Юноша завороженно рассматривал пеструю паутинку дорог, на ютящиеся между ними постройки с изумрудными, лазурными и сапфировыми черепицами, ярко блестевшими в свете солнца, точно самые настоящие драгоценные камни. Рассматривал рыжевато-пшеничные заплатки полей, широкие полосы пляжа и врезавшее в него насыщенно синее полотно океана, блестевшее в свете солнца. Где бы ни находилась загадочная островная страна, какие бы опасности не таила за безмятежным пейзажем, она уже успела затронуть сердце Эвана и теперь манила его за собой. Древесные кроны дружелюбно шелестели листьями, а маленькие зеркала озер приглашающее подмигивали серебристой гладью, так и зазывая спуститься с небесных просторов поближе.
Приятное наваждение длилось недолго, до тех пор, пока края нового неизведанного мира вдруг не потонули в непроглядной черноте. Эван вздрогнул, лихорадочно нашаривая теплую ментальную нить, связывающую его с чужими воспоминаниями, однако было слишком поздно — могущественный дар, ненадолго поддавшийся праздному любопытству человека, уже выскользнул из его сознания, бросая Эвана прямо посреди потока образов и обрывков мыслей. Темная пустота хлестала его по щекам и телу, проносилась мимо порывами невидимого ветра, а библиотекарь падал вниз, не в силах удержаться. Страх сковал тело юноши, а леденящая тяжесть заполняла его, заставляя камнем лететь в бездну чужого сознания. Собственные мысли Эвана путались и терялись, разум сжимался до размеров крохотной искорки, и юноша с ужасом начал понимать, что разобьется. Разобьется внутри чего-то громадного и смертоносного, так и не сумев вернуться назад, в собственное тело. Что тогда будет с ним? Погибнет Эван или же останется блуждать безликой тенью по лабиринтам чужих воспоминаний, прозябая в темноте?
В отчаянии Ридд вновь и вновь пытался ухватится за тонкие нити собственной души, некогда удерживающих его в чужом потоке, точно хрупкую марионетку, и теперь юноша практически не ощущал их — ледяная пустота, наполненная яркими осколками чужих эмоций и образов, нещадно хлестала его по лицу и бросала из стороны в сторону, будто надеясь, что под натиском чужой железной воли незваный гость обратится в пыль. Если бы только Эван мог освободиться, если бы нашел в себе силы преодолеть этот кошмарный плен, грозящий стоить ему жизни… Однако его дар был слишком мал, а вера в себя — и того слабее. Шансов выбраться целым и невредимым у Ридда практически не оставалось, и он слишком отчетливо осознавал это.
Неотвратимость с каждой минутой приближающегося конца пробудила невольные воспоминания, от которых в груди что-то болезненно сжималось, как от кровоточащей раны. Перед глазами Эвана пронеслись пейзажи Кентлберри, пропитанные солнечным теплом и запахом пыльных пергаментных страниц. Покосившиеся библиотечные полки, уставленные разномастными книгами в уже истрепавшихся и выцветших обложках. Мокрые носы окрестных собак и огромные доверчивые глаза лошадей, в которых он отчетливо видел все их страхи и желания. Все это казалось теперь таким далеким и туманным, точно все это Ридд безвозвратно оставил в прошлой жизни. Той самой, что теперь также неспешно протекала по ту сторону гор, пещеры и портала, скрывавшегося за вязью эльфийских рун.
Эльфы… Ожившие герои легенд, которыми Эван зачитывался с ранней юности, словно сошли с книжных страниц и выцветших чернильных зарисовок. Такие странные, похожие и одновременно непохожие на людей… Мог ли библиотекарь предположить, что, поддавшись искушению и выкрав старый фолиант из дома антиквара, он совершит такое приключение и встретится с волшебным народом? О таком он не мог мыслить даже в самых смелых и несбыточных мечтах. Из груди замерзшего юноши, летящего прямо в пропасть, вырвался грустный смешок. А ведь Витарр и Роксана наверняка до последнего сомневались в правдивости хотя бы части его слов. Да и сейчас едва ли догадывались, что с ними на самом деле происходило.
