— Сегодня же суббота!
— Отлично! Сейчас ты раздеваешься…
— Ты снова?
— Не снова, а опять… Или это не по договору?
— А и правда… Договор… Спать с тобой пока никто не видит, я не обязана…
— Я так понимаю теперь наш секс будет публичным. Прям представляю: прямая трансляция из спальни на большом экране на Тайм-Сквер!
— Да у Вас, батенька, извращённая фантазия…
— Ой хорошо, что ты ещё не всё знаешь…
— То, что я слышала уже и так поражает!
— Вопрос насчёт вчера: напомни, что ты ответила на моё предложение?
— Ну не так же сразу, могу я хоть подумать?
— Можешь, конечно, но пока будешь думать, уведут меня…
— Ну да, такое-то сокровище…
Приподымаюсь на локтях! Блин, какая красивая, не могу наглядеться! Провожу рукой по ее волосам! Она подается вперёд и целует! Ее губы мягкие и нежные, на вкус напоминают самый изысканный деликатес! Я не могу от них оторваться, и проникаю горячим языком в ее рот. Блаженство в чистом виде! Сходил ли ты когда-нибудь, Мэтт, по чьим-то поцелуям с ума? А тут как влюбленный школьник просто растворяешься в птичке.
- Фу, — слышу детский голос. В дверях стоит Ник.
— Прям как в сказке, — восклицает Майя.
— Вы где там? — к дверям подходит птичкина бабушка, — так дети на выход, а ты, жених одевайся, и выходите завтракать! И без шалостей тут!
Она уходит и мы начинаем смеяться.
— Это ничего, что твоя бабушка видела меня в неглиже?
— Боюсь вот, чтоб не ослепла от твоего мускулистого тела!
— Так зафиксируйся, запомни этот настрой и продолжим потом!
— Постараюсь!
Быстро одеваюсь, но все ещё пошатываюсь. Голова болит адски. Да и как-то перед птичкиной бабушкой за вчерашнее неловко.
Выходим к завтраку, дети уже сидят и ковыряют кашу!
— Матвей, чего мнёшься, садись давай, — птичкина бабушка подсовывает мне стакан со свело-зеленой полупрозрачной жидкостью. Нюхаю — пахнет укропом и огурцом.
— Что это?
— Выпей и потом хорошо поешь! Это рассол!
Птичка объясняет:
— Ну такой маринад от соленых огурцов!
Где они только взяли эту гадость, — соленое и пряное, да ещё с кислинкой!
— Ты пей-пей! Я своего деда так не раз спасала! Огурцы домашние, специально привезла Лизу порадовать.
Допиваю залпом и правда не сразу, но чуть легче.
— Чтоб больше, я тебя, Матвей, в таком виде не видела, а то точно не отдам за тебя Лизку!
— Прошу прощения, вчера был нетрезв!
— Ой, мне ещё моя бабка говорила, пьяный проспится, дурак — никогда!
— Мудро!
Мне стало так тепло, как когда-то с мамой в нашей крохотной квартирке в Бронксе!
— А поедем сегодня все вместе к океану? Мэтт, ты как? — спрашивает птичка.
— Я, мисс Айскра, вынужден выполнять условия нашего договора и не посмею отказаться!
— Тогда решено! Едем на Орчард-бич! Чур, я за рулём!
— Лиз, так может дети пусть побудут со мной, а Вы вдвоем езжайте! — говорит бабушка.
— А ты не едешь?
— Ой, не для меня такое, мне б дома!
— Двойнята, хотите?
Дети в один голос:
— Да!
После коротких сборов выезжаем, в принципе тут недалеко.
Дети бегают как сумасшедшие по променаду, а мы с птичкой смотрим на бездонный океан, такой же серый весной, как ее глаза.
— И что ж я тебе такого сказал, перед тем как вырубился, что ты сменила гнев на милость, — обнимаю ее за талию!
— Да так одну глупость, но очень милую.
40. Река наслаждений
Лиза
У меня перехватило дыхание от его слов… Как странно! Любит? Да будь он трезвый, кинулась бы ему на шею, а так… Все равно сердце стучит, что кажется, сейчас вырвется наружу.
Спокойно, Елизавета! Проснется, выяснишь, правда ли это или бред сумасшедшего.
Выхожу на кухню, бабушка ещё сидит за своим вязанием.
— Ну что уложила своего Матвея? Прям беда с ним. Повод хоть есть?
