— Дуся, смотри, какое великолепие! — Говорю летчице.
— Да, да… чудесно… А сколько мы летим от цели?
Летим? Куда летим?
Я сбросила с себя коварные чары этой ночи и вернулась к действительности. А в действительности было вот что. Наш аэродром «подскока» находился между Сунжен-ским и Терским хребтами, и требовался точный расчет, чтобы пробить облачность над долиной. По моим подсчетам выходило, что через шесть минут нужно снижаться. Минуты прошли, мы нырнули в облака. Нас сразу окутала душная сырость и белесая мгла. По мере снижения становилось все темнее и темнее… Вдруг, взглянув на приборы, я заметила, что самолет снижается не по прямой, а по спирали.
— Дуся, ты чувствуешь, что мы вращаемся?
— Да, да. Рая, так нужно…
Высота упала с 1300 до 600 метров. А облачность еще не пробили. Уже начинаю понимать, как опасно вертеться в облаках, не зная точно, где ты вынырнешь из них. Но вот позади слева мелькнул огонек. Значит, пробились! Обрадованно кричу летчице:
— Гляди, огонек!
— Где?
И тут мы увидели (если так можно сказать, когда среди черного мрака ночи различили еще более черные горы), что находимся низко над дорогой, проходящей через Терский хребет. Слева и справа — казалось, самолет вот-вот заденет за них крылом — были горы. Только теперь мне стало ясно, какой смертельной опасности мы избежали. Окажись самолет метров на сто правее или левее, лежать бы нам под его облаками. Так вот какая оборотная сторона у восхитительной картины, которой я любовалась поверх облаков!
Когда мы приземлились на аэродроме, я спросила Дусю, почему она снижалась не по прямой, а пологой спиралью?
— А это потому, Раечка, что если бы мы в тот момент стукнулись о гору, то удар получился бы не лобовой, а на крыло, и у нас были бы кое-какие шансы на жизнь.
Так познавалось на практике сложное мастерство полетов ночью в гористой местности.
— Говорили, что мы разбомбили штаб генерала фон Кдейста в Моздоке или где-то в том районе, — продолжает вспоминать Руфа.
— Вполне возможно. Ведь разбили однажды немецкую баню — об этом рассказывал не кто-нибудь, а сам пленный немец.
— Я видела, как Дина Никулина с Женей Рудневой разбомбили как-то прожектор около Моздока. Мы с Лелей Санфировой шли вслед за ними.
Нашим воспоминаниям не было бы, наверное, конца. Но подошли мужчины с полной сумкой фруктов.
Машина выехала из сада на проселочную дорогу. Мы попросили Бориса Николаевича указать путь на кладбище — там похоронена наша однополчанка Тоня Ефимова.
— Я сам проеду с вами.
В глубине кладбища он подвел нас к памятнику. Читаем надпись:
«Вечная память героям, павшим в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.
Ст. лейтенанту Ефимовой Т. П.
Лелепину Н. И.
Погибли в 1943 году».
Наш сопровождающий рассказал, что здесь, на кладбище, каждый год в День Победы проходит митинг на могилах павших воинов. Возлагают венки. Население станицы приходит сюда, чтобы почтить память людей, отдавших свою жизнь за победу над фашизмом.
Это хорошо, что люди помнят, какой ценой досталась победа, что не забывают тех, кому мы обязаны своим счастьем жить и трудиться в свободной стране.
На окраине станицы распрощались с Борисом Николаевичем. Он любезно и от чистого сердца пригласил приехать на следующий год отдыхать в Ассиновскую. Хвалил здешний воздух, говорил об обилии фруктов и овощей. Просил передать привет и приглашения от жителей станицы всем нашим однополчанам.
Сегодня вечером остановились на ночлег уже в пансионате, а не в кемпинге. Успели засветло занять место.
— Итак, отступление полка закончилось, — подвела итог за ужином Руфина. — Теперь почти по тому же пути — по крайней мере до района Краснодара — нужно ехать обратно. Наступать.
Я посмотрела на убегающую в горы светлую лепту дороги.
— А что, если отклониться от ранее намеченного плана? — спрашиваю своих спутников.
Они вопросительно посмотрели на меня.
