Я натянул самую обворожительную из улыбок.

— Благодарю…

— Таисия Викторовна.

— Благодарю вас, Таисия Викторовна. Голубушка, вы меня спасете от страшной кары. Если к концу недели не подготовлюсь, схлопочу наказание от наставника. Тогда сегодня, с вашего позволения, я бы изучил газеты.

Библиотекарша вернула мне паспорт и вышла из-за стойки.

— Пожалуйте в читальный зал, ваше сиятельство. Подшивку принесут туда. Нам нужно немного времени, чтобы ее отыскать.

Поблагодарив, я тихо, почти что на цыпочках, вошел в просторное помещение, заставленное рядами столов и множеством ламп. Зал оказался почти пустым — горели теплым уютным светом лишь три лампы.

Значит, я иду искать.

Все просто и логично. Мало кому могла понадобиться книга про состав и комиссии Сената. И мне очень хотелось посмотреть, кому приспичило отнять у меня инструмент поиска.

Я прошел мимо первого стола — какая-то девушка в огромных очках с толстыми стеклами переписывала главы из книги на английском языке. Точно не мой вариант.

Возле второй горящей лампы расположился пожилой мужчина в пенсне и с упоением зачитывался стихами. Глянув на обложку, я прочитал «Сонеты Шекспира». Интересно, зачем ради них было идти в библиотеку? Можно и в книжном купить, на полку поставить…

Значит, мой — последний.

Осторожно, почти крадучись, я дошел до конца зала. В том месте было так темно, что я толком не смог разглядеть склонившегося над толстым старым фолиантом человека. Но он словно почувствовал мое приближение и поднял на меня усталые глаза. В свете лампы его испещренное сеткой мелких морщин лицо казалось безжизненным.

— Добрый вечер, — тихо, почти инфразвуком, пробасил он. — Мы знакомы?

— Нет, — ответил я. — Я лишь хотел осведомиться, почему эта книга вызвала у вас такой интерес.

Мужчина торопливо закрыл книгу, и я увидел, что в ней находилось множество бумажных закладок, а раскрытая толстая тетрадь была исписана торопливым кривым почерком.

— Почему это вас интересует?

— Потому что я тоже питаю интерес к этой книге, — улыбнулся я.

Он явно занервничал. Интересно…

— И почему же?

— Хочу проверить кое-какие изыскания. Как я могу к вам обращаться?

— Андрюшин Сергей Васильевич, — представился собеседник.

— Корреспондент «Вечернего Петрополя»? — удивился я.

— Да.

Я протянул руку для пожатия:

— Михаил Николаевич Соколов, сын графа Соколова, — улыбнулся я. — Полагаю, Сергей Васильевич, мы с вами преследуем одну и ту же цель. И, судя по всему, копаем в одном и том же направлении…

– Значит, вы тот самый Соколов, на чью семью было совершено нападение?

Пристально глядя на меня, журналист покрутил колесико на выключателе и прибавил яркости в настольной лампе.

– Верно, – шепотом отозвался я. – Меня очень заинтересовала ваша статья, что вышла следующим утром после нападения на мою семью.

Теперь я мог как следует разглядеть Андрюшина. На вид ему было уже под пятьдесят. Почти полностью седой, но коротко стриженная борода имела желтоватый оттенок от табака. Худой, в клетчатой фланелевой рубашке с засаленным воротником и рукавами. Словом, простой мужик, каких тысячи. Разве что лицо имел умное, да глаза запоминались выразительностью.

– Как вам удалось так быстро выяснить подробности происшествия, Сергей Васильевич?

Он хмыкнул, но отвлекся, взглянув мне за спину. Я обернулся на тихий топот.

Библиотекарша подошла и протянула мне увесистую папку с газетами.

– “Вечерний Петрополь” за текущий год, ваше сиятельство, – тихо сказала она и обвела нас с журналистом укоризненным взглядом. – Господа, здесь надлежит соблюдать тишину. Если вам угодно побеседовать, прошу сделать это в малом читальном зале. Сейчас он пуст. Изволите пройти?

Я вопросительно уставился на Андрюшина.

