– Сидите, сидите, Раджад, – замахал рукой профессор Парусников.

Раджад нерешительно опустился на свой камень.

– Может быть, кофе? – негромко произнес он, кивая на костерок и даллу. Его английское произношение носитель языка мог бы счесть чудовищным, но ученые хорошо разбирали каждое слово.

– Спасибо, Раджад, – ответила Изабелла, – но ваш крепкий кофе отобьет у нас последний сон. А нам всем надо выспаться. Завтра нас ждет тяжелый и важный день.

Раджад понимающе кивнул, прихватил ручку даллы полой своей длинной рубахи и достал кувшин из костра. Ученые пошли к автомобильной стоянке, с удовольствием вдыхая прохладный ночной воздух. Вокруг них лежала темная пустыня, освещаемая лишь светом полной луны и кострами, вокруг которых на камнях и бревнах сидели группки археологов. В далеком небе мерцали крупные южные звезды.

Тишину прерывали лишь потрескивание углей и негромкие голоса у костров. В полном молчании ученые подошли к обочине проселочной дороги, у которой была организована импровизированная автостоянка. Профессор Крейман остановился у своего «нисана» и повернулся к коллегам, но сказать ничего не успел. Висящую в воздухе тишину нарушил неожиданный звук. То ли приглушенный крик, то ли слишком громкое всхлипывание. Прямо на ученых со стороны пещеры неслась темная фигура. На какое-то мгновение всех охватил суеверный ужас. В голове у каждого мелькнула безумная мысль: «Неужели, она? Лилит? Не может быть!» Изабелла коротко вскрикнула. Темная фигура приблизилась, и профессор Парусников разглядел в ней буфетчицу экспедиции.

– Зина! – воскликнул он. – Что случилось? Что с тобой?

Не отвечая, Зина промчалась мимо и остановилась у своей старенькой «тойоты». Трясущимися руками она нажала кнопку запирающего устройства. Машина коротко пискнула и мигнула желтыми огнями.

– Зина, ты куда? – воскликнул Парусников. Зина рванула дверцу машины.

– Я не хочу! – крикнула она. – Я не останусь. Я уезжаю.

– Зина! – Профессор почти бежал. – Что с тобой? Что случилось?

– Она нас всех убьет! – Зина забросила свою сумочку на заднее сиденье. – Она хочет выйти.

– Кто она? – задыхаясь крикнул профессор. – Что случилось?

– Она! Которая в саркофаге! Она хочет поднять крышку!

– Зина! – Профессор остановился как вкопанный. – Кто хочет поднять крышку? В саркофаге ничего нет. Там только кости, черепки и больше ничего!

– Там есть! – Зина пыталась говорить осмысленно, но слова путались. – Она там! Она открывает крышку! Она нагрела саркофаг. Он горячий! Он обжег меня!

Зина вскинула руки, и профессор увидел красную полосу, пересекавшую ее ладони. Он остановился пораженный. Красная полоса была материальным свидетельством правдивости слов Зины. Но поверить профессор не мог ни одному ее слову.

Зина рухнула за руль автомобиля. Мотор взревел.

– Зина, останьтесь! Мы во всем разберемся! – успел крикнуть профессор.

Машина сорвалась с места, вывернула на шоссе и увеличила скорость.

Профессор отмахнулся от пыли, поднятой колесами, и вернулся к коллегам. Те растерянно переглядывались, не понимая, как расценивать то, что произошло на их глазах.

– Александр Александрович! – голос Парусникова звучал официально и строго. – Зину явно кто-то напугал. Вероятно, это чья-то злая шутка. Я прошу вас разобраться и найти виновных. Они должны быть уволены из экспедиции. Я понимаю, люди устали. Хочется разрядки. Но не такими же способами.

Венгеров кивнул, но слова профессора проблему не решили. Лица Мирошниченко и Креймана оставались напряженными, а в глазах застыл немой вопрос.

– Коллеги… – начал профессор и замолчал.

– Анатолий Георгиевич, – осторожно произнесла Изабелла. – Может быть, нам стоит проверить?

– Что проверить? – профессор почему-то перешел на шепот.

– Может быть, что-то случилось. – Даниэль кивнул в сторону пещеры, туда, откуда они пришли. – Там, у саркофага.

– У Зины на руках был реальный ожог, – произнес Венгеров, явно принимая сторону Изабеллы и Даниэля. – Никто из наших не стал бы так шутить.

Парусников помедлил мгновение, еще раз обвел глазами коллег и, резко развернувшись, зашагал к пещере. Венгеров, Изабелла и Даниэль бросились за ним.

Кинжальный свет двух фонарей сошелся на каменном саркофаге. Затем свет одного фонаря отклонился и прошелся по стенам пещеры, осветил пол.

– Вроде бы ничего необычного, – сказал Парусников и обернулся на коллег.

– Ничего, – подтвердил Даниэль Крейман.

– Камень упал. – Свет фонаря Венгерова уперся в камень, лежащий в нескольких метрах от саркофага, и поднялся вверх, к сводам пещеры. – Странно. Мы проверяли свод. Он не требовал укрепления.

Изабелла обошла мужчин и сделала несколько шагов к саркофагу. Профессор Парусников словно сбросил оцепенение, обогнал Изабеллу, и протянул руку, но коснуться черного камня не успел.

– Осторожно! – вскрикнула сердобольная Изабелла. Даниэль Крейман и Венгеров подошли ближе. Профессор Парусников коснулся саркофага кончиками пальцев таким движением, будто проверял температуру утюга. Он облегченно вздохнул, улыбнулся и положил на камень всю ладонь. Висевшее в воздухе напряжение сразу спало. Все заговорили одновременно и сразу.

– Камень холодный, – констатировал Парусников.

– Ну, разумеется, – воскликнула Изабелла. – С чего ему быть горячим.

– Но у Зины на руках были следы ожога. – Венгеров положил руку на саркофаг, словно хотел убедиться в том, что он холодный.

– Она могла обжечься где угодно. – Даниэль Крейман тоже коснулся саркофага и даже попытался сдвинуть с места тяжелую крышку. Но камень не поддался. – И почему ваша буфетчица сказала: «Она пытается выйти»? Крышка будто приварена к саркофагу.

Профессор Парусников тоже попытался сдвинуть крышку, но безуспешно.

– Не знаю, коллеги. – Он пожал плечами и еще раз обшарил лучом фонарика пещеру. – Не знаю, что здесь произошло. И потому прошу вас, Сан Саныч, попытайтесь все-таки разобраться. И главное, выяснить, откуда у Зины на руках появились следы.

Профессор пошел к выходу из пещеры. Его взгляд потемнел, а плечи сгорбились, будто он получил какое-то дурное известие.

– Я попытаюсь, – в спину ему произнес Венгеров. – Я поговорю с ребятами.

Парусников, не останавливаясь, кивнул. Археологи потянулись за ним. Шли молча. От воодушевления, овладевшего всеми несколько минут назад, не осталось и следа.

Арина выскочила из лифта, ни на кого не глядя, промчалась по просторному вестибюлю и выбежала на улицу. Дождь прекратился, но в темном небе все еще висело ожидание грозы. Арина бежала, не зная, куда и зачем. Гнев, возмущение и обида гнали ее как можно дальше от этого роскошного здания, от этого кабинета на двадцать втором этаже, где в ней увидели не человека, не работника, способного внести вклад в развитие фирмы, а всего лишь кусок мяса. Объект вожделения для этого мерзавца.

В голове метались мысли, тесня одна другую. Как это могло произойти? Почему этот Львов принял ее за шлюху и решил, что с ней все можно? Почему? Значит, она дала повод. Какой? Может быть, она не так оделась?

Арина на ходу оглядела себя. Нет. Юбка нормальной длины. Декольте, конечно, есть, но вовсе не выглядит вызывающе. И вдруг она поняла. Глеб! Это он решил, что ради работы в Москве она согласится на все. Арина вспомнила его руку на своей ягодице. Точно! Он и сам хотел предложить ей место на своем телеканале, надеясь сделать ее своей любовницей. И Светка это поняла. Потому и не захотела, чтобы Арина осталась на телеканале. Значит, Глеб отправлял ее ко Львову, отлично понимая, что произойдет. Может быть, даже он сам после ее ухода еще раз позвонил Львову и посоветовал не упустить шанс. А все потому что она стерпела его руку на своей попе. Эх, дура она, дура! Надо было залепить ему пощечину прямо там, в лифте. При Светке. И при всех остальных. А она промолчала. Испугалась скандала. Вот и повод.