– Итак, молодые люди, что мы имеем? Акцию протеста с попыткой мордобоя. Татьяна, что у вас с плечом?

– Ничего. Удар был скорее символическим, пощадили женщину.

– Тем лучше. А представьте себе, что творится в некоторых других странах! Там нашим посольствам намного хуже, могут избить местные и левые, и правые. Вы, Юра, помните посла Хрдличку? Он из Братиславы сбежал в Вену и там дал длинное интервью о том, как скверно ему работалось в Токио под неусыпным оком советских спецслужб.

– А почему Хрдличка оказался в Братиславе?

– Это его родной город, и он отпуск там проводил. Я предполагаю, что Хрдличке стало известно об угрозе ввода войск, вероятно, у него какой-то информатор наверху, вот он и ушёл срочно в отпуск ещё числа 18-го. От Братиславы добираться до Вены два-три часа, даже с учётом пробок. Бывал я и в Праге, и в Братиславе. Хорошие города, хорошие люди. Но теперь отношения с ними надолго испорчены, а всё из-за глупости нашей верхушки. Что ещё наше Политбюро выкинет? Оно ведь вопиюще некомпетентно! Это надо же: оккупировать союзное государство! И мотивировочка идиотская: «наметился отход от основополагающих принципов социализма». Знаете, ребята, мне кажется, что наш СССР начинает загнивать. И происходит это исключительно потому, что интересы нашей «родной» в кавычках партии противоречат интересам нашего родного государства. А наши руководители ставят интересы СССР лишь на второе место!

Юра и Таня с удивлением уставились на Степана Кирилловича.

– Да, мои юные собеседники, именно так! Такие закидоны даром не проходят, мы сознательно обрушили суть всей системы отношений с соседними государствами. А что нас ждёт в будущем? Не хочу выглядеть мрачным пророком, но опасаюсь, что пройдёт еще лет 20–25, и мы с вами окажемся неизвестно в каком государстве. Рубим сук, на котором сидим! Всех сук, конечно, не перерубишь, и войны из-за Чехословакии не будет, но грязью нас обольют по самую макушку, и отмыться от неё будет ой как тяжело!

Когда всё было съедено и выпито, вышли из ресторанчика, сели в машину, и Степан Кириллович подбросил Юру и Татьяну к универмагам в районе вокзала Сибуя (渋谷駅). Страсть к шоппингу взяла в Татьяне верх: не терять же выходной день даром! Дождь к тому времени закончился. Посещение двух универмагов прошло спокойно, купили платье, юбочку и блузочку для Тани, две рубашки и два галстука для Юры.

От Сибуя (渋谷) до дома в Дайканъяма (代官山) супруги шли молча. Юра всё не мог смириться с тем, что чёткая до недавнего времени граница противостояния между двумя лагерями оказалась взломанной по нашей же вине. Ну что такого крамольного затевалось в Чехословакии? Где тут угроза существованию нашему социалистическому государству? Где тут опасность, если можно вообще ставить так вопрос?

Возникла мысль о том, что наше дряхлое Политбюро очень боится демократизации в социалистическом лагере. Там, как было известно, жили немножко посвободнее, чем в «первой стране победившего социализма», то есть без огульного охаивания капитализма, без выездных виз – одной из отвратительнейших черт тоталитарного советского режима, да много ещё чего там не было! Зато было многое другое недоступное в СССР. А если прогноз Степана Кирилловича сбудется, и в самом деле в СССР неожиданно рванёт, что тогда? Гражданская война? Реставрация монархии? Нет, пожалуй, наиболее вероятен какой-то российский вариант того, что советская пропаганда именует буржуазной демократией. Союзные республики, скорее всего, разбегутся. Может быть, всё сведётся к многопартийности и развитию частного предпринимательства. Это неплохо. А что станет с КПСС? Суды? Расстрелы? Нет, высшая партийная верхушка частично затаится, частично сумеет пристроиться. Всё зависит от расстановки сил на момент распада.

– Таня, а твой отец при ином раскладе событий смог бы стать строительным магнатом и работать не на государство, а на свой карман?

– Нет, не думаю, – и по этому ответу Юра понял, что в голове Татьяны мысли вертелись примерно в том же направлении. – Мой папа сильно закомплексован. А у мамы в роду были и кулаки, и купцы. Сама она тоже не промах. В министерстве внешней торговли, я считаю, у каждого, кто не идиот, вырабатывается вкус к коммерции и взаимовыгодным сделкам. Кстати, и твой папаша типичный министерский функционер и в случае чего окажется на мели. То-то он в письмах постоянно предостерегает нас «не верить мнимому капиталистическому благополучию».

– С одной стороны, призывает не верить, а с другой – слетал на неделю в Женеву и с восторгом подробно описал что оттуда привёз. Лицемер он и ханжа! Я вот что думаю: нам с тобой надо в какой-то очень отдалённой перспективе готовиться морально к жизни в иных условиях, то есть при ином строе. Тебя эта мысль не коробит?

– Нисколечки! А если совсем честно, даже радует. Но всё же ты, Юрка, не суди родителей! Они родители – и точка! Мы с тобой не капээсэсовцы и к новым условиям запросто приспособимся! Нам терять нечего. А поскольку мы с тобой не пролетарии, то даже цепей не имеем. Мы не потеряем ничего, а может быть, даже выиграем.

В ноябре того же 1968 года в США на президентских выборах победил кандидат от республиканцев Ричард Никсон, проигравший восемью годами раньше демократу Джону Кеннеди, убитому 22 ноября 1963 года. Степан Кириллович оказался прав.

Спустя 11 лет Юра вспомнил слова Степана Кирилловича. «Наше» Политбюро выкинуло номер посерьёзнее и опаснее чехословацкого: началась военная авантюра в Афганистане, оказавшаяся и кровавой, и долгоиграющей.

Были и другие истории менее интересного содержания, но характеризующие отношения партийного руководства страны к финансам родного государства. Вот, к примеру, любопытный факт, говорящий об отношении членов брежневского политбюро к государственным финансам. Там был такой высокий тощий латыш Пельше, с внешностью вурдалака типа Суслова. Он прилетал в Японию на несколько дней. Юра совершенно не в курсе относительно программы визита Пельше, но узнал, что тот проявил большой интерес к посещению многих дорогих магазинов японской столицы. Ну и ладно, скажут читатели, пусть отоваривается, ведь старичок как член политбюро наверняка был при больших деньгах, а ты ему просто позавидовал. Однако вскоре после возвращения Пельше в Москву выяснилось, что тот нигде ничем не расплачивался и всегда просил через своего переводчика направлять магазинные и ресторанные счета в адрес бухгалтерии советского Посольства! Любопытно было бы узреть кислую рожу Олега Александровича, только что узнавшего об этом, но Юра рядом с послом в тот момент не присутствовал.

Многие другие смачные детали посольской жизни Юра не решится раскрыть даже спустя почти полвека, потому что непреднамеренно можно копнуть слишком глубоко и расшевелить таких потомков вурдалаков, которые тебя самого уроют. Поэтому рассказаны самые безобидные истории, касающиеся не самых острых моментов, свидетелем которых Юра невольно стал. И до сих пор очень многие смачные эпизоды работы и жизни посольств остаются нераскрытыми.

Работа в Посольстве в Токио оказалась для Юры работой на износ. Кроме того, он разочаровался в советской дипломатии. Результатом всего опыта работы за границей стало упорное игнорирование советов «старших товарищей» подумать о вступлении в КПСС. Из позиции Юры были сделаны соответствующие выводы, в результате чего по возвращении из загранкомандировки ему была предложена работа не в МИДе, а в отделе радиовещания на Японию Госкомитета по телевидению и радиовещанию. К удивлению кадровика, явно симпатизировавшего Юре, наш герой сразу согласился и после четырёхмесячного отпуска вышел на новую работу, которая ему вначале очень понравилась.

Однако Татьяну уход мужа из системы МИД СССР совершено не устраивал. Она к тому времени резко изменилась из-за беременности и родов, став сторонницей здорового образа жизни. Родилась дочка, которую назвали Наташей. Некоторое время каждый из них жил в квартире своих родителей, а потом Юра подал на развод, и Татьяна в тот же день подала на алименты. Потом спокойно и без скандалов судья оформил их развод буквально за пять минут. После этого они не разговаривали долгое время и избегали даже случайных встреч в метро. Но спустя много лет они встретились, сразу же расцеловались и поняли, что по-прежнему испытывают взаимную симпатию. Когда Татьяну сразил тяжёлый инсульт, Юра искренне переживал. Через дочку он постоянно интересовался состоянием здоровья бывшей жены, потерявшей способность говорить и даже ходившей с трудом. Очень огорчила Юру смерть Татьяны, которая почти шесть лет была парализованной, лишившись речи и способности к ходьбе. Конечно, тот развод стал их общей ошибкой, и Юра очень рад, что сумел сказать Татьяне об этом, в чём она с ним согласилась.