— Я сказал тебе, что ты должна сделать, и какие будут последствия, если ты откажешься, — говорит отец, после чего, окинув нас с Кайлом недовольным взглядом, покидает галерею.

Кайл обнимает меня за плечи, не отрывая взгляда от моего отца, который садится в свой мерседес и уезжает. Потом он смотрит на меня, слегка приподнимает моё лицо за подбородок и осматривает щеку, на которой наверняка остался след от отцовской руки. Он выглядит недовольным, его тело всё ещё напряжено, челюсти сжаты.

— Кто этот подонок и что он от тебя хотел? — спрашивает он, заглядывая мне в глаза.

— Он мой отец, — слова даются мне с трудом, потому что я больше не знаю, кто он для меня. Настоящие отцы так не поступают со своими детьми. — Он мой отец, — снова повторяю я, словно пытаясь убедить саму себя. Но у меня ничего не выходит.

Мы едем в напряжённом молчании. Кайл несколько раз пытался завезти разговор, но я просто не могла произнести ни слова. За окном сменяются пейзажи. Свет фонарей, неоновых вывесок и рекламных щитов сливается в одно яркое пятно. Я смотрю на дорогу, но ничего не вижу. Передо мной всё ещё стоит разъярённое лицо отца. Щека болит, и я прикладываю к ней ладонь. Так больно мне не было никогда. И эта боль даже не от пощёчины, а от предательства отца. Глаза снова щиплют горькие слёзы, но я быстро загоняю их обратно. Тру лицо руками и открываю окно. Мне нужен воздух, я должна успокоиться и не думать больше об этом ужасном кошмаре. Хотя бы какое-то время.

Внезапно автомобиль останавливается и меня даже слегка подбрасывает вперёд. Я поворачиваюсь к Кайлу и вижу, как он сворачивает на обочину. Машина замирает на месте, а Кайл убирает руки с руля и смотрит на меня. Выглядит он отчасти сердитым, отчасти встревоженным. Сложно понять, какое чувство на него сейчас действует сильнее. Он хмурится, бросает мимолётный взгляд на дорогу, а потом снова возвращается ко мне. Его руки перехватывают мои, и он подносит их к губам. Его тёплое дыхание согревает мои холодные ладони, а губы нежно их целуют. Потом он внимательно осматривает меня. Морщится, наверняка заметив красный след на моём лице.

— Знаешь, может быть, я чего-то и не понимаю в этой жизни. Всё же не думаю, что в мире есть хоть один человек, знающий ответы на все вопросы вселенной. Но мне кажется, когда отец бьёт свою дочь, это точно нельзя назвать великой любовью. Поэтому если этот человек ещё, хоть пальцем тебя тронет, я его убью. И мне неважно кто он. Понимаешь? Он лишился звания твоего отца, когда поднял на тебя руку. И у него не было на это никакого права.

— Раньше он никогда не бил меня, — говорю я тихо. Какая-то часть меня, всё ещё хочет найти достойное оправдание для него. Но его нет, и не может быть.

— Никого не волнует то, что было раньше, — он резко повышает голос, и я даже вздрагиваю, но Кайл быстро успокаивается, — он больше тебя не обидит Мэди. Ни он, ни кто-то другой. Я этого не допущу. Поняла?

Я лишь киваю, и Кайл обхватывает меня руками, прижимая к груди. Я обнимаю его, цепляясь за него с такой силой, словно я тону, а он мой единственный шанс на спасение. Я плачу, сначала это лишь тихие всхлипывания, но потом они перерастают в громкие рыдания. Кайл гладит меня по волосам, не переставая что-то нашёптывать. Мне даже начинает казаться, что он поёт, но я не могу разобрать слов. И постепенно это пение позволяет мне вырваться на поверхность из пучины собственных тревог и печали. Слёзы мгновенно исчезают, и мне становится необычайно легко. Я высвобождаюсь из объятий Кайла и вытираю влажное от слёз лицо.

— Всё хорошо? — спрашивает Кайл, и в этой ночной мгле я вижу, что он улыбается. Я вздыхаю, кладу голову на подголовник сиденья и тоже улыбаюсь.

— Нет, но рядом с тобой всё становится гораздо лучше.

— Сама судьба свела нас в тот вечер, ты же это понимаешь? — Кайл игриво мне подмигивает. — Если бы не я, то кто ещё делал бы твою жизнь ярче и веселей.

