И тут вступила я, ожидая, что Мэтью опять что-то ляпнет:

— Да, познакомились на похоронах.

Что это были мамины похороны, я уточнять не стала.

Исмаил приподнял бровь, но промолчал.

Мы шли с Мэтью по длинному офисному коридору как совершенно посторенние люди, не желая привлекать чужие взгляды. Он только несколько раз вроде невзначай коснулся моей руки. Когда наконец дошли до лифта, я остановилась и произнесла:

— Мистер Лавлесс, спасибо за уделенное время, всегда рады Вас видеть у нас!

Ну как, собственно, меня и учила Лорейн.

— И это все, птичка?

— Я не знаю, кто такая птичка, сэр, меня зовут Элизабет!

— Это все, Элизабет? — он подошел сбоку и его губы почти коснулись моего виска. Я даже прикусила губу.

— У Вас есть еще ко мне вопросы, Мистер Лавлесс? — я даже пошевелиться не смела.

Он все-таки дотронулся своими губами до моего виска, и меня унесло теплой волной нежности.

— У меня еще к Вам слишком вопросов, мисс Айскра! Только вот задам я их не тут. Вы не могли бы меня провести прямо к выходу, а то я совсем запутался в здешних лабиринтах.

Врет! Он был тут и не один раз.

— Как Вам угодно, — я, не поднимая глаз, вошла в пустой лифт, а следом и он.

— Долго мы еще будем играть в просто знакомых? — сказал Мэтью, когда дверь лифта закрылась.

— Мэтт, не забывай, я на работе и крайне непрофессионально….

Но он не дал мне договорить. Молниеносно нажал на кнопку «Стоп» и схватил меня за обе руке.

— Всегда хотел так сделать…

— Ты что снова пьян? — я уже мысленно была готова к самому худшему.

— От тебя разве что, птичка! — и стал медленно покрывать поцелуями вначале мое лицо и уже прицелился на мою шею.

— Отпусти меня, да ты настоящий маньяк, я не дам тебе испортить мой первый рабочий день своими выходками.

— Так покричи, и, возможно, тебе кто-то поможет, птичка!

— Нет, я не буду кричать, ведь это тебе только поощрит, — я почувствовала, как он отпустил руки и стал задирать подол моего платья.

— Не трепыхайся птичка, тебе не будет больно.

— Отпусти меня сейчас же… твои приставания совершенно неуместны! — я попыталась одёрнуть подол.

— Неуместны? А когда и где они будут по-твоему уместны?

— Никогда и нигде…

— Птичка, не говори при мне это слово, я же уже предупреждал…

— НИКОГДА И НИГДЕ, — четко произнесла каждый звук.

— Ну и черт с тобой! Иди носи свой кофе.

И наш лифт поехал вниз.

— Чтобы там ни было. Мне уже порядком надоело твое нежелание принять действительность и твое упрямство.

— А мне надоело… — но лифт приехал на нулевой этаж.

— Всего доброго, мистер Лавлесс!

— До свидания, мисс Айскра, — и выходя из лифта он слегка коснулся моих губ, — увидимся!

Надо ли говорить, что на свой этаж я поднималась в расстроенных чувствах, и от неудачи на работе, и от поведения Мэтта.

Лорейн только и ждала моего возвращения:

— Он просил тебя зайти.

И я зашла.

— Мисс Айскра, а Вы мне скажете такую вещь, Вы будете целоваться со всеми нашими гостями или выберете кого-то конкретного?

— Я… — готова была сквозь землю провалится. Откуда он узнал?

— Пока Вы поднимались на лифте, Ваша слава Вас обогнала. Предупреждаю в первый и последний раз: я требую абсолютно профессионального поведения. Я понимаю, что Вы — молодая девушка (а он даже заметил) и вокруг полно соблазнов, но сдерживайте, пожалуйста, свои чувства и не позволяйте себе лишнего по отношению к любому нашему гостю. Вы меня слышите?

— Да, сэр!

— Мне сейчас не досуг разбирать Ваш моральный облик, берите ручку, блокнот и записывайте.

Kisses Back (acoustic version) — Matthew Koma

Мэтью

Когда дверь за птичкой закрывается, мне становится нескончаемо жаль ее, моего маленького нежного воробушка, такую испуганную и такую покорною. И ее с моим властным голосом разрывает на части грозный мавританский воин — Омар Исмаил. Я снова поддаюсь своим фантазиям. Да только я не рыцарь в сверкающих доспехах, а дракон, пусть уже даже не огнедышащий, остался из-за птички, только о жестяных крыльях.

— Так мы договорились? — новый главред наклоняется ко мне с вопросом.

— Да, сэр, — отвечаю со слабой улыбкой.

Конечно, условия, которые он мне предлагает не совсем то, чего я хотел. Особенно меня интересует скорая проездка в Лондон в поддержку моей будущей книги. Поездка, в которую главред наверняка же возьмёт свою неопытную помощницу. И она неделю проведет оторванная от своего родного гнездышка. А как знает каждый дворовой кот, птичка, выпавшая из гнезда — это легкая добыча.

Исмаил сопровождает меня до двери и отправляет мою птичку проводить меня. Когда мы идем по длинному коридору я пытаюсь дотронуться до птичкиной руки, легко, чтобы никто не видел моего намерения. От легкого прикосновения к ее коже моё сердце почти выпрыгивает из груди. Мэтт, как это тебе не свойственно… Если раньше пределом твоих желаний был быстрый оральный секс в кабинке общественного туалета, то сейчас ты просто жаждешь одного легкого прикосновения. Ты даже сам не понимаешь, что с тобой происходит. Ну явно без чар не обошлось. Это она своими серыми глазами наложила на тебя любовное заклятье.

Птичка так учтиво пытается меня спровадить, что ни могу не воспользоваться моментом. Я слегка касаюсь губами ее белоснежного виска и почти теряю рассудок от ее удивительного запаха. Не могу, не имею права ее так просто отпустить. И обманом затягиваю в подъехавшую лифтовую кабину. Но обман мой шит белыми нитками, и думаю, птичка отлично понимает, что это лишь предлог продолжить нашу игру. В замкнутом пространстве, я не могу уже сдержаться и буквально накидываюсь на свою птичку: ее близость будоражит и завораживает. Я тяну подол ее серого платья вверх, чтоб взять то, что по праву моё.

Но вот птичка не готова отдаться в мои руки. Она, как заклинание, шепчет свое вечное «Никогда». И мне становится горько… Неужели она и вправду так считает? Мне надоело давать моей птичке право перевести дух, теперь и мне нужно немного времени.

Моя слабость выдает меня с головой, не могу отпустить ее без поцелуя, пусть не такого глубокого и долгого, как мне бы хотелось, но даже воздушное прикосновение к ее губам растворяет мою горечь. И мне все равно, если кто-то это увидит. Ну и пусть все знают…

Мне совершенно не хочется идти домой, моя б воля, я бы остался тут, у дверей, ждал освобождения мой птички.

Манхеттен принимает меня в свои объятья, и я наслаждаюсь весенним солнцем. Для меня Нью-Йорк прекрасен в любое время года… Но эта весна особенная…

Мэтт, Мэтти, очнись, тебе б сейчас писать стихи. Ты упиваешься своими чувствами как безусый юнец. И даже ловишь от этого определенный кайф. Это твой личный вид зависимости. Ты ж без этого не можешь? И никогда б не смог…. НИКОГДА! Почему ж память тебя все время возвращает к этому слову? А может это уже определение ваших с птичкой отношений. Вы же такие разные! Маленькая чистая птичка и дракон! Действительно абсурд какой-то! Мэтт, тебе однозначно нужно прочистить мозги! Ты со своими образами сам себя же и пугаешь. Лучше вот подумай, Мэтт, как тебе твою птичку из печали-кручины вывести! А то совсем извелась с этой работой и изведет тебя своим дурным настроением.

Пора нам птичка переходить на новый уровень. Мэтт, думаешь пора?

Сделаем все, как делают взрослые люди, хватит ребячества и игр в случайных знакомых. Я же сам сказал ее бабушке, что у меня серьезные намерения и докажу это.

Дохожу до одного из Манхеттенских причалов и набираю птичкин номер. Гудки, еще гудки! Видно и вправду загонял мою Лизу Исмаил…

Ну тогда сделаем иначе:

Мэтт: Ты чего трубку не берешь?

Птичка: Работаю, про черный список помнишь?

Мэтт: Я думал, ты меня туда уже внесла… Или обманула?

Птичка: Мне сейчас здорово влетит, за то, что я в рабочее время смски строчу.