Дознаватели, прибывшие на место сразу после того, как полуобморочную женщину вынесли из лаборатории, быстренько состряпали подробнейший доклад с места происшествия, который через пару минут лег на рабочий стол главного безопасника Гориции.

«На теле обнаружены многочисленные рваные раны… наличие повреждений на кистях рук свидетельствует о насильственном… следы, предположительно, крупного зверя…».

— Эруан, ты ничего не хочешь сказать мне перед тем, как тебя начнут допрашивать мои люди? — голос лорда был тих и бесстрастен, только глаза вбуравливались в застывшее лицо Северного Барса. — Я не скрываю от тебя подробностей, поэтому жду взаимной откровенности. Где Марк?

— Я не могу до него дозваться, Лико, — граф опустился в кресло напротив, отбросив за ненадобностью придворные расшаркивания и переходя к сути дела. — Такого никогда не было. У «призраков» привязка по клятве крови всему нашему роду.

— Он мертв, — Миран сощурился, незаметно поглядывая на артефакт правды, встроенный в печатку, которую он никогда не снимал по долгу службы. Артефакт молчал, подтверждая правдивость слов Барса. — Остальные?

— Глухо, я даже не чувствую их присутствия, — Эруан Эльтийский поморщился, с силой массируя крепкими пальцами виски. — Были бы мертвы, я бы призвал хотя бы дух. Двуипостасные просто так не могут умереть, души необходимо отпускать через особый ритуал. Или убивать особым оружием, разрушающим тонкие тела. Но такого оружия в Гориции нет со времен исхода Древних за Грань!

— Плохи наши дела, Дерхо, читай, если ты еще не в курсе, — безопасник подвинул тонкую папочку, дожидавшуюся на столе своего часа. — Но предупреждаю, без согласования со мной предпринимать какие бы то ни было действия категорически запрещаю! Иначе, Ваше Сиятельство, вам будет предъявлено обвинение… Да, хотя бы, в попытке государственного переворота с целью захвата власти.

Тонкая саркастичная улыбка перечеркнула стиснутые губы Эруана Дерхо, но она моментально погасла, стоило ему взглянуть на первый, слегка смазанный магснимок, сделанный, очевидно, с не совсем правильного ракурса. На цветной картинке принц Ринэйрт нес к карете его дочь, безвольной куклой обмякшую на его руках. Вторая карточка зафиксировала с приближенного расстояния запрокинутую назад голову Эйлис и четкую, светлую полоску шириной в два пальца на ее шее, напоминающую рисунком… змеиную кожу. Сухие строчки отчета донесли до помертвевшего от тревоги мужчины подробности покушения.

— Вижу ты так ошеломлен, что даже не поинтересовался, — начальник службы безопасности сделал паузу, перед тем, как продолжить, — как нам удалось подобраться так близко к Клодии и почему твои хваленые псин…, - он немного нервно оглянулся, но обстановка кабинета не изменилась, да и температура осталась прежней, не упав ни на градус ниже, — «волки» нас не почуяли.

— С этим я разберусь сам, — отрезал граф, возвращая папку и вставая. Он, не прощаясь дошел до выхода, но потом обернулся. — Лико, мой совет, поменяй охрану Их Величеств. Похоже, меня сейчас по-крупному подставляют, чтобы потом свались все убийства на моих людей. У Вероэни повсюду была развешана своя прослушка. Не сомневаюсь даже, что ты не найдешь записывающих кристаллов в коридорах и помещения Дворца, близких к лаборатории. Но это, хотя бы, будет свидетельствовать в пользу «серых». Они не передвигаются коридорами и на кристаллах не фиксируются, поэтому уничтожать следилки бессмысленно. Я — в Эльт. Соберу стаю на Совет. Пропавших «призраков» надо найти. Объединенный призыв всех наших сможет достать их и за Гранью…

Регина Вельтлант молча стояла у окна, бездумно вглядываясь в опустившуюся за окнами темень. Всех своих фрейлин она отпустила, сославшись на утомление. В тонких пальцах крутя узкий флакончик с успокоительным тоником, она никак не решалась принять его содержимое, зная, что провалится в сон и проспит не менее двенадцати часов.

Жуткое по своей бесчеловечности зрелище развороченной грудной клетки, следы волчьих следов, в этом она ни минуты не сомневалась, обглоданных… Тут к горлу Королевы подступила едкая горечь, которую она решилась все-таки запить из флакончика.

