– Не пойду! К чёрту тебя, Джимми, с твоими эскортницами.

– Тишь!

– К чёрту тебя.

Изрядно выпивший, он с хохотом сжимает мне локоть и шепчет на ухо:

– Киса, это – высший класс. Они всё, всё умеют.

– Замолчи. – Я дёргаю руку обратно. – Сам и иди, если умеют.

– Ты пугало, – всё смеётся Джимми. – Где ещё тебя так обслужат?

Это дрянь и пахнет чем-то нездоровым. Я представляю, как валю его на тротуар и маленький мажор взвывает от единственного удара.

Над нашими головами разбивается об облака грозный порыв грома, и ветер проводит тяжёлой ладонью по моим волосам.

– Слышал? Сейчас ливень нассыт тебе на Армани, пошли!

Я сильно хмурюсь и вкладываю замёрзшие руки в карманы.

Джимми – сын одного из благотворителей нашего издательства.

Джимми выучился, приехал откуда-то из Калифорнии и был тут же устроен к нам. Миссис Стоукс – первый человек в «Джордане» и стерва с вечным климаксом – под большим давлением сунула ему кресло в PR.

Благодаря деньгам отца, врождённой вертлявости и своему длинному, превосходно подвешенному языку Джимми не ощущал большой потребности работать и ошивался с кем придётся: в среду – Роза из бухгалтерии, в пятницу – одна из мерзких эскорт-красавиц.

Джимми решил, что последние прельстят и меня.

Джимми решил, что мы лучшие друзья, раз выпиваем вместе.

– Нет, – отрезаю я. – Зачем?

– Да просто пошли. Просто так.

– Мне нахрен не сдалось твоё обслуживание.

– Без него, без него – хочешь просто так? Там прекрасный бар.

– Бар?..

На волосы мне шлёпается холодная капля.

– Да. Не будь занудой, – легко произносит он, вставая позади и подталкивая меня вперёд. – Посмотришь и уйдёшь, не держать же тебя. Всего лишь невинное маленькое развлечение.

Я сдвигаю брови и скидываю его с себя:

– Если есть приличный бар, я пойду просто выпить.

– Да, киса, – улыбается Джимми, – просто выпить.

Джимми дурной, от Джимми меня воротит, у Джимми волосы на голове сбиваются в два чернявых рога. Он знает, что я брызжу слюной, а не сопротивляюсь. Он знает, что альтернатив его «высшему классу» у меня не так много: либо включить телевизор и смотреть до одури на женщину в красном платье, либо идти к Эшли и молча сидеть с ней на крохотной кухне. Он знает, что если я ещё раз увижу кухню или красное платье, то повешусь.

Час назад я сказал ему: «Я так чертовски устал».

И Джимми решил, что может меня развеселить.

Состроив сердитый вид для больного приличия, я думаю: может быть, не произойдёт ничего страшного, если я выпью в компании кого-то красивого. Мы с Джимми, поравнявшись, шагаем, а вокруг нас беспрестанно свищут машины, мелькают люди и яркий свет.

– Долго идти? – спрашиваю я.

Дождь тихо усиливается. В груди отчего-то ноет.

– Заворачивай сюда.

Мы проходим в пёстрый, искрящийся переулок. Чем дальше, тем ярче на губах Джимми играет нехорошая улыбка. Из угла, под ядовитой вывеской «Кррролик» на нас с интересом и лукавством смотрят две молоденькие девушки в лёгких платьях. Одна из них чуть выставляет каблук на мокрый асфальт и улыбается. Во второй мне мерещится Эшли, глядящая на нас с горьким укором, и я тут же прячу глаза.

Джимми хозяйски поворачивает в узенькую красную арку справа, пока я молча плетусь следом. Навстречу нам вдруг выходит понурый мужчина с зонтом и в светлом кашемировом свитере; он тоже прячет глаза, почти врыв их в уляпанный асфальт. Странный человек: я-то думал, что от проститутки принято выходить весёлым. В мою недовольную голову влетает мысль о том, что поход к шлюхе сродни ментальной эстафете, и усмешка поддевает мне губы.

Узенькая арка вводит нас в тёмный крытый коридор, а Джимми всё шагает и шагает вперёд. Я больше не чувствую дождя, но сосущая крыса-тревога с новой силой сжимает мне сердце. Что же я?.. Чего боюсь? Как это глупо, как это ненужно.

