, не раньше. А что случилось?

– Надо вычеркнуть из списков Любу Азарову. Мужчина с блокнотом замер.

– Что значит «вычеркнуть»?

– Она не летит. Ребенок заболел, надо срочно везти в больницу.

– Как же мы без поварихи?

– Ничего, – Игорь улыбнулся.

Искреннее недоумение собеседника показалось ему забавным. Неужели, взрослый самостоятельный мужчина действительно уверен, что без поварихи все дело, которое они затевают, провалится?

– Ничего, – повторил Игорь. – Как-нибудь справимся. С голоду не помрем. В крайнем случае, сами что-нибудь приготовим.

Но мужчина не принял его шутливый тон.

– У нас не будет там времени что-нибудь готовить. Сразу после приезда начнем разворачивать оборудование, потом вскрытие саркофага…

– Что-нибудь придумаем, – отмахнулся Игорь. – Наймем повариху из местных. Не отменять же из-за этого вылет.

Мужчина вернулся к своим бумагам, но по тому, как он покачивал головой, Игорь понял, что с последним его утверждением собеседник не согласен. «Надо смыться отсюда подальше», – решил Игорь.

– А где Согомонян пьет кофе? – спросил он.

– В каком-то кафе в здании аэровокзала. Бурачкова сказала, что знает место, где варят потрясающий кофе по-венски. И Согомонян увел туда всех своих людей. Как же она это кафе назвала? – Феликс Алексеевич наморщил лоб, но это не дало никакого результата. – Нет, название кафе не помню.

Игорь вышел из ангара. Никакой необходимости срочно вычеркивать повариху из списков не было, но он решил идти на аэровокзал.

«Здесь я только мешаю, – подумал он. – Справятся с упаковкой без меня. Пойду выпью чашку кофе. Дозвонюсь до отца, поговорю насчет спектрографа».

Игорь пошел по длинному коридору, рассеянно поглядывая в огромные окна, за которыми открывалась панорама летного поля.

Самый короткий путь до Углегорска – самолетом до Благовещенска, а оттуда три часа автобусом по берегу, вдоль реки Зеи. Но самолет на Благовещенск улетел час назад, а следующий только через двое суток. Арина расстроилась. Перспектива проторчать двое суток в аэропорту ей совсем не нравилась. Значит, у нее есть два выхода. Улететь сегодня вечером в Хабаровск и оттуда добираться домой на поезде или снять на полученные от Глеба деньги гостиницу где-нибудь в районе аэропорта и проваляться двое суток в постели, не отвечая на звонки. При всей привлекательности двухдневного отдыха в комфортабельном номере, она больше склонялась к первому варианту. Поезд от Хабаровска до Углегорска идет семь часов. Вечером выедет, утром будет дома. Но если не будет поезда в тот же вечер, тогда ей придется снимать гостиницу в Хабаровске. А это – совсем не то, что гостиница в Москве. Значит, надо подумать.

Ругая себя за нерешительность, Арина отошла от кассы. Ничего страшного. Она вовсе не обязана принимать решение немедленно. Она спокойно подумает и решит. Арина уже хотела сесть в кресло в зале ожидания, но ощутила голод и поняла, что ничего не ела со вчерашнего дня. Со всеми этими заботами, с суетой, поездками на телевидение и к Львову. Надо хоть что-то перекусить. Идти в ресторан она не решилась. Это слишком смело. Как она одна придет в ресторан? Будет сидеть на виду у каких-то мужчин. И официант будет заглядываться на нее хищным взглядом. А вдруг ее начнут приглашать танцевать. И делать всякие предложения. Нет, она к этому не готова. Она перекусит в каком- нибудь местечке попроще, а в ресторан пойдет уже дома. С подругами. А кто знает, может, и с молодым человеком. Хоронить себя она не намерена. И в Углегорске можно жить нормально. Не сошелся свет клином на этой Москве.

