— Мать с отцом хорошо, — ответил Вида. — Пир готовят.

— И мои в свое время готовили, — кивнул Кьелепдар. — Известное дело — пир по случаю выборов. А ты-то сам как? Рад?

— Еще как! — воскликнул Вида. — Я и не думал, что меня выберут. Я ведь младше других…

Хольме, сидящего напротив юноши, затрясло от гнева.

— Младше, — процедил он. — И недостойнее.

Все смолкли, и даже маленькая Вая, сидящая на коленях у матери, уставилась на Хольме.

— Что ты сказал? — спросил Вида.

— А ты будто не слышал? — зло ответил Хольме. — Иль ты у нас глухой?

Не сиди Хольме в своем собственном доме и не будь Вида там гостем, он бы бросился на обидчика с кулаками, но тут ему пришлось сдержаться.

— А ты вот, вроде, не глухой, а все равно в главные обходчие не годишься! — так же ядовито, как и Хольме, заметил Вида.

Юноша вскочил, с грохотом уронив тяжелый стул.

— Знаем мы, как ты в главные обходчие пролез! — закричал он, позабыв обо всем на свете. — Твой дружок Игенау помог! За плату сходил в лес да и добыл тебе там Везнаев нож. Сам-то ты бы струсил! Ты бы и шага в темнолесье не сделал!

— А ну молчи! — грубо оборвал его Кьелепдар. — Не позорь отца! Коли не умеешь проигрывать, то и не суйся туда!

Хольме, не отрываясь, смотрел на Виду, сжимая и разжимая кулаки, а потом спешно вышел из залы, оставив всех присутствующих растерянно глядеть друга на друга.

— Я пойду. — вставая со своего места, сказал Вида. — Еще по делам нужно успеть.

Он поклонился Блантир и Золе, еще раз потрепал мальчишек по головам и вышел вон.

Вида уже сожалел, что приехал сюда, и корил себя за тщеславие. А еще, что из-за этой детской выходки он впервые в жизни лишился друга.

— И кто меня просил туда ехать? — думал Вида. — Только испортил все.

Вернувшись домой, он нашел на столе записку, которую с оказией передал ему Игенау.

Поборов желание тотчас же поехать в домик на опушке, Вида лег спать, дав себе перед этим зарок никогда больше не хвастаться своими победами.

Наутро, еще до того, как солнце осветило крышу Угомлика, Вида вышел из дома. К Игенау он решил взять еще и своего пса, Чепрака, о котором совсем позабыл за последние дни.

— Не отставай, Чепрак! — прикрикнул он, вскакивая на коня.

Задорно лая, пес бросился за своим хозяином.

Две суки Игенау, лежавшие на пороге, увидев Виду и Чепрака, лишь лениво завиляли хвостами.

Пока Вида привязывал Ветерка к коновязи, из дома вышел сам молодой хозяин.

— Вот ведь охранницы! — засмеялся Игенау, обнимая друга. — А я им дом доверяю!

— Так я же свой, — заступился за собак Вида. — Чего им зазря лаять?

— Ты, кстати, вовремя! Мать моя только что пирогов напекла. А ты ж ее знаешь — столько приготовит, что и пятеро таких как я не осилят. Проходи в дом, хоть подсобишь.

Вида не стал спорить — со вчерашней трапезы в Прилучной Топи у него и крошки во рту не было. Да и вообще он любил бывать в этом простом лесном доме, в котором все отличалось от богатого Угомлика. Ему нравились и теснота комнат, и скрип деревянного настила, и запах застывшей смолы, и писк мышей в подполе…

— Видочка! Сколько времени-то не виделись! — бросилась к нему мать Игенау, которой единственной во всем окресте дозволялось не звать его господином.

— Да вот я и сам заскучал. — стал оправдываться Вида, хотя это было и не нужно: он был здесь три дня назад и хозяйка дома лукавила, говоря о том, что Вида о ней позабыл.

— Так ты проходи. И пирожка попробуешь. Сын-то мой все мать никак не уважит — отщипнет кусочек и все, сытый. А я будто зря тесто месила, да вишни от косточек чистила, да печь топила. Вот и приходится все псам нашим отдавать…

Вида сел за стол и начал уплетать еще теплые и сладкие пироги.

— Ты ешь, — подсел к нему Игенау, — да слушай. Тут меня Перст к себе вызвал. Работа, говорит, для меня имеется. Я тогда расспрашивать не стал, уговорился, что поеду к нему в Аильгорд да там все и разузнаю. Ты со мной?