При мысли о спутниках Эван вдруг пришел в себя. Встрепенулся, вынырнул из дурманящего тумана прошлого, словно бы только сейчас осознавая, что оставил их и без того маленький отряд фактически на произвол судьбы. Поддался внезапному порыву и откликнулся на зов незнакомого существа, совершенно не подумав о том, что будет не только с ним самим, но и с остальными. Что же сейчас творилось там, в реальности, пока Ридд валялся на земле без сознания, а раненый Витарр и напуганная Роксана оказалось лицом к лицу с вооруженными эльфами? Он боялся даже представить. Вспыльчивый наследник герцога и с тугой перевязью на груди мог кинуться в драку, а вот Роксана… Даже зная, что девушка владела магией и была более благоразумна, отчего-то Эван особенно остро переживал за нее.
Они путешествовали не так долго, да и разногласий между ними за все это время успело случиться немало. Трое человек, разительно отличающихся друг от друга происхождением, характером и ценностями, все равно сумели притереться с чужими недостатками и объединиться перед трудностями. Особенно теперь, когда их крошечная группка оказалась так далеко от родного королевства и, в то же время, так близко к разгадке тайны, мучившей умы ученых уже не одно столетие. Загадочные эльфы, будоражившие сознание Ридда, оказались живы. Но кто знает, насколько подозрительно они настроены? И сейчас, как никогда раньше, Эван был нужен своим спутникам. А они, внезапно осознал юноша, были нужны ему.
Тоскливое смирение, заполонившее библиотекаря изнутри, точно медленно действующий яд, сменилось неизвестно откуда взявшейся решительностью. Мысль о друзьях придала Эвану сил, заставила его собраться еще один, последний раз и потянуться всеми истончившимися ниточками дара назад, к земле. Невиданной красоты небесные пейзажи больше не интересовали его и не влекли за собой, когда перед глазами замелькали новые картины: лазурная кромка океана и ощерившиеся зубы скалистого берега, примятая трава на месте привала, его собственное бездыханное тело, съежившееся в неприметный комок. И солнечное золото волос Роксаны, склонившейся над ним в беспокойстве. Ридду казалось, что он уже практически мог различить соленый запах ветра, холод земли под ним и тихий, доносящийся точно из-под толщи воды девичий шепот, когда его тело, наконец, смогло сделать вздох.
Терпкая свежесть морского бриза обожгла легкие — Эван закашлялся, мелко и часто вздрагивая всем телом. Колени его неприятно врезались в сырую и твердую почву, в горле першило, точно в пустыне под пялящим солнцем, а неприятная ноющая боль напрочь засела где-то в костях. Ридд, пребывавший Создатель знает сколько вне пространства и времени, теперь чувствовал себя удивительно хрупким и… живым? Все тело ныло, как после долгого забега по неровному полю, а в висках пронзительно звенело. Как будто бы в его голове взаправду кто-то покопался — торопливо, небрежно…
— Эван! — вдруг громко раздалось совсем рядом с ним, да так, что оглушенный юноша поморщился, невольно охнув от неожиданности. — Ты пришел в себя! Какое счастье!.. Ох, нет, не садись так резко — ты же весь дрожишь…
Ридд слабо усмехнулся, с трудом приоткрывая глаза, но вновь щурясь от такого непривычно яркого света. На плечи его легло что-то теплое и чуть шелестящее, словно ворох сухих листьев. Роксана… Если Эван и не сразу сумел различить её голос сквозь еще не ушедший шум в ушах, то легко разгадал эти заботливые интонации, с которыми колдунья обращалась лишь к ним двоим, своим непутевым спутникам, вечно лезущим, куда не следовало.
Сумев, наконец, кое-как распахнуть веки, Эван слабо улыбнулся. Мутный мир еще немного покачивался перед глазами, но, стоило юноше напрячься и сфокусировать зрение, как он сразу же заметил спутницу. Роксана сидела напротив, бледная и осунувшаяся, а в зеленых глазах её отчетливо плескался страх. Страх за него, внезапно осознал Эван, когда девушка облегченно выдохнула, а её ладони вдруг медленно легли на его плечи. И почему-то это простое дружеское прикосновение вдруг пробудило в его сердце чувство благодарности и… Чего-то еще. Чего-то, чему Ридд сам пока не мог даже дать определения.
