По ее животу сначала скользнул влажной дорожкой горячий язык зверя, вызывая сложные ощущения боли и наслаждения, а затем в рану хлынули морозные иглы, впиваясь в ее края, стягивая и выжигая невыносимым холодом нутро. Эта пытка длилась всего несколько мгновений, показавшихся ей вечностью в ледяном аду.

— Понравилось? — промурлыкала большая киса и легонько лизнула волчицу в нос. От чего та взвилась и возмущенно зарычала под странный смех-взрык, издаваемый Барсом. — Готова ко второй попытке?

«Хвала Пресветлому, волки не краснеют», — подумала Шейна и гордо продефилировала мимо своего спасителя, — «а мстя моя Северному будет… будет обязательно! Фррр!»

— Рин, — шепотом протянула Эйлис, шустро подползая к неподвижному телу мужа и непослушными пальцами пытаясь распахнуть парадный камзол на его груди. Драгоценная вышивка царапала нежные пальчики, а кровь, просачивающаяся сквозь плотную ткань, пачкала рукава ее свадебного платья. — Рин, очнись!

Рядом все еще продолжалась бойня, но алтарное возвышение уже было очищено силами Рауля и охраны от «черных», многие из которых поспешили к своему предводителю, который истошно надрывался на входе в Храм.

— Рин! Ты не посмеешь окончательно испортить мне день нашей свадьбы, — кулачок Лисички глухо ударил в область сердца, выдавив из болезного хриплый стон. — Давай, Высочество, открой свои наглые глазки и узри жену в гневе! … Ну, пожалуйста, любимый мой!

— Це… луй, — двинулись губы кронпринца Гориции, но пресловутые коварные очи оставались плотно закрытыми, — как… положено… когда… берешь… в мужья…

— Сволочь, ты, Вельтлант, — Эйлис прижалась к растянувшимся в слабой улыбке губам Ринэйрта, — исключительно… ум-м-м… ради… нашего… сына…

— Но-но! Оскорбление королевского достоинства! — прошептал хитрый гад и муж в одном лице и ловко перевернул охнувшую Лисичку на спину. — Карается… наказывается… Эйли… и кто тебя учил кусаться!!! Как мне теперь с распухшей губой для столичной хроники позировать?

— Знаешь что, позёр, мне папа сам лично правую руку ставил, так что еще и под глазом замазывать будешь, если немедленно не покажешь, что у тебя под одеждой! — выпалила Лиса, извиваясь под мужем.

— Да, вы издеваетесь! — грохнуло у молодоженов над ухом разъяренным воплем отца Антониса. — Устроили в обители Пресветлого грых ведает что! Вот не объявлю вас мужем и женой!

— И все лавры оставите тому жалкому служке, который обвенчал нас в захолустном храме? — ухмыльнулся Рин, кряхтя поднимаясь с пола и подавая руку своей ненаглядной, розовеющей вишневым румянцем. — Мама вас тоже не простит… а папа…

— Ладно! Убедил, — махнул рукой в потрепанной и некогда блистающей чистотой и великолепием хламиде главный духовник Королевства, — благословляю. Теперь можете поце… тьфу, грых, займитесь лучше уборкой! Вон, что ваши гости натворили! И не притворяйся смертельно раненным и оскорбленным, чтоб через час, максимум, два Храм вернулся в первоначальное состояние!

— Но заговор! — сунулся было в поддержку друга Рауль, нарисовавшись рядом с парочкой и красуясь свежими порезами на руках и лице. — Все расходы за счет нападавшей стороны. Так что, Ваше Святейшество, сутки! И ваша вотчина станет прекраснее, чем прежде!

— Не надо прекраснее! — зашипело Святейшество и обвело рукой размолоченное убранство Храма. — Надо, как было! И без твоей инициативы! Знаю я тебя, обормота, потом у статуй богов лишние конечности прибавятся, а фрески отправят в обморок благочестивых прихожанок. Сутки, и ни минутой дольше! Иначе прокляну!

— Так вам по статусу не положено проклинать, — не смог удержаться от скепсиса граф Орлант, — вы же наш светоч!

— Я тебе сейчас так засвечу, Сиятельство, что по ночам свечки зажигать не придется, — глаза у первого храмовника Гориции полыхнули золотом, а Рауль посчитал за лучшее с боевым кличем ринуться добивать с полсотни вражин, лишь бы не попасть под горячую руку Антониса.