— Уложить-то уложила, а про повод не знаю…
— Лиз, ты хоть бы чаю выпила чтоли, а то пока вы там разбирались, детей покормила и отправила по комнатам, нечего им заглядывать! А ты со своим Матвеем скоро совсем исчезнешь, вон уже лица на тебе нет!
— Да не мой он, — что ж бабушка заладила.
— Твой-твой, с чего бы так с ним носилась, уж сама себе не ври.
Перевожу тему:
— А что у нас есть вкусного?
— Да полно ж всего. И я приготовила, и Мисси. Чего хочешь: мясо, рыбу? — бабушка открывает холодильник.
— А что из овощей есть?
— Помидоры, огурцы, перец. Тебе салат сделать? Ну и мои солёные огурцы, что я из дому привезла…
— А давай, я вот рыбку с солёным огурчиком, и потом чаю конечно.
— Хорошо, — бабушка заботливо все выкладывает и ставит чайник!
Я понимаю, что с утра у меня и маковой росинки во рту не было, ем быстро и аппетитом. А бабушка просто сидит рядом и наблюдает:
— Ты, Лиз, не спеши так, никто не заберёт! А на ночь возьми воды, вон таблетки какие и полотенечко. Вдруг Матвею плохо станет и если сможешь, уложи его на подушку повыше. А то мало ли что!
— Все сделаю и пойду в гостевую, наверное, ночевать!
— О нет, с ним оставайся, заодно и проследи, чтобы все было хорошо!
Я киваю.
Собрала все необходимое и иду к себе.
Мэтт раскинулся на всю кровать аки звезда. Ну и как его так переложить, чтобы и мне место было? Немного подтягиваю его на подушке. Ну тяжёлый же! Или это я, как говорит бабушка, совсем уже охляла с этими чувствами.
Пойду в ванную, надо подумать. Набираю теплую воду, добавляю ароматную лавандовую соль и погружаюсь. Вода укутывает меня, успокаивает. Я на миг забываю обо всех заботах и даже прикрываю глаза от удовольствия. Но тут же мысли уносят меня в совершенно другую ванную в квартире Мэтта, в тот день когда мы были там вдвоем. Лиза, ку-ку! Гони от себя наваждение, а то уже так завелась, что ух! Так поди выйдешь из ванной и накинешься на спящего Мэтта! А что было бы неплохо… Смываю с себя душем остатки соли и переодеваюсь в пижаму, не голой же спать рядом с ним, уже достаточно, что он почти разделся.
Убираю его руку и ложусь рядом! Прикрываю его одеялом, чтобы у меня не было соблазна. Не стану же пользоваться его состоянием… Закусываю губу, до крови. Как же я его хочу. Хоть пьяного, хоть какого. Лиза, потерпи до утра! А там видно будет.
Ну утром мне просто его жалко: бледный, взлохмаченный, видно, что ему плохо! Сам же виноват! И эти провалы в памяти! Ну уже хорошо, что про предложение не забыл, вот про признание… Ну и пусть.
И так уже что-то…
Перед тем как выйти из дома, решаю надеть его подарок — подвеску с птичкой.
Возле океана между нами возникает момент восхитительной близости: мы даже говорить перестаем, иногда взгляды красноречивее слов.
Мимо проносится Ник:
— Бетти, а спорим, ты меня не догонишь!
— А вот и легко! — бегу за ним и моментально спотыкаюсь… Моя дурная карма… Ну никогда ж нормально не бывает. Понимаю, что ушибла ногу и, по-моему, счесала колено, просто джинсы как раз в этом месте становятся влажными. Предположительно от крови. И Мэтт, и дети молниеносно кидаются ко мне.
— Птичка, ты в порядке, встать можешь? — Мэтт помогает мне подняться, — теперь моя очередь тебя таскать.
Подхватывает меня на руки. Майя аж замерла. Вот слишком много смотрит мультов про принцесс.
— Поехали, прокачу тебя до больницы, погибель ты моя!
Врач осматривает ногу и интересуется моей страховкой. Перелома нет, сильный ушиб и содранная кожа на колене. Ногу фиксируют специальной лангеткой, а колено обрабатывают антисептиком. Ещё пару наставлений и отпускают. Мэтт с детьми ждут меня в приёмном покое, и уже что-то жуют.
— Все, теперь можем идти!
— Ну судя по всему идти можем мы, а вот с тобой непонятно, хватайся за меня!
Мэтью подставляет плечо, я обнимаю его шею и ощущаю запах его волос. Толи от обезболивающего, толи от нахлынувшей нежности, почти теряю сознание в его объятьях. Он проводит рукой по моей щеке:
