Посещение Мавзолея, куда потащили его благонамеренные родители, вообще возымело противоположный их намерению эффект, поскольку вместо трепетного благоговения привело Юру в ужас: ведь на всеобщее обозрение выставили выпотрошенные и набальзамированные тушки двух руководителей, сумевших лишь добиться слома старых порядков и прихода к власти неопрятного хамья, но проявивших полное бессилие в обеспечении населения приличной жилплощадью, хорошей едой, нормальной одеждой и обувью, не понимавших важности привития людям огромной страны навыков трезвого образа жизни и более-менее сносных манер, а самое главное – поведших наше государство по тупиковому пути. Юра возненавидел и выпотрошенных руководителей, и их «великие деяния». Нет, жить в такой стране всю жизнь невыносимо, решил он, когда ему ещё не исполнилось четырнадцать. Надо присмотреться к загранице! Ведь должны быть государства с приличным населением, хорошо одевающимся и интересно живущим, с более разумным жизненным укладом, нежели советский. Должен же в конце концов существовать в этом мире какой-то идеал! Так Юра ещё в подростковом возрасте стал тайным диссидентом. В довольно раннем возрасте, к своему удивлению и даже ужасу, он вдруг осознал, что не любит советские порядки и всё советское. Не патриот, стало быть! С этим ощущением, не изменившимся и после распада СССР, Юра прожил весь советский период и расслабился после возвращения российского триколора.

Сейчас, когда вспоминается советское прошлое или кто-то испытывает тоску по СССР, Юра думает только одно: как хорошо, что мы уже живём в Российской Федерации. Можно понять лишь тех, кому сейчас плохо живётся и кто по молодости лет либо не жил в СССР, либо всё забыл. Но он и его поколение ничего не забыли. Если сейчас у нас много плохого, это совсем не значит, что в СССР было лучше.

Как вникнуть в тонкости жизни в других странах? Для этого не годятся кратковременные туристические поездки под бдительным наблюдением переводчиков, гидов и кагэбэшников. Там следует поработать, пожить некоторое время, походить одному по улицам, побывать в местных магазинах, почитать тамошние газеты, посмотреть их телепередачи и послушать их радио, то есть по возможности как можно глубже окунуться в их повседневную жизнь. Но для этого необходимо знание иностранных языков. Отец съездил дней на десять в «социалистическую» Чехословакию, упрочив той поездкой свою положительную характеристику, после чего ему доверили право посетить «капиталистическую» Францию. Но что отцу дали эти две поездки? Ведь он не знал иностранных языков и даже никогда в своей жизни не помышлял об их изучении, а сыну как-то в разговоре сказал, что «зазубривание иностранных слов для того, чтобы хоть чуть-чуть изъясняться на чужом языке, – всё же, как ни крути, занятие недостойное мужчины». Из той поездки отец Юры вынес лишь чешское приветствие «Честь працы!», что-то вроде «Слава труду!». Он тогда ещё наивно надеялся, что сын выберет техническую специальность.

Позже Юра узнал, что и сам его отец Игорь Николаевич вначале не намеревался стать металлургом, но суровая советская действительность разрушила его планы. Он с детства интересовался изобразительным искусством и архитектурой, однако в поступлении в архитектурный институт в Москве и Ленинграде ему было отказано. Подвело происхождение: дед Николай Алексеевич был неплохо оплачиваемым чиновником уездного уровня и даже нанимал бедных крестьян для обработки своего земельного надела. Отец вместе с некоторыми братьями и сёстрами, которых всего в их большой семье было девять человек, уехал на Урал, где строителям нового металлургического комбината и нового города предоставлялось право зачисления в создаваемые заново горно-металлургический и педагогический институты независимо от социального происхождения. То же самое можно сказать и о матери Юры Валентине Федотовне: её отец Федот Павлович был начальником маленькой железнодорожной станции, следовательно, тоже чиновником «преступного царского режима». Пролетариев и коммунистов Федор Павлович открыто презирал до самой смерти. Таких, как он, в СССР полагалось притеснять. Их дети в те годы вполне официально причислялись в СССР к так называемым «лишенцам» и не имели права поступать в вузы. Их сознательно обрекали на низкооплачиваемую работу. Неудивительно, что родители Юры очень многого боялись, особенно разговоров на околополитические темы.