Журналист медлил с ответом. С одной стороны, я видел в его глазах живой интерес к моей персоне. На эту удочку и ловил: какой же писака откажется побеседовать с очевидцем и даже непосредственным участником событий? С другой стороны, мое внезапное появление могло его насторожить, так что возможные опасения мне были понятны. Да и сам Андрюшин держался с несколько параноидальной манерой.

Впрочем, я и сам удивился этой встрече. Очень странное совпадение – так столкнуться в одной из множества городских библиотек.

– Разумеется, – наконец кивнул журналист и торопливо собрал вещи. – Благодарю, сударыня.

Мы торопливо переместились в соседний зал. Напоследок я вернулся, чтобы забрать подшивку – уже, полагаю, ненужную, но зря что ли библиотекарей гонял… И столкнулся взглядом со старичком‑любителем Шекспира. Тот пристально уставился на меня, ничего не сказал, затем поправил пенсне на носу и снова погрузился в чтение.

– Итак, ваше сиятельство, – обратился Андрюшин, когда я вошел в малый зал и закрыл за собой дверь. – Позвольте уточнить, вы искали встречи со мной?

– Клянусь, так совпало. Однако ваша статья очень меня заинтересовала, и я действительно собирался найти способ с вами связаться. Собственно, – я кивнул на подшивку газет в моих руках, – как раз собирался подготовиться к возможной встрече. Но обстоятельства меня опередили.

– Не сочтите за грубость, ваше сиятельство, но все это выглядит несколько странно. Словно подстроено. И, не сочтите за неуважение, но вы кажетесь мне слишком юным для ведения собственных расследований.

Я улыбнулся. Ну да. Не один я здесь параноик. Оставалось надеяться, что двое параноиков смогут как‑то договориться.

– Понимаю, – отозвался я и водрузил подшивку на стол, за которым уже успел расположиться журналист. – Но я хочу понять, могу ли быть с вами откровенен.

– Зависит от того, чего вы от меня хотите, ваше сиятельство.

– Могу ли я рассчитывать, что сегодняшняя встреча не окажется в утренней газете?

– С такими поводами не ко мне, а в светскую хронику, – проворчал Андрюшин, и я припомнил слова Матильды о том, что этот товарищ был весьма своеобразен в общении.

Я сел напротив и внимательно взглянул на журналиста поверх книг и папок.

– В таком случае я предлагаю обмен информацией о происшествиях, которые не дают покоя нам обоим.

Андрюшин усмехнулся.

– Вижу, вы – юноша не промах, ваше сиятельство. Но зачем вам это, Михаил Николаевич? Вокруг вас наверняка уже пляшет Тайное отделение.

– Будь там все так просто, вы бы сейчас тоже не корпели над этой книгой, – парировал я. – Информацию скрывают не только от газетчиков, но и даже от самих пострадавших. Но поскольку вопрос касается моей семьи самым непосредственным образом, а я – будущий наследник рода, в моих интересах погрузиться в причины случившегося несколько глубже. У вас интерес профессиональный, у меня – личный. То и другое видится мне вполне достойным мотивом для сотрудничества.

– Допустим, – Андрюшин подался вперед. – Какие условия вы предлагаете, ваше сиятельство?

– Вам наверняка интересны подробности перестрелки в Ириновке. Я могу дать подробный рассказ на условиях анонимности. Ибо не просто видел все своими глазами, но и бился с нападавшими. Считаю это неплохим дополнением к вашему архиву материалов.

Писака хитро улыбнулся.

– А чего вы хотите от меня?

– Расскажите, почему вы связали два похожих случая с одним непохожим. И как это привело вас сюда, – я похлопал по книге. – Возможно, я помогу направить ваше расследование в нужное русло. У меня, увы, руки пока коротки и нет должных связей. Тем не менее, пускать дело на самотек я не хочу.

Журналист откинулся на спинку стула.

– Меня устраивает, ваше сиятельство. Интервью об инциденте в Ириновке в обмен на мои наработки. Однако имен своих источников я не раскрою. Также я рассчитываю на то, что вы не станете применять ментальные практики, чтобы вытащить из моей головы имена. Я поклялся этим людям сохранить их тайну. Вы можете обещать, что не станете применять воздействие?