– Лекарства‑то есть? Или лекаря позвать, – я задумался, перепрыгивая через булыжник. – Хотя могу и сам подлечить попробовать, у меня получалось.

– Мишенька, не трать силу… Просто отведи меня домой. Оленька знает, что мне нужно давать в таких случаях.

Вот и славно. Я ускорился, вкладывая больше силы в скорость. Земля и грязь комьями вылетали из‑под подошв ботинок, и я летел так быстро, как только мог.

Еще не хватало, чтобы ба словила инфаркт из‑за угрызений совести. Так‑то справедливо, но многовато смертей для одной семьи за столь краткий период. Кроме того, бабушка была моим единственным источником знаний о родовой магии. Пусть даже и с косячными ритуалами. Лучше, чем ничего. Я должен выяснить, как использовать силу, что мне досталось.

– Ба, не смей помирать, – сказал я, перепрыгнув через корягу в живописном лесочке. Пер напролом, прямо через рощицу, чтобы сэкономить время.

И когда особняк показался, я мысленно обратился к Оле. Впервые проворачивал это не с Ирэн. Хотя и понимал, что сестра не сможет ответить.

“Оль, бабушке плохо. Сердце, – мысленно сказал я, достучавшись до ее образа. – Приготовь лекарства. Сейчас будем”.

Ответа не последовало, но я точно понял, что она меня услышала. Ирэн еще во время обучения обращала мое внимание на ощущения, которые позволяли понять, дошло “сообщение” до адресата или нет. Всего на секунду голову охватило приятное тепло – так у меня проявлялись признаки успешного контакта.

Бабушка закрыла глаза и захрипела. Ага. Само пройдет. Как же.

Я остановился и, удерживая ее на руках, все же провел ладонью над грудью, ища очаг боли. Делал все на чистой интуиции – не знал, как в этой ситуации применять “Живую” или “Мертвую” воду. Поэтому просто взял немного силы из источника и, приложив ладонь к области сердца бабушки, передал ей.

– Давай… Заводись, моторчик.

Она стала дышать чуть ровнее. Уже хорошо. Снова бросив силы в “Берегиню”, я побежал дальше.

Нас уже ждали. Оля, умничка. Двое лакеев подхватили бабушку и тут же понесли на кушетку в гостиной.

– Что случилось? – коротко спросила сестра.

– Распереживалась. Нервы. Сказала, сердце. Я посмотрел силой – вроде оно. Может все же лекаря?

– Уже вызвали, сейчас будет.

Оля кивнула и принялась отдавать распоряжения с манерами прирожденной сестры милосердия. Аптечка уже была подготовлена, слуги беспрекословно подчинялись – и делали все умело. Значит, уже не в первый раз…

Матильда вышла и направилась прямиком ко мне.

– Решил вопрос?

Я рассеянно кивнул.

– Да. Но, боюсь, дорогой ценой.

Сейчас я даже не знал, хорошо или плохо было, что отец сегодня отсутствовал в усадьбе. С одной стороны, хотелось припереть его к стенке и выяснить все про порядок проведения ритуала. Понять, в чем они ошиблись, чтобы впредь подобного не допускать. Но внезапный приступ бабушки снизил мою злость.

Сколько раз я бегал со своей родной Ба – возил по поликлиникам, таскал передачки в больницу, когда ей меняли клапан на сердце… Словом, время для разборок еще будет.

Надеюсь.

***

– Миш, – Оля устало прислонилась к дверному косяку. – Бабушка тебя зовет.

Я отставил чашку с остывшим чаем в сторону.

– Ей лучше?

– Да. Доктор только что ушел. Иди к ней.

Я переглянулся с наставницей. Матильда коротко мне кивнула – к ней вернулась привычная сдержанность, словно и не было никакой безумной баронессы. Биполярочка, не иначе.

– Ступай, Михаил, – сказала наставница. – Потом, если все будет хорошо, поедем в город. У меня планы на вечер.

Я торопливо выбрался из‑за стола и направился в малую гостиную, где разместили бабушку. Наверх в ее спальню поднимать не стали – из соображений оперативности.

Стараясь не шуметь, я осторожно открыл дверь и пробрался внутрь. Малая гостиная имела еще и функцию библиотеки – наш особняк был не очень большим, и отдельного помещения под читальный зал не предусматривалось. Отец и дед любили проводить здесь вечера. Да и я нашел пару приятных воспоминаний об этом месте, покопавшись в памяти прежнего Миши. Занятно, что сейчас стало гораздо легче вспоминать чужую жизнь. Видимо, возвращение духа в Род и правда прошло удачно.