— Ну конечно, мистер Вселенская Скромность, как же я забыла тебя похвалить и поблагодарить, — смеюсь я, на что Кайл быстро наклоняется ко мне и целует в губы. У меня перехватывает дыхание от неожиданности, и я на мгновение замираю в его объятиях. Но потом перехватываю инициативу на себя. Отстёгиваю ремень безопасности, перелезаю через сиденье и сажусь на Кайла. Его руки ласково пробегаются по моей спине, спускаясь к пояснице. Моё тело тихо вибрирует от эротического напряжения. В салоне автомобиля становится жарко, окна запотевают. Мы растворяемся в этом страстном, обжигающем поцелуе и оба готовы идти дальше. Но внезапно до меня долетают звуки полицейской сирены. А потом раздаётся тихий, но настойчивый стук. Я подскакиваю на месте и ударяюсь головой. Кайл смеётся над моей неуклюжестью, а я быстро возвращаюсь на сиденье и привожу себя в порядок. Стук раздаётся снова, но из-за того, что стёкла напрочь запотели, ничего не видно. Кайл подмигивает мне, как бы говоря, что мы ещё не закончили, и с невозмутимым выражением лица опускает стекло. К моему ужасу там стоит полицейский. И смотрит на нас не самым добрым взглядом.

— Здесь запрещено парковаться, — без предисловий заявляет он, переводя взгляд с Кайла на меня и обратно. Мои щёки краснеют, когда я понимаю, что он наверняка догадывается о том, чем мы тут занимались.

— Простите сэр, просто моей девушке стало дурно. Она у меня на четвёртом месяце беременности и её немного укачало. Пришлось остановиться, но мы уже уезжаем.

Кайл говорит это с таким серьёзным выражением лица, ни разу себя не выдав. А я ещё больше краснею и отворачиваюсь к окну. Не могу смотреть в лицо полицейского. Я не такая хорошая актриса, и он сразу поймёт, что я лгу.

— Мисс, с вами всё в порядке? — как назло спрашивает офицер.

— Да-да, не беспокойтесь, — отвечаю я, продолжая смотреть в запотевшее окно.

— Тогда не смею вас задерживать.

— Спасибо, офицер, — вежливым тоном произносит Кайл, как истинный отец семейства. После чего поднимает стекло и выезжает на дорогу.

— Какой же ты профессиональный лгун. Не могу поверить, что он повёлся на твою наглую ложь, — говорю я, поворачиваясь к Кайлу. Он смотрит на дорогу с серьёзным выражением лица, но я вижу, что уголки его губ приподняты в улыбке. — Я что такая толстая, раз могу сойти за беременную.

— Дорогая, ты отлично выглядишь, но посуди сама, не мог же я ему сказать, что мы только собирались зачать нашего первенца, когда он нас потревожил, — невозмутимо заявляет Кайл, не отрываясь от дороги.

— Что? Какого ещё первенца? Ничего такого мы делать не собирались, — возмущаюсь я.

— Ах, да неужели? А как понимать то, как ты меня оседлала? Да ещё немного и ты бы меня изнасиловала.

— Какой же ты придурок, Кайл, — толкаю его в плечо и отворачиваюсь, скрестив руки на груди. Надо же быть таким говнюком и очаровашкой одновременно.

— Ты же не обиделась, правда?

— Конечно нет, мы же не маленькие дети.

— Но говоришь ты при этом, как маленькая обиженная девочка, — подначивает меня Кайл. Но я не отвечаю. Не смотрю на него и вообще пытаюсь полностью его игнорировать. Будет в следующий раз следить за тем, что говорит. Но он не собирается просто так сдаваться. Останавливаясь на светофоре, Кайл кладёт свою руку на мою ладонь и слегка сжимает её.

— Ты ведь понимаешь, что я делаю это не для того, чтобы тебя позлить или обидеть. Я веду себя, как идиот, чтобы ты улыбнулась, — Кайл подмигивает мне и улыбается так искренне, так тепло, что я просто не могу не ответить тем же. — Пообещай мне, что сегодня ты не будешь думать о своём папаше-придурке? Сейчас я отвезу тебя в самое крутое место, где ты хорошо проведёшь время и забудешь обо всём, что тебя тревожит и волнует.

— Хорошо, я обещаю, — киваю я.

— Тогда пристегнись и приготовься отправиться на седьмое небо, — Кайл таинственно ухмыляется, а потом жмёт на газ и срывается с места. Меня вжимает в сиденье, вибрация, поднимающаяся откуда-то снизу, пробегает по всему моему телу. Автомобиль словно рычит, как дикий зверь. Мы как будто парим над дорогой. Вскоре перед нами появляется огромное куполообразное здание автодрома, откуда доносится музыка, рёв моторов и громкие голоса.