Значит, будем действовать в обход.

Отбросив мысли о самостоятельном побеге, я улегся на жесткую подушку и закрыл глаза, концентрируя остатки ментальной силы.

“Вальтер Макарович!” – воззвал я к Корфу. – “Это Михаил Соколов. Вы меня слышите?”

Ответа долго не было. Я тянулся снова и снова, пытаясь пробиться сквозь вечный магический шум Аудиториума. Лекари трудились над исцелением больных, менталисты чистили мозги абитуриентам, и от всех этих действий фонило так, что я с трудом мог удерживать канал связи.

“Михаил, слышу”, – отрывисто, словно с помехами, ответил Корф.

“Матильда рассказала вам об инциденте?”

“Да”.

“Слушайте меня внимательно. Я в лазарете на Полигоне. Администрация хочет скрыть информацию о случившемся. Всем будут чистить память. Я не смогу рассказать вам всего ментально – не сдюжу”.

“В двух словах?”

“Работа Радаманта. Я видел его на Полигоне. Говорил с ним. Он заставил людей драться друг с другом”, –мышцы лица начало сводить судорогой, а кожа головы стала неметь – признак того, что ментальное общение меня перегружало. Но, стиснув зубы, я продолжил. – “Все уже закончилось. Пострадавшие в лазарете, нас много. Я сделал вид, что еще не очнулся, но они до меня доберутся, и тогда…”

“Я понял”, – оборвал Пистолетыч.

“Что мне делать?”

“Играть в коматозника. Я попробую что‑нибудь придумать. Отбой”.

Я шумно выдохнул, когда канал связи разорвался. И тут же заткнул себе рот ладонью – еще не хватало так глупо себя обнаружить. Так, Миха, прикидываемся ветошью. Не палимся, не палимся. И подслушиваем.

Сколько я так пролежал, было непонятно. Часы, как выяснилось, у меня тоже отобрали. Не было ни окон, ни будильников на стене. Ничего. Словно я завис в медицинском чистилище. Лишь пару раз ко мне заходила медсестра проверить, очнулся ли я.

Мне казалось, что время текло невероятно медленно. Из развлечений – периодически менялись постояльцы в воседних палатах. Тех, кто пришел в чувство, после небольшого обследования переводили в другое помещение. Вероятно, прямиком к менталистам.

– Что с Соколовым? – снова вопрошал мужчина.

– Спит.

– Будите. Дома отоспится, мне нужны койка в этом зале.

Дерьмо! Ладно, будем импровизировать и тянуть время.

Шторка отодвинулась в сторону, и я, напустив сонный вид, повернулся к вошедшей медсестре. Молоденькая хорошенькая девушка в белом халате и старомодной шапочке с красным крестом. На рукаве – шеврон с гербом Аудиториума, а на груди – брошь с символом Асклепия.

– Очнулись, ваше сиятельство, – натянуто улыбнулась лекарка. – Славно. А то мы уже начали беспокоиться…

– Что в капельнице? – грубо прервал ее я, но тут же вспомнил о манерах. – Извините. Просто не ожидал.

– Неудивительно, – отозвалась девушка. – Пациенты часто пугаются. Вам капают физраствор с питательными веществами. Вы потеряли много сил и были обезвожены. Как сейчас себя чувствуете, ваше сиятельство?

Я пожал плечами.

– Голова болит. Ушибы болят. По ощущениям, словно вагон угля разгрузил в одиночку.

– Это совершенно нормально для вашего состояния. Более того, скажу, что вам очень повезло так легко отделаться, – улыбнулась медичка. – Позвольте вас осмотреть.

Она достала фонарик, посмотрела мне глаза. Затем усилила сияние Благодати в ладонях и обследовала мое тело, уделив особое внимание голове.

– Ничего серьезного, как и ожидалось, – заключила она и убрала фонарик в карман халата. – Вы просто вымотались, ваше сиятельство. Что, опять же, неудивительно. В ближайшие дни вам нужно больше спать, есть больше мяса, красной рыбы и овощей. И, разумеется, никаких нагрузок. Это позволит вашей Благодати залечить повреждения быстрее.

– Почему я тогда потерял сознание? Была резкая боль в голове. Похоже на мигрень но в разы сильнее.

– Обезвоживание недооценивают, – девушка пригрозила мне пальцем. – Вы провели весь день на ногах в боях без еды и воды. Даже такой молодой и крепкий организм, как у вашего сиятельства, может дать слабину. Если желаете, мы можем исцелить наиболее беспокоящие ушибы и порезы мы для ускорения процесса вашего восстановления.

– Благодарю, я лучше сам, – стараясь вести себя как можно более непринужденно, я улыбнулся. – Дома ведь и стены помогают.

Медичка кивнула.

– Это верно. В таком случае я зову Тимофея Васильевича. Он должен подтвердить вашу готовность к выписке. Подождите минуточку, ваше сиятельство.

Она вышла, оставив проход открытым. Я взглянул на ботинки. Если бежать, то сейчас. Может все‑таки попытаться?

Я свесил ноги, наклонился и зашипел от резкой боли. Все же голову так и не отпустило. Жалеть себя времени не было. Нашарив ботинки, я сунул в них ноги и принялся торопливо зашнуровывать.

И в этот момент шаги приблизились.

– Здравствуйте, ваше сиятельство. Я Тимофей Васильевич Ушаков, главный врач лазарета при Полигоне.

Невысокий наполовину седой мужичок с большими залысинами пригладил полы халата и уставился на меня через стекла очков в тонкой оправе. Лекарка протянула ему платншет с бумагами.

– Здравствуйте, Тимофей Васильевич, – отозвался я.

– Вижу, вам не терпится нас покинуть, – он улыбнулся, уставившись на мои ботинки. – Но, боюсь, придется немного задержаться. Если Юлия Аркадьевна права, долго мы вас не продержим. Что последнее вы помните?

Я озадаченно посмотрел ему в глаза. Нет, не менталист. Лекарь. Возможно, с дополнительными специализациями, но я не чувствовал в нем большого ментального потенциала. Хотя это наверняка можно было и скрыть…

– Шел в лазарет. Резко разболелась голова. Упал…

– А до этого?

– Драка… Командный поединок, мы установили флаг. Завизжала сирена. Долго вопила… Нас выводили к выходу…

– И? – главврач выжидающе уставился на меня.

Будем пытаться импровизировать.

– Простите, плохо помню, – растерянно ответил я. – Возможно, мне сильно досталось во время испытаний. Все как в тумане. Вроде кто‑то кричал, куда‑то бежал… Нет… Прошу прощения, все слишком смутно.

– Кратковременная память немного нарушена. Юленька Аркадьевна, отметьте это, пожалуйста.

– Это страшно? – разыгрывая опасение, спросил я.

– Не думаю. Подобное случается после поединков с менталистами. Память вернется через некоторое время. Беспокоиться не о чем.

– Надеюсь. Выходит, я готов к следующему этапу испытаний?

– Ох, молодежь, – улыбнулся врач. – Вечно жить торопитесь и чувствовать спешите… Пока неизвестно, когда и в каком формате будут проходить следующие этапы. Сперва мы должны убедиться в том, что все выигравшие команды восстановились. На это может уйти несколько дней. В этом году ситуация несколько… нестандартная.

Я спрыгнул с кровати.

– Значит, я могу отправляться домой? Как мне забрать свои личные вещи?

– Их выдадут вам вместе с заключением и рекомендациями. Но сперва, – главврач кивнул в сторону двери в конце коридора, расположенного вдоль ряда шторок, – Юлия Аркадьевная сопроводит вас на итоговую ментальную проверку. Если все будет в порядке, мы немедленно разрешим вам ехать домой.

– Со мной все в порядке, вы же сами сказали, – попытался съехать я.

– Я не специалист по делам ментальным. Нужно убедиться, что менталисты ваших противников ничего не повредили в вашем сознании. К тому же ваша кратковременная память… Быть может, ее сразу и восстановят.

Понятно. Значит, вот под каким предлогом они чистили абитуриентам память. Я шагнул в коридорчик и огляделся по сторонам. Налево – аналог сестринского поста и выход, манящая дверь и лампа с указателем над ней. Направо – дверь к менталистам.

Я замешкался. Главврач тем временем передал планшет с документами молодой лекарке.

– Это займет всего четверть часа, не более, – уговаривал меня врач. – Прошу, Михаил Николаевич, следуйте за моей коллегой…

Нет, я должен был сохранить эти знания. Успеть передать больше Корфу или хотя бы Матильде. Я ведь выяснил, что Радамант либо поступал в Аудиториум, либо даже там учился – он сам упомянул об этом. Я услышал слова, которые Ирэн передала Лысому. Все это было важной частью мозаики, которая наконец‑то начала хоть немного складываться.