Малих разом позабыл и про страх, и про смирение — вскинул голову и озадаченно уставился на господина и повелителя. Судя по тому, как горестно вздохнул тайфа, я тоже проявила себя не лучшим образом, но от меня он другого и не ждал.

— Для красивой сказки нужен кто-то, кто расколдует мою драгоценную сестру, — сообщил Рашед и смущенно потер шею. — Ну, то есть, «расколдуется»-то Руа и сама, но народу об этом не расскажешь. А раз уж в историю Аизы поверили, ее следует довести до логического завершения. Но гильдейские маги мигом поймут, что случилось с Руа на самом деле, а Нисалю я больше не доверяю. Зато ты свиточник, а значит, теоретически должен знать, как создавать контрзаклинания. Вот и станешь героем, «освободившим» Руа от злых чар. А взамен… что еще ты хочешь, помимо гильдейского дозволения? — вопрос тайфа пробормотал себе под нос, словно сам решал, что же такого Малих может хотеть, а не интересовался у него, — да и ответа дожидаться не стал: — Взамен я сделаю тебя свободным.

Малих, уже набравший воздуха, чтобы заговорить, им же и подавился. А я ахнула — кажется, слишком громко и растерянно.

— Да, знаю, ты рожден рабом от рабов, — отмахнулся Рашед, не дожидаясь вопросов, — но случай, согласись, беспрецедентный. Разумеется, просто так ничего не выйдет, я должен буду дойти до самого султана, чтобы выписать тебе вольную. Но я дойду, если ты поклянешься молчать о том, что на самом деле произошло.

Малих сжал губы, и я на какое-то ослепительно бессовестное мгновение искренне пожелала, чтобы он отказался и остался рядом со мной, как было с раннего детства. Он ведь всегда был рядом!

Но именно поэтому я заранее знала, что он ответит, и обреченно зажмурилась. Тайфа, как всегда, был безжалостно точен в своих предположениях.

Малих еще повернулся ко мне — с каким-то растерянным и беспомощным выражением лица, — и я сама развела руками и сказала слишком высоким голосом:

— Соглашайся.

Свобода — не первая и не последняя вещь, которую я не смогу ему дать. Зато тайфа — мог.

Кто я такая, чтобы отказывать ему в этом?

— Само собой, если откуда-то просочатся слухи о том, что случилось на самом деле, я позабочусь, чтобы лично от тебя больше не услышали ни слова, — скучающим тоном добавил тайфа. — У меня первоклассный главный садовник*. Собственно, если вы оба не будете держать рты на замке, я добавлю ему работы.

— Но превращение Руа-тайфы видели и служительницы гильдии, и наложницы господина! — праведно возмутилась я. — А Малих как раз был во дворе и застал Руа-тайфу уже в зверином обличье!

Рашед устало вздохнул и сдавил пальцами переносицу.

— По-моему, ты забываешь, что и мои наложницы, и служительницы гильдии — суранийки. У них нет ни малейших способностей к магии, они ничего в ней не понимают и с легкостью поверят, что на Руа повлиял какой-нибудь из свитков, оброненных мальчишкой-посыльным во дворе. А маги из гильдии будут вынуждены признать правдой то, что скажешь ты, потому что ты маг, и то, что скажет Малих, потому что он станет свободным свиточником. Только ваши слова будут иметь вес. Причем Малиху поверят куда охотнее, чем тебе, Аиза, потому как… — он развел руками, и я насупилась, не дожидаясь окончания фразы.

В этом городе слово женщины весило вдвое меньше мужского. Это за воротами имела значение только сила и одаренность, а обманчивая безопасность столичных стен диктовала свои условия, весьма далекие от справедливости и здравого смысла.

— Вы можете отказаться лгать ради меня и Руа, — спокойно добавил Рашед и дернул уголком рта. — Но у меня и правда первоклассный главный садовник, и ему нужна практика. По той же причине я не потерплю шантажа и интриг. Но если вы согласитесь, у Малиха будет свобода и гильдейское дозволение на собственную мастерскую, а у Аизы — ее вольная и золото. Много золота.

Еще пару дней назад я бы уже продалась с потрохами.

Много золота — это значит, я смогла бы отремонтировать старый домик, восстановить папину мастерскую, прочистить, наконец, колодец… может быть, купить себе свое собственное гильдейское дозволение и нового раба — потому как покупать свитки у женщины люди поостерегутся, а вот если отправить на базар солидного мужчину в самом расцвете сил, то сбыть товар удастся легко. Больше не придется рисковать собой, позволяя чорваджи-баши загребать жар моими руками.

Только вот теперь эти простые и понятные цели казались какими-то нестерпимо примитивными и пресными. Я больше не знала, чего мне хотелось на самом деле, и выбор в итоге сделал Малих — за нас двоих.

— Согласен, — выдохнул он и склонил голову. — Клянусь своей жизнью, что буду молчать о том, что произошло в гильдии магов.

Тайфа перевел взгляд на меня, но я смогла только скупо кивнуть. Он едва заметно нахмурился — и снова повернулся к Малиху:

— Тогда сейчас скажи янычарам, что я велел бросить все силы на то, чтобы отыскать Руа-тайфу до рассвета и привести ее во дворец, и обещал щедрую награду. А затем отправляйся в мастерскую к Нисалю-аге и веди себя как обычно. Исполняй его поручения, будь прилежным учеником и верным слугой. Я пошлю за тобой, когда придет время.

Малих поклонился — куда глубже, чем когда-либо кланялся мне или папе — и, пятясь, покинул господские комнаты. Из коридора еще донесся его голос, уверенно передающий янычарам приказ тайфы, — а потом двери закрылись, отсекая посторонние звуки.

Я осталась один на один с оборотнем, и какой-то относительно здравомыслящий голосок в моей голове подсказывал, что радовать это меня не должно вовсе.

Но у меня всегда было плохо со здравомыслием.

А тайфа оперся локтем о тюфяк и задумчиво склонил голову к плечу, не сводя с меня внимательного взгляда. Кто-то другой в такой позе выглядел бы расслабленным, если не расхлябанным, но не он — хоть я и не смогла бы объяснить, отчего.

— А тебя я не заинтересовал своими посулами за верную службу, — констатировал Рашед и выразительно кивнул на ковер перед собой. — Иди сюда и договаривай. Раз уж ты здесь, а не сдала меня и Руа чорваджи-баши и султану, значит, считаешь, что я на своем месте по праву. Тогда что не так?

— Луна еще не зашла, — растерянно сообщила я.

Рашед лениво обернулся к арке на террасу, и я невольно поразилась текучей звериной грации. И как я не замечала раньше?..

— Не зашла, — согласился он и тяжело вздохнул. — Ясно. Ты хочешь не золота. Ты хочешь правды.

Я прислушалась к себе — и с удивлением кивнула.

Мне и в самом деле было куда важнее узнать, что же представляет из себя тайфа — и что происходит под его крышей. А вот благоразумная женщина в первую очередь думала бы о своей крыше, что грозила вот-вот прохудиться.

Но где благоразумие и где я?

— Эта правда дорого тебе обойдется, — сказал Рашед так спокойно, что у меня мурашки по спине пробежали. — Не потому, что я что-то за нее попрошу, а потому, что она слишком многое изменит, будучи произнесенной вслух, — он помедлил и осторожно протянул руку, чтобы убрать с моего лица выбившуюся из-под чалмы прядь.

Я не стала отстраняться. А он — не стал убирать руку.

— Меня уже не напугать переменами, мой господин, — усмехнулась я, открыто встретив его взгляд. — Но прежде чем я начну задавать вопросы… ты сказал, что больше не доверяешь Нисалю-аге. Почему?

Он тоже не отводил глаза, и на их дне мне мерещился азартный, хищный интерес.

— О, тут все просто. Я не позволял Малиху идти с тобой. Я вообще не отдавал приказа отправиться в гильдию магов именно сегодня.

Прим. авт.:

Садовники зачастую выполняли еще и работу палачей.

Сытый нарезает ломти для голодного не спеша.

— арабская пословица

Если тайфа рассчитывал после столь сенсационного заявления снова вернуться к теме себя любимого (а то и аккуратно подвести разговор к чему-нибудь еще более интригующему), то жестоко разочаровался.