Когда мы все вместе вышли из дома и направились к стоявшему у дороги кэбу, я услышал взволнованный шепот Холмса у себя за спиной:
– Ватсон, пожалуйста, если вам не трудно, оступитесь еще раз, чтобы отстать от всех. Нужно срочно переговорить.
Я так удивился услышанному, что действительно тут же, не успев понять как, исполнил просьбу своего друга и улетел за обочину. Выбравшись из канавы, я поинтересовался у Холмса, о чем он так переживает, если все складывается вполне удачно.
– Удачно?! – воскликнул Холмс больше мимикой, так как явно желал сохранить наш диалог втайне. – Вы с ума сошли, Ватсон! Все чертовски плохо, просто отвратительно! Через какие-то час-два всё решится, и все благополучно разъедутся. Лицо мисс Морстен озарится смешанным сиянием счастья обретшей богатство беднячки и недоумения, кто вообще такой этот доктор, как бишь его…
– Уотсон, – подсказал я.
– А ваше…каким будет ваше лицо, Ватсон? – патетически, насколько позволял шепот, продолжил он, схватив меня за рукав. – Неужели опять смиренным, принимающим все, что бы ни случилось, с утешением, что всему быть, и ничего не миновать? Очнитесь уже, наконец! Вы так проникновенно погружены в себя, но надо же иногда выбираться на поверхность поближе к действительности! Или вы думаете, что за одно только лишь сегодняшнее более чем скромное участие она остановит на вас свой выбор? Да стоит только завтра газетам объявить о появлении на лондонском олимпе новой достойной претендентки, как набегут толпою соискатели, среди которых вы, дружище, мигом потеряетесь.
Я растерянно спросил, что ж тут можно придумать, если дело уже как по накатанной дороге преспокойно близится к завершению. Но мой друг никогда не унывал и теперь тоже лихорадочно искал выход.
– Шанс, хоть и призрачный, у нас еще есть. Нужно любой ценою сорвать сегодняшние переговоры с Бартоломью. Тадеуш считает, что дело решенное, и сейчас мы сообща все вместе его уговорим. Значит, следует добиться обратного. По мнению Тадеуша его брат вовсе не горит желанием делиться с нашей подопечной. Тадеуш все время уговаривал его отсылать жемчуг, и теперь, когда сокровища найдены, чуть ли не заставил брата пойти с ней на сближение. Бартоломью безусловно гложет мысль, что это он нашел сокровища, а значит имеет больше прав чем брат решать, как распорядиться деньгами. Пари держу, он будет упираться и наверняка заявит, что без него и его сообразительности не было бы и клада. И он по-своему прав.
– Нет, не прав, – возразил я. – Клада не было бы не без него, а без майора.
– Вы так договоритесь, что без майора не было бы и Бартоломью, – нервозно заметил Холмс, с тревогой поглядывая в сторону оторвавшихся от нас спутников. – Стоит ли копать так глубоко? Да, майор Шолто сколотил и состояние, и обоих сыновей, и неизвестно еще, к чьему появлению приложил больше усилий…
– К сокровищам, конечно, – ответил я так же шепотом. – Дети, по крайней мере, законнорожденные и не произведены на свет украдкой.
– Оставьте мелочи и сосредоточьтесь на главном, Ватсон! – вышел из себя Холмс все так же шепотом. – Тадеуш – разглагольствующий бездельник, и все сделал умница Бартоломью, вы согласны?
– Помешанный на своем здоровье, вдобавок.
– Кто?
– Тадеуш.
– Причем тут это?!
– Это так, к слову.
– Он и только он разыскал клад…в смысле, Бартоломью, и без его находчивости мы бы сейчас прокисали в бездействии на Бейкер-стрит. Это-то вы не станете, надеюсь, отрицать?
– Нет, не стану, – признал я. – Мне Тадеуш тоже не очень нравится. Но он поддерживает мисс Морстен, которую мы тоже поддерживаем.
– Нужно дать ему какую-то зацепку против брата…
– Тадеушу?
– Бартоломью! – закричал все так же шепотом Холмс, потеряв терпение. – Чтобы он смог сегодня если не отказать, то хотя бы отсрочить дележ добычи. Но сделать это следует очень тонко, чтобы наши попутчики не догадались.
Вот ведь как! А я-то думал, что финал вполне предсказуем.
– Но Холмс! Что вам даст отсрочка, если в итоге мисс Морстен все равно заберет свои деньги?