— Ваш-ше Величшство, — раздался от дверей странный сдвоенный шепот, от которого волосы стали дыбом, рука Регины дернулась, и пальцы, удерживающие узкое горлышко, разжались. — Просштите, Вашвелишшство…

Если бы не сорванный криком в лаборатории Вероэни голос, Реджи бы наверняка поставила новый рекорд по громкости, переплюнув даже препротивнейшую тревожку, установленную архимагом по всей резиденции и поначалу включавшуюся от любого неосторожного использования простейших бытовых заклинаний.

— Кто вы такие, грых вас раздери! — она чуть близоруко прищурилась, пытаясь разглядеть в полумраке своих покоев нежданных визитеров. — Немедленно представьтесь! Иначе…

Вспыхнувший по хлопку Королевы неяркий светошар осветил две прижавшиеся друг к дружке фигурки в грязных платьях и седых париках. Присмотревшись, Ее Величество определила, что это не призраки загулявших в катакомбах под Дворцом родственничков, а слой пыли, паутины и той же грязи, маскирующих натуральный цвет волос… двух кандидаток с Отбора!

— Девочки! Кто вы… как… в таком виде…, - ошеломленная Регина напрочь забыла, что готова была лично отдать приказ страже растерзать вторгнувшихся в святая святых Дворца полуночниц.

Еще в большее недоумение она пришла, когда обе девушки синхронно пали на колени и, размазывая по грязным мордашкам слезы и сопли, попытались на два голоса что-то рассказать. При чем обе старались не повышать тон и регулярно с ужасом оборачиваться на запертую дверь.

Не будь Регина уже двадцать четыре года единодержицей в Гориции (и пусть Аустин даже не мнит о себе большего), она бы не смогла четко и властно прервать завывания парочки истеричек. После чего эти две потеряшки были направлены в ванную с наказом не шуметь (ибо за стенкой супружеская спальня, и Король может весьма обра… возмутиться такому подарку на ночь) и привести себя по возможности в порядок.

И только дождавшись умытых (а некоторых даже отмытых от излишней косметики) девиц, Ее Величество позволила им присесть и по очереди рассказать «чудовищную, дикую, отвратительную историю», в которую Дульсинея и Геома вляпались по самые сережки, обнаружив скрытый за гобеленом тайный ход, ведущий, на их беду, в крыло, занимаемое до сего дня загрызенным архимагом Диноном Вероэни.

— Молодой человек! Немедленно руки прочь от моей… моего тела! — от неожиданности кронпринц дернулся и голова Эйлис, лежавшая у него на плече всю дорогу до Торторены, подпрыгнула и смешно клацнула зубками. — Ррруки! Убрал!

— Слава Светлым Богам! Ты пришла в себя, любимая! — Рин развернул Лису к себе и вгляделся в ее зеленые глазищи, очень недовольные и злые глазищи. — Эйли? Лисёнок?

— Я тебе покажу сейчас лисёнка, наглая твоя …, - молодая женщина задумалась, подбирая определение растерявшемуся Ринэйрту. — Хапуга!

— Кто? Я?! — не таким видел Рин пробуждение своей жены, ой, не таким. — Прости, дорогая, я все понимаю, последствия яда не до конца… асфиксия… нарушение, эээ, работы чего-то там в мозгах…

— Это я тебе сейчас сама что-нибудь в мозгах нарушу! — тыкнула пальчиком в грудь мужа Эйлис, от злости прикусывая нижнюю губу. В ее глазах так и плясали зеленые искорки. — А ну говори, кто таков!

— Рин. Муж. Любимый… и единственный, — по-военному складно отрапортовал наследник Короны, хмурясь от того неприятного факта, что рыжеволосая нахалка не узнает его спросонок.

— Чем докажешь? — сурово сдвинув бровки, прищурилась Лиса.

— А надо? Молчу! Виноват, осознал, — младший Вельтлант на секунду завис в раздумьях, а потом сгреб в охапку свое неразумное рыжее чудо и впечатался в губы собственническим поцелуем.

— Если выживу, запатентую собственный способ лечения амнезии, — хмыкнул про себя довольный Рин, с наслаждением делясь только что открывшимися целительскими способностями.