Мэтт: А ты не пиши, я буду писать!
Птичка: Ну, ты и гад!
Мэтт: Это еще уже почему?
Птичка: Уже половина «Айскры» видела, как ты меня поцеловал!
Мэтт: И что? Ты сама напросилась!
Птичка: Ты, Мэтт, просто вредитель, и очень сильно усложняешь мою жизнь….
Мэтт: И ты тоже мою ЛЕГЧЕ НЕ ДЕЛАЕШЬ!!!
Птичка: НЕ ПОВЫШАЙ НА МЕНЯ ШРИФТ! Давай это все бросим и сразу полегчает!
Мэтт: Бросить мы всегда успеем, а ты не хочешь немного по-другому попробовать?
Птичка: Что это за пошлые намеки!!!
Мэтт: О чем ты вообще думаешь, извращенка?
Птичка: Это еще я извращенка????
Мэтт: Уже представлю, как покраснели твои щёки. А я далеко и некому будет удовлетворить твою нахлынувшую похоть!
Птичка: Идиот!
Мэтт: Птичка, ты повторяешься, пора расширять свой словарный запас.
Птичка: Все! Ты в черном списке!
Мэтт: Ну хорошо! Значит это ты не прочтешь! В 7 — на одиннадцатом причале!
Птичка: А что там?
Мэтт: Попалась, врушка!
Птичка: Придурок!
Мэтт: Так придёшь?
Птичка: Зачем?
Мэтт: Устрою тебе публичную казнь через утопление, за то, что загубила меня, молодого и красивого!
Птичка: Смотри, как бы самому не утонуть…
А я уже утонул птичка. В твоих бездонных глазах.
Откладываю телефон — пора домой. Хоть посплю пару часов.
Сегодня моя квартира чистая до тошноты. Эсмеральда хорошо постаралась. Не раздеваясь, заваливаюсь на неразобранную постель и отдаю себя во власть Морфея.
Просыпаюсь с тяжелой головой. Шесть вечера. Быстро привожу себя в порядок, надо же поддерживать свой имидж «почти нормального» человека. Смотрюсь в зеркало — ну не принц, король! Король с сердцем дракона.
Мчусь на одиннадцатый причал и уже жду свою птичечьку! Настроение — прыгнуть в холодную воду и забыться. Жду 10 минут, 15, 20. Может она не придет! Ну на что я рассчитывал… Вот так сразу и прилетит. Размечтался! Но когда надежда на исходе, вижу красный легкий плащик моей птички.
— Чего опаздываешь? Я думал вообще не придешь! — выдаю свое волнение.
— Ну как бы могла не прийти, если меня сам Мэтт Лавлесс позвал, — улыбается.
Она поднимает воротник плаща. Возле воды всегда ветер. Я становлюсь так, чтобы заслонить ее от этого ветра, заслонить от всего мира, если надо.
— Так чего мы ждем? — птичка смотрит вопросительно.
— Парома! Покатаемся вдоль Ист-Ривер.
— Паром? Ну мы же не туристы!
— Паром, птичка!
— Прямо романтика какая-то!
Еще никто не называл Мэтта Лавлесса романтичным даже в шутку. Во как!
Походит паром, мы поднимаемся на верхнюю палубу. Ветер только усиливается и пытаюсь обнять свою птичку за плечи. Она упирается, но скоро сдается.
Для меня с этого момента час на пароме превращается в пытку. Она здесь и сейчас в моих объятьях. Вдыхаю ее как кокаин. Все мышцы напрягаются.
— Тебе нравится, птичка?
— Что нравится?
— Ну прогулка, а что ж еще?
— А прогулка! Да неплохо!
— И только?
— А что ты хочешь услышать? Что в восторге и сейчас тут же палубе тебе отдамся?
Целую ее макушку:
— А ты б отдалась?
Толкает меня маленькой ручкой в грудь:
— Все ты только об одном и думаешь!!!
— А ты нет???
— Болтун, — и целует меня встав на цыпочки, вначале несмело, а потом входит в раж! Мне теперь ни вдохнуть — ни выдохнуть.
Какая бесстрашная птичка, играет с большим огнем. Да я одним движением могу пригвоздить ее к этой палубе на глазах у изумленной публики, чтобы наши крики и стоны слышал весь огромный город.
— Птичка, остановись! Иначе я и правда возьму тебя прямо тут!
— А ты попробуй, — шепчет мне в ответ паршивка.
— Элизабет, — пытаюсь призвать ее к благоразумию — остановитесь!