– Ватсон, вы постоянно упускаете из виду линию, которую я упорно гну. Пусть бедняжка получит свое причитающееся, кто ж против? Но она должна усвоить себе, что без нас, в особенности без вас, не видать ей богатства, как… В общем, мы должны героически поднять ей настроение, а для этого нужно сначала хорошенько его уронить. Нужна серьезная проблема, которая возникнет на ровном месте. Каковой вам видится такая проблема, учитывая, что мы имеем дело с баснословной кучей денег?
Я подумал немного и предположил, что, поскольку куча и впрямь баснословна, она должна быть большая и тяжелая. И если б у нас, например, каким-то образом сломался кэб, и мы тогда на своих плечах перетаскали бы эту кучу. Да еще и в такой темноте, в отдаленном и небезопасном месте. Чем не достойный всеобщего одобрения поступок? Но Холмс отреагировал на мою идею крайне скептически.
– Категорически несерьезно, мой друг. Вы не носильщик, вы – спаситель, почему вы упорно отказываетесь взять на себя эту восхитительную роль? Запомните, с деньгами может случиться только одна единственная проблема. Они могут исчезнуть. И в нашем случае они обязаны исчезнуть. А мы, соответственно, обязаны их найти. Значит, сейчас при встрече с Бартоломью мы должны не только сорвать договоренность и передачу денег, но и узнать хорошенько, где Шолто держит клад, и как к нему пробраться. Времени у нас совсем мало. В эту же ночь мы должны выкрасть сокровища. Затем мы устроим полные смертельно опасных приключений розыски и, в итоге, осчастливим нашу клиентку и вашу будущую невесту.
Я посмотрел на ту, кто, идя впереди под руку с мистером Шолто и удаляясь от нас, тем не менее стремительно надвигался на меня в обещанном Холмсом качестве. Тадеуш по обыкновению засыпал ее речами, и она, вынужденная отвечать, время от времени оборачивалась к нему. Пора бы уже осознать и поверить, что половина содержимого ларца в полное распоряжение – не сказка, а явь, ради наступления которой собрались здесь все эти мужчины. Но ничего не изменилось. Ее лицо вовсе не показалось мне поющим молчаливую песню сбывшихся грез. Она не оглядывала с неподдельной нежностью унылую округу, и не рвалась крепко обнять каждое деревце, что встречалось нам по пути. Ночь, принесшая ей новость об избавлении от нужды, не казалась ей дивной. Словом, в ней не просматривалось никаких признаков сумасшествия, каким проникаются все те, на кого сваливаются столь внезапные блестящие перемены. Ей как будто бы было все равно. Она выглядела рассеянной и даже подавленной, а еще понаблюдав за ней, я вдруг с удивлением осознал, что она переживает какое-то острое болезненное чувство, словно испытала потрясение. Я догадывался о причине. Несомненно, рассказ Шолто содержал в себе трагический факт. Капитан Морстен не только давно покинул этот мир, но даже был лишен права на погребение и по-христиански, и даже хоть сколько-нибудь по-человечески. Тело Морстена зарыли или утопили в неведомом месте, так что его дочери и не сыскать никогда его тайную могилу. И все же главное – его смерть – по прошествии стольких лет почти не вызывало сомнений и без участия Шолто. Неужели вплоть до сегодняшнего дня она все еще всерьез надеялась услышать благоприятное известие об отце?
Жадно вглядываясь в нечаянно открывшуюся картину и до боли любуясь этой затаенной драмой в печальной душе Мэри Морстен, я вдруг осознал, что мне вовсе не хочется затевать игры вокруг судьбы этой чувствительной и доброй натуры. Но Холмсу виднее. Если мы сначала совсем чуточку, самую малость аккуратно огорчим ее сообщением, что сокровища похищены неизвестными, можно только представить себе, как нам удастся ее порадовать, когда мы их вернем! Ее счастью не будет предела! Ведь никакие потери не расстраивают так, как радуют неожиданные находки, утешал я себя. Я уговорю Холмса как можно быстрее "найти" сокровища, и все это недолгое, надеюсь, время буду изо всех сил уверять бедняжку, что мы вот-вот через какие-нибудь полчаса распутаем это невероятно сложное дело, отыщем похитителей и заберем у них клад. Главное, на радостях не проговориться, кто эти бессовестные похитители. Я вспомнил последние слова Холмса и понял, что готов на все, только чтобы действительно осчастливить эту одинокую и свыкшуюся с долгим безрадостным существованием душу. Не важно как. Жениться или, напротив, убраться с дороги, если потребуется. А для начала твердо воспрепятствовать притязаниям жадного Бартоломью Шолто и отстоять для нее эти чертовы сокровища.