Размышляя о прелестях жизни в маленьком городке, коих Арина насчитала две – свежий воздух и размеренный ритм, она свернула в небольшое кофе, над которым переливалась разноцветная реклама в виде нотных знаков. Одни знаки появлялись и тут же исчезали, их сменяли следующие. Из-за этой круговерти Арина так и не поняла, как кафе называется. То ли «До-ре-ми», то ли «Фа-соль». Она встала в небольшую очередь у прилавка, высматривая по рекламным плакатам, что ей могут предложить. Салаты, бутерброды. Это все не то. Она возьмет пирожные. Да, да. Вот эти аппетитные эклеры с заварным кремом. И большую чашку кофе. Она давно не сидела вот так, в приятной прохладе светлого зала и не пила кофе с пирожными. Вот оно – первое преимущество свободной жизни. Арина улыбнулась своим мыслям.

Очередь двигалась быстро. У самого прилавка Арина взяла маленький поднос и поставила на него тарелочку для эклера. Наконец молодой человек за прилавком отпустил стоящего перед Ариной толстяка и повернулся к ней.

– Слушаю вас!

Арина помедлила, размышляя, какой же кофе все-таки предпочесть. Капучино? Или что-нибудь без взбитых сливок? Зачем ей нужны эти лишние калории? Значит, американо или латте? Или все-таки кофе по-венски? Молодой человек терпеливо ждал, не отводя глаз от лица Арины. Вдруг из-за ее спины протянулась мужская рука. Блестящими щипчиками мужчина подхватил с блюда последний эклер и переместил на тарелку, стоящую на его подносе. Арина застыла. Мечта о вкусном эклере с горячим кофе рушилась на глазах. Она обернулась. На нее смотрели серые глаза. Арина почувствовала, что к горлу подступают рыдания, и отвернулась.

Никого из членов своей группы в кафе, которые попадались по дороге, Игорь не нашел, и это испортило ему настроение окончательно.

«Ты плохой организатор! – безапелляционно заявил нахальный внутренний голос. – Мало того, что ты упустил повариху, ты еще и не способен наладить дисциплину во вверенном тебе коллективе».

Игорь зашел в очередное кафе, оглядел людей, сидящих за столиками, не увидел ни одного знакомого лица и вышел.

«Да, – согласился он, – я скверный организатор. Мне легче работать с бумагами, черепками и амфорами, чем с людьми. Черепки и амфоры, по крайней мере, не лезут со своим мнением, когда их не просят, и не отстаивают его до последнего, у них не болеют дети, не бывает плохого настроения, они никогда не ленятся, не отлынивают от работы и не заменяют один тип спектрографа другим. Ну и что? Почему сегодня каждый обязательно должен быть хорошим организатором? Я, между прочим, ученый. Археолог. Я учился именно этому. Если бы я хотел быть организатором, я пошел бы на факультет менеджмента, а не археологии».

«Ну, если честно, то и археолог ты не очень, – не отставал внутренний голос. – Ты чиновник. Твой отец сделал замечательное открытие. А где в этот момент был ты? Он расшифровывал рукопись великого царя Сабиума. Он верил в успех. А ты только посмеивался и говорил, что вавилонские рукописи, датированные девятнадцатым веком до нашей эры, да еще и написанные на аккадском языке, не могут представлять никакого научного интереса. Где была твоя научная интуиция? Твое чутье исследователя? Ты променял их на бумажную работу в своем департаменте. Так что не говори, что ты археолог».

Игорь отмахнулся от внутреннего нахала. Много он понимает! Между прочим, когда отец приглашал его вместе заняться этой рукописью, он тоже не гулял и не прохлаждался. Игорь занимался раскопками укреплений Белого города и нашел белокаменную кладку основания крепостной стены прямо в центре столицы. И теперь стена будет отреставрирована и станет частью экспозиции музея Москвы под открытым небом. Конечно, это не сравнить с открытием отца, но он тоже делает свое дело и старается делать его хорошо.