Единственный выход для молодёжи из семей «лишенцев» заключался в перемене места жительства с центральных российских областей куда-либо на восток вплоть до Тихого океана, где с началом первой пятилетки развернулись гигантские стройки. Судьба свела будущих родителей Юры в продуваемой ветрами уральской степи на строительстве металлургического комбината и города. Его мама со старшей сестрой Полиной и их братом Константином тоже нашли работу на Урале в том же городе. Всех их привлекла перспектива поступления в вуз и возможность подняться по советской социальной лестнице, чего не могли дать им ни Саратов, ни Винница, ни Киев, ни тем более Москва. Потом сестра и брат мамы уехали оттуда и удачно устроились в других городах. Брат по разнарядке комсомола поступил в высшее военно-морское училище во Владивостоке, а тётя – в текстильный институт в Москве, что стало возможным благодаря протекции её очередного мужа, советского чиновника среднего масштаба. Будущая мать Юры познакомилась сначала с тётей Лизой, поскольку обе были первыми красавицами молодого города. Однако, в отличие от большинства подобных ситуаций, они с самого начала знакомства вместо соперничества скооперировались и активно помогали друг другу, устроив почти одновременно свои судьбы: Валентина – с невзрачным на вид, но подающим большие надежды занудным и настырным братом тёти Лизы, который стал отцом нашего главного героя, вторая – с бывшим ухажёром Валентины высоким красавцем Николаем, первым в городе танцором подпольных западных танцев и покорителем девичьих сердец, но оказавшимся, при всех его положительных качествах, больным туберкулёзом, сведшим его вскоре в могилу. После смерти мужа молодая вдова, пожадничав, не выбросила и не отдала другим оставшиеся от покойного солидные запасы папирос и сама стала яростной курильщицей, оставшись приверженной этой пагубной привычке до самой смерти в 89 лет. Она курила в основном дешёвые и очень крепкие папиросы, но примерно с 1970-х годов перешла на сигареты с фильтром. Валя же с детских лет возненавидела курение и запах табака, что не помешало ей в 40-летнем возрасте выйти замуж за заядлого курильщика и смириться с курящей дочерью, вышедшей впоследствии замуж за американца во время стажировки в США и оставшейся там на ПМЖ.

Не без участия той же тёти Лизы произошёл один комический случай, оставшийся в памяти нашего главного героя. На десятилетие Юры тётя подарила ему неплохо изданный по тем скудным советским меркам трёхтомник Пушкина, стихи которого она и её дочь очень любили. Подарок был преподнесен в квартире Юры и его родителей за роскошно по тем временам уставленным обеденным столом, где присутствовали тётя Лиза и её дочь. Юра был очень рад подарку. Отец Юры сказал, что тоже всегда с удовольствием читал Пушкина, и попросил сына отложить в сторону тарелку с большим куском вкуснейшего торта, купленного в особой секции главного в городе «Гастронома», обслуживавшей руководство металлургического комбината, взять один из томов и прочесть первое попавшееся вслух, а присутствующим предложил продолжить, если смогут. Начитанная тётя Лиза заранее предвкушала себя победительницей. Юра взял том Пушкина в хорошем переплёте, но на неважной бумаге, открыл его и стал читать:

– Пупок чернеет сквозь рубашку,…

– …Наружу титька – милый вид, – подхватила эрудированная тётушка, но тут же увидела перекошенную физиономию своего старшего брата и замолчала. Наступила неловкая пауза. Отец Юры взял из рук сына книгу, вооружился очками и стал внимательно изучать текст. Мама Юры смотрела на всех испуганными глазами. Валя не без ехидства улыбалась, предвкушая интересный скандал на благопристойном семейном торжестве.