Хриплю ей прямо в лицо:
— Если не остановишься, я за себя не ручаюсь!
— А ты заставь меня!
Какая способная у меня ученица… Видимо решила отточить свои навыки.
Обнимаю ее сзади и сильно прижимаю к себе. Мой эрегированный член в джинсах упирается ей в спину. Если она хоть шелохнется, точно будет беда. Она поворачивается ко мне и целует в район ключицы, просто физически не может достать выше.
— Стой смирно, у нас с тобой еще вся ночь впереди!
Måneskin — Torna a casa
26. И он тоже
Когда любишь, то такое богатство открываешь в себе, столько нежности, ласковости, даже не верится, что так умеешь любить.
Н. Чернишевский
Лиза
Он мешает мне работать, пишет и пишет. И о, Боже всемогущий, зовет похоже на свидание? На 11 причал… Он что? Уже совсем тронуты? Меня на свидание? С ним?
Потихоньку разгребаю все 25 дел, которые сбросил на меня мистер Исмаил: сбегать в отдел рекламы, зарегистрировать письма, принести-унести рукописи, позвонить в химчистку и т. д. В этой беготне совсем забываю о встрече с Мэттом и осознаю, что должна уже бежать на причал, без 10 семь. Господи, хоть бы он не подумал, что я не приду! Дождался меня! И когда вижу его — мне хочется бежать еще быстрее. Странный выбор — паром! Такой странный для него и такой сентиментальный! Мы поднимаемся на верхнюю палубу, и он хочет обнять меня, я театрально сопротивляюсь, потом касаюсь его губ своими и больше не сдерживаюсь. Мне все равно что вокруг люди, меня не остановить. От жара, который разрывает меня изнутри, просто готова умолять его взять меня сию же секунду. Он останавливает меня, удерживает моё животное желание, хоть определённо хочет меня. Вся ночь впереди? И спать мне не хочется…
Сейчас настрочу бабушке смс, что задерживаюсь на работе, пусть не ждет — ложится.
Мы за руку сходим на берег и только ступив на твердую землю, мы просто не можем друг от друга оторваться. Каким-то чудом оказываемся в такси. Я временно слепну… И я нахожусь в вакууме. В моей голове только он, на моем теле его руки, мои губы принадлежат ему.
Он называет свой адрес:
— Не будем шокировать твою бабушку моим ночным появлением. Но думаю, будет потом не лишним осквернить твою девичью спальню нашими стонами.
— Дурак, — глажу его лицо, — моя спальня — это храм девственности.
— Я смотрю, ты переняла уже мои выражения…
— С кем поведёшься…
— Ну тогда, тебе еще придется заглядываться на всех без разбору баб, бухать как сапожник и сходить с ума от… — это разговор прерывает эротическую фугу между нами.
— А ты на всех баб без разбору заглядываешься?
— Уже прям не на всех, а сейчас только на одну!
— Я — тебе не баба!
— Ну да, — гладит мою розовую щеку, — ты моя девочка!
— Я не твоя! — пытаюсь протестовать….
— Только моя! — целует меня снова.
— Мэтт Лавлесс, и что будет дальше? Еще одна ночь без обязательств?
— По-моему, я дал тебе понять, что для меня это не просто секс!
— Это как еще?
— Молодая ты птичка еще, неопытная…
— Зачем же я тебе такая? Найди кого-то себе под стать…
— А не хочу никого другого…
Это слова действуют на меня гипнотически. Никого другого? Ты ли это, Мэтт Лавлесс, сейчас мне больше не нужны признания, эти слова ложатся раскаленным тавром на моё сердце.
— Ты такая красивая — он целует мою шею, увлекая из такси.
Потом как во сне. Мы буквально врываемся в его квартиру и с порога начинаем раздеваться. Одежда душит нас. Впиваемся друг в друга безумным поцелуем. И так слишком долго ждали. Он входит в меня без предупреждения. Мое тело принимает его как лекарство. Я раскалываюсь на миллион кусочков, я двигаюсь ему на встречу. Все быстрее и стремительней. Я не слышу дождя за моей спиной, я ни вижу света, я растворяюсь. Его член во мне делает нереальные пируэты. Каждое касание как разряд молнии. Когда же меня сия молния пронзит?
И я понимаю, что уже кричу в голос! Сама растворяясь в крике!
— Мэтью Лавлесс, я…
Бурный оргазм прерывает моё откровение. Я сбрасываю цепи, и чувствую его во мне, так ясно, что от осознания становится страшно, он кончает…. Я вся сжимаюсь и мне хорошо.