— Конечно! Когда это я тебя бросал? — воскликнул Вида.

— Ну так доедай и поедем. Перст к полудню ждет.

— Я тебе пирог заверну, — засуетилась хозяйка. — А то я вас знаю — сначала к Персту, потом к Ваноре, потом в лес. До дому-то не дойдете. А поесть захочется.

— Давай-давай, — поторопил ее сын. — Так и быть, возьму.

— Да я и не тебе, — ударила его по рукам мать. — А Виде. Он-то всегда меня благодарит да от кушаний моих не отказывается.

Вида сунул пирог в карман штанов и распрощался с радушной гостеприимной хозяйкой.

— Свидимся еще, но вы пирогов-то напеките!

И с тем они вместе с Игенау вышли во двор. Чепрак лежал у ног Ветерка, задремавшего от скуки, и облизывал нос. Вида одним точным движением подтянул коню подпругу и вскочил в седло. Игенау в это время возился с замком от загона, где мирно щипал травку его Пестоцвет.

— Я вот и не знаю, что Перст попросит, — сказал он, когда вместе они выехали на дорогу, ведущую прямо к Аильгорду, родовому замку Перста.

— Да в лес сходить. Али волков пострелять, — предположил Вида.

Перста Низинного Края Вида хорошо знал. Более того, они с Мелесгардом были названными братьями и лучшими друзьями. Перст первый поздравил Виду с новой должностью, прислав тому дорогую соболью шубу.

- Я бы не прочь поразмяться. А то, стыдно сказать, но все запасы уже подъедаем с матерью…

— Так ты чего? — удивился Вида. — У моего отца всегда есть работа!

А про себя он подумал о том, что в следующий раз привезет Игенау большой окорок, из тех, что хранились в коптильне Угомлика.

Так они, то пуская лошадей вскачь, то идя шагом, добрались до замка Перста. У огромных литых да с причудливыми узорами ворот сидел слуга, одетый в ярко-красное платье и синий колпак.

— Господа! — крикнул он, вскакивая со своего места, когда Вида и Игенау подъехали к самым воротам. — Как о вас докладать прикажете?

— Мы к Персту, — пояснил Вида.

Слуга засвистел, и тотчас же ворота отперли и впустили двух гостей во двор замка. Каменная дорожка, ведущая к жилой части, была обсажена розами, такими большими и яркими, что Ветерок шарахнулся в сторону, испугавшись их густого запаха.

— Вот ведь! — ахнул Игенау. — Я-то всегда считал, что богаче Угомлика в этом мире нет замка, а вот оно как!

Аильгорд был и вправду велик и красив. Весь из белого и серого камня, с высокими широкими окнами да дверями, с башнями и спусками, с большим глубоким прудом, где плавали лебеди, и зеленым садом, он больше походил на сказочный дворец. Игенау был прав — даже Угомлик, суровый и богатый, казался по сравнению с Аильгордом жалкой лесной избой.

— Позвольте! — поклонился другой слуга, который вышел к ним из караулки. На нем был уже зеленый колпак. — Я поставлю лошадей.

Оба друга спрыгнули на землю, а Игенау не переставал восхищенно глазеть по сторонам.

— Нам туда. — напомнил ему Вида. — Перст, поди, ожидает.

Они прошли в замок, который внутри оказался еще богаче, чем снаружи. Тяжелые парчовые занавеси, цветастые шелковые ковры, позолоченная мебель, бронзовые светильники, драгоценные безделушки, цветные стекла, мраморные полы да лестницы. Все блестело, переливалось и даже пахло золотом и богатством.

— Вот и пришли. Тут Приёмная зала. — и Вида толкнул перед собой двери.

За ними вошли уже другие слуги, неся на подносе вино да спелые ранние яблоки.

— Винца-то я выпью. — оживился Игенау.

И он сам налил себе из бутыли. А Вида плюхнулся на мягкие подушки и вытянул ноги. Он бывал здесь тысячу раз и ни показным блеском, ни истинным великолепием его было не удивить.

Очень скоро к ним спустился сам Перст. Высокий, статный, он был настоящим хозяином Аильгорда, его живым воплощением. Даже дух захватывало от той силы и власти, что исходила от него. Вида встал, а за ним вскочил и Игенау, и оба они согнулись в поклоне.

— Вот и не ждал тебя я, Вида. — улыбнулся Перст, протягивая руку сначала Виде, а потом и Игенау.