Очередное красное пятно: распахнутая дверь. Джимми молча поворачивает, и я жмурюсь от яркого света, медленно заходя следом. Какая-то девочка в полупрозрачной сорочке отходит от лифта. Кажется, будто ей нет и восемнадцати; внешне развязные, но серьёзные глаза внимательно исследуют моё лицо.

– Вы к Грейс?.. – спрашивает она.

– Да, красотка. – Джимми улыбается и жмёт холёным пальцем на кнопку вызова. – Все на месте?

– Да.

– И рабочие?

– Ага.

– А ты новенькая? – Он делает осторожный шаг в её сторону. – Не помню, видел тебя раньше или нет.

Я вижу, что девочка настораживается, но глуповатая улыбка покорно не сходит с её лица.

– Меня непросто отыскать.

Стыдно!

– Ясно, – со смехом отвечает Джимми. – Тебя как?

– Эми.

– И ты от Грейс?

– Да. – Она молчит и трепетно смотрит на меня. – Кто твой друг?

– Коллега. – Джимми щурится. – Почему не на рабочем месте?

– Перекур, – отвечает она, чуточку покраснев.

– Много сегодня?

– Достаточно.

– А сама ты рабочая?..

Эми кивает и тут же вспыхивает, как маленькая робкая помидорка. Я с сочувствием оглядываю её. Что значит «рабочая»? Перед нами тихо раскрывается лифт, и мы уезжаем, не сказав ни слова больше. На лице Джимми вновь красуется самодовольная усмешка.

– Сейчас увидишь, на что они готовы ради члена в костюме.

Я хмурюсь, косясь на него: Джимми смазливый и с большими деньгами, поэтому может заполучить любую, но предпочитает появляться именно в этой неоновой клоаке. Может быть, ему нравится наблюдать за девицами, которые делают вид, что хотят, поддерживают умные разговоры, сопровождают усатые кошельки, скачут, плачут и молчком откладывают деньги. Может быть, это издёвка или фетиш на власть.

Почему я иду? Я иду ради бара?

Двери лифта распахиваются, и к нам тут же кто-то подходит. Очередной женский пол в тёмной обтягивающей юбке – очередной, но совсем не похожий на тех трёх девушек, что я сейчас видел. Известно, что у проституток тоже имеется собственная иерархия, и эта, кажется, находится где-то на её верхушке.

– Джим-м, – протягивает она, улыбаясь. – Ты звонил, но задержался, проказник, а я тебе уже девочку приготовила. Как зовут твоего друга?

– Здравствуй, солнышко. Это Лукас. – Джимми бьёт опытным и довольным взглядом. – Наконец-то приволок развлечься, а то бедняге только книги и дают.

Женский пол искренне и лучезарно смеется, одновременно оглядывая меня с головы до ног.

– Развлечься? – врезаюсь я. – Мне моделек на работе достаточно.

– Что же шагал так бодро следом? – насмешливо отвечает он. – Не переживай, Грейс, он скромничает.

– Я не переживаю. – Улыбка застывает на её похолодевшем лице. В широко раскрытых светлых глазах на мгновение вспыхивает недружелюбный блеск.

Пророненное имечко женского пола заставляет вглядеться в него ещё раз. Это – руководительница дорогих проституток. На вид Грейс лет тридцать, может быть, тридцать два: тёмные забранные волосы, длинные, стройные, но уставшие ноги, хороший маникюр и хорошие часы. Я мельком отмечаю кольцо на безымянном и вяло думаю: интересно, где познакомились.

Она не сводит с меня взгляда, и мы втроём стоим молча некоторое время.

– Если скромничает, я могу устроить вам парад.

– О-о-о, – смеётся Джимми, – у тебя как раз все?

– А ты откуда знаешь?

– Девчонка твоя сказала. Э… Эшли… Эми.

Надо же, какая он дрянь. Мне становится невыносимо гадко, и я молча поворачиваюсь к лифту.

Я больше не хочу бар.

– Ну стой, только пришли! – срывается он, снова хватая меня. – Не уходи, истеричка. Извини, извини.

Я – воплощение тревоги.

– К чёрту «парад»! Что ещё за «парад»? – шиплю я, убирая его руку. – Только попробуй ещё как-нибудь съязвить здесь об Эшли.

– Я больше не буду, извини.

– Отцепись.

– Как ты