— Видите ли, наступать приятно во время войны. А сейчас по тому же маршруту…
— Что ты предлагаешь?
— Давайте проедем по Военно-Грузинской дороге. Посмотрим, что стояло тогда, в сорок втором, у нас за спиной. Что мы защищали?
Предложение показалось заманчивым. Тем более, мы чувствовали, что нам нужно немного отдохнуть, отвлечься от воспоминаний военных лет.
Через несколько минут новый план был готов. На некоторое время мы из бывших фронтовиков превращаемся в обыкновенных туристов и едем по Военно-Грузинской дороге. Побываем в Тбилиси, затем в Сухуми погрузимся на теплоход и поплывем до Новороссийска. А оттуда опять начнем поездку по боевому пути полка — Краснодар, Тамань, Керчь и так далее.
— В этом плане есть одно «но», — огорчил нас Леша. — В машине я обнаружил такие дефекты, с которыми через перевал ехать нельзя. А новые детали нигде до сих пор достать не могу.
Вот тебе раз!
— Вся надежда на станцию техобслуживания в Орджоникидзе. Завтра утром заедем туда, — сказал Леша, устраиваясь поудобнее в постели.
Сегодня будем спать почти как дома — под крышей, на настоящих кроватях.
3 августа
Сидим на станции техобслуживания. Нам повезло — здесь оказались хорошие, внимательные люди. И нужные нам запчасти.
Слесарь Манукянц Рубен Мхитарович уже приступил к ремонту. Приятно наблюдать за его работой. Движения точные, экономные, руки ловко орудуют разными ключами и отвертками. Вот он уже извлек испорченную деталь и молча показывает ее нам. Да… На таком подшипнике было бы рискованно ехать по горной дороге.
Рубен Мхитарович, или просто Рубен, как его здесь все называют, бывший фронтовик. Служил в танковых частях. С боями прошел через Новороссийск, Тамань, Керчь…
— Вместе воевали, — говорит он нам, показывая в улыбке ровный ряд белых зубов.
Двух часов не прошло, как мы въехали в ворота станции. А наша машина вот уже съезжает со смотровой ямы, в полной боевой готовности, надежно отремонтированная, смазанная, готовая идти на штурм Крестового перевала.
Мы сможем теперь подняться на «Волге» на такую высоту, на какую не поднимались на своих маленьких ПО-2 во время войны.
Через каких-нибудь полчаса машина, шурша по асфальту колесами, въехала в прохладное ущелье.
— Начинаем пробег по Военно-Грузинской дороге, — возвестил Леша. — Рая, засеки время и километраж.
Дорога идет вдоль Терека. Смотрим во все шесть глаз — впервые едем по этому старинному тракту.
Трудно описать красоту этих мест. Поэтому ограничусь короткими путевыми заметками.
Едем по Дарьяльскому ущелью. Въезжаем в туннель, довольно длинный. Пришлось включить фары. Все дальше, все выше поднимаемся в горы.
Проезжаем поселок Казбеги. Справа — гора Казбек.
Здравствуй, великан! Не виделись с тобой целых двадцать лет. Ты по-прежнему изумляешь своим величественным видом, великолепной шапкой вечного снега. А вот мы заметно изменились. Коротка человеческая жизнь по сравнению с твоей! Поэтому нам, людям, нужно дорожить даже минутами, чтобы успеть сделать хоть маленькое, но полезное дело, и оставить для грядущего поколения добрую память о себе, людях 20-го века.
Дорога перебегает то на правый, то на левый берег Терека. Шумит, своенравный!
Горы, солнце и редкие облака… Удивительно, среди громад вздымающихся к высокому небу гор отнюдь не чувствуешь себя ничтожно малой песчинкой. Нет, ничуть! В душе нарастает волна удивления, восхищения, восторга, и кажется, она вот-вот поднимет тебя до снежных вершин, откуда перед изумленным взором откроется вся величавая, неповторимая красота Кавказа.
Кавказские горы — это волшебная музыка, в которой удивительно гармонично звучат чудесные краски, прозрачный воздух, четкие грани света и теней.
Высоким чистым звуком взлетели в голубую высь снежные вершины. Тая власть света и необъятного простора. Там беспредельность.