– Мишенька, это ты? – я подошел на слабый голос бабушки. Она лежала на кушетке, накрытая узорчатым шерстяным одеялом. И казалась слабой и тонкой.

– Ты меня звала.

– Да. Раздвинь, пожалуйста, шторы, мон шери. Люблю глядеть на луну.

Я быстро выполнил просьбу и вернулся к кушетке.

– Как ты, Ба?

– Присядь, Мишенька.

Я расположился в кресле рядом с кивернитией.

– Сейчас уже получше?

– Конечно. У нас хороший лекарь, пусть и рангом слабоват. Но дело свое знает, – она улыбнулась. – Вы еще не скоро повезете меня в лазарет для одаренных.

Что ж, тем лучше.

– Так о чем ты хотела поговорить?

Бабушка устроилась на подушках поудобнее и протянула мне руку.

– Я позволила себе небольшую вольность, когда ты общался с Родом. Еще когда ты только приехал. Я увидела, что твоя душа мечется и не знает покоя. Прости, что сделал это без спроса.

– Что ты сделала?

– Немного залезла тебе в душу. Не в голову, в душу. Я же не менталист… Поэтому воспользовалась силой Рода. И образы, которые мне показал поток, очень меня обеспокоили, мон шери.

– Мне неприятно, что ты сделала это без спроса, – резче, чем собирался, сказал я. – Это недопустимо. Больше так не делай.

– Я беспокоилась о тебе.

Ага, о прежнем Мише вы тоже пеклись. И вот чем это закончилось.

– Дай слово дворянки, что более себе подобного не позволишь. Я почитаю тебя как старшую женщину рода и уважаю твой бесценный опыт. Но лезть внутрь себя больше не позволю.

– Прошу прощения, – поджала губы бабушка.

Она явно не ожидала от меня настойчивого отпора. Что ж, вы сами хотели призвать сильного духа – получайте. Я всегда был добрым парнем, но добро у меня с кулаками.

– Итак? – поторопил ее я.

– Слово дворянки, что больше не стану читать тебя без твоего согласия, Михаил.

Я кивнул.

– Благодарю. Но раз уж случилось то, что случилось, что именно тебя насторожило?

– Ты ищешь. Тянешься к знаниям, что должны быть под замком во благо всех нас. Но ты продолжаешь искать.

Я хмыкнул. Неужели поток показал ей мои потуги в расследовании? Казалось бы, она одна из первых должна быть заинтересована в моем успехе и поимке таинственного Радаманта. Все же дядя Андрей был ей сыном, хотя тепла между ними я не помнил. И тем не менее.

Сухая морщинистая рука накрыла мою ладонь.

– Прекрати поиски, Мишенька, – прошептала бабушка. – Ради всего святого не лезь в это. Ничем хорошим не закончится – ни для тебя, ни для нас, ни для всех остальных. Пусть то, что должно быть сокрыто, останется тайным.

Я напряженно уставился в ее усталые слезящиеся глаза. Она выдержала мой взгляд и отлично держала лицо. Голос ее дрожал от усталости и перенесенной боли, но лицо оставалось непроницаемой маской. Сразу видно, кого воспитывали дворянином с самого детства.

– Эту тайну хочу раскрыть не я один. И, думаю, у того, кто едва не разнес наше кладбище, получится сделать это куда быстрее.

Бабушка мотнула головой.

– Все это – дела давно минувших лет, мон шери. Не стоит ворошить прошлое. Нам, – она обвела рукой пространство вокруг себя, – особенно. Иначе тебя просто убьют. И убьют не те, от кого ты этого ожидаешь.

– Что ты имеешь в виду? – Я подался вперед, но бабушка отвернулась.

– Я все сказала. Между строк читать ты умеешь, а говорить об этом открыто и вслух опасно. Даже здесь – опасно. Теперь ступай и делай все, что велят тебе Корф и эта несчастная мадемуазель.

Она перевернулась на другой бок, давая мне понять, что аудиенция была закончена.

– Во что вы вляпались? – я вскочил с кресла и навис над ней. – Хоть ты скажи! Мы так не договаривались, когда вы затащили меня сюда.

Она не ответила. Пару мгновений спустя комнату наполнили звуки храпа.