— И мы с женой, пожалуй, пойдем, — очень вежливо поклонился принц и бочком протиснулся между алтарем и застывшим в напряжении святым отцом, — у нас еще переворот предстоит предотвратить, да и банкет уже стынет…

— Идите уже, — устало кивнул храмовник и решительно зашагал по проходу к входным дверям. Не иначе, как удумал оценить нанесенный бракосочетанием ущерб.

— Рин, — снова шепотом обратилась Лисичка к мужу, раздумывающему, как им лучше выбраться из ловушки герцога. Ломиться напролом, рискуя женой и ребенком он категорически не хотел. Но выходы из Храма были заблокированы службой безопасности Мирана по его же требованию. — Муж! Там мой папа и Шейна, и твои родители. Пора нам что-то уже делать.

Кронпринц уже был в курсе, что Король с Королевой оглушены заклятьем заговорщиков и пребывают в стазисе. Агенты начальника безопасников все же умудрились вытащить их тела из пожара и спрятать в одной из гостевых комнат Храма, предварительно обмотав артефактами сокрытия двери и выставив охрану.

— Будем делать! — Рин на минуту обнял Лисичку, прижимая к себе, а затем подхватил ее безвольное тело на руки и скрылся в одном из коридоров, ведущих в храмовые помещения. — Но сначала, лишим герцога возможности дотянуться до тебя, Лиска.

Спящую Эйлис он уложил на толстый, пушистый ковер рядом с отцом, заботливо прикрыв обоих тяжелой бархатной портьерой, которую он сдернул с единственного окна. Королева-мать была укутана в меха, так что переохлаждение ей не грозило.

Затем принц запер комнату и под внимательными взглядами телохранителей активировал артефакт сокрытия.

Пора ему настала приниматься за уборку.

Старик Хаелотский взирал на происходящее сквозь мутную пелену полузабытья. Переезд в Храм окольными путми, долгое сидение под мороком, все это выпило из него остатки сил. Но задремавшая было ненависть снова вернула его спине прямую осанку и добавило в голосе яду.

— Что, Шарезка, не удалось с наскоку ухандокать Вельтлантов? — Дариуш закашлялся, а может это смех был так похож на карканье старой вороны. — И принцесска тебе не ответила взаимностью… не дорос ты, видимо, до королевской власти.

Побелевший от бешенства Офанаси замахнулся на квохчущего старика, но тут из-за его спины вышел Исхар и перехватил руку герцога.

— Мальчишка! Моя рука! — Шарез вырвал онемевшую конечность и затряс ею перед носом Дариуша. — Твой выбл*док ответит за это! А теперь я хочу, чтобы он вызвал Шелесса!

— Только чем ты заплатишь за вызов, Шарезка? — холодно процедил дряхлый паук, искоса поглядывая на внука. — Подумай хорошенько. Забытые боги возьмут плату в любом случае. А попробуешь принести в жертву меня, и мой внучок сдохнет. А Шелесс останется в этом мире…

Герцог при этих словах обвел полубезумным взором присутствующих и облизал пересохшие от волнения бескровные губы.

— Пусть забирает любого! Кроме меня! — он дернулся к Исхару, но в последнюю секунду удержался от того, чтобы дотронуться до заклинателя. — Принца! Пусть забирает Ринэйрта Вельтланта!

— Какой ты подлый, однако, — покачал седой головой Хаелотский и потянул невидимый поводок, связывающий его с внуком. — Ты слышал, бастард? Приступай. Эй, вы все! Расступитесь! Дайте заклинателю место!

Толпа приспешников рассредоточилась по стенам, чем и воспользовались граф с Шейной, подобравшись на расстояние одного прыжка к герцогу. Но Рин, который успел добежать до Северного Барса, удержал того от рывка.

— Стойте, граф! — кронпринц вцепился в густую шерсть тестя и его подруги. — Не мешайте Офанаси исполнить мечту детства.

— Ты спятил, Высочество, — профыркала Артэ и мрачно уставилась на Рина. — Вдвоем с Барсом мы этого коротыху на раз растерзаем!

— Ага, а мне потом отмывай тут все от кровищи! — пробурчал наследник Короны. — Нет, уж! Давайте действовать по плану!

— Ты настаиваешь, чтобы я доверился словам Дуськи?! — от негодования Эльтийского передернуло, а принца чуть не ушатало. Но он мужественно удержался на ногах, хотя и почувствовал, что рана на груди снова открылась. — Она же с этим подколодным! Да без брачных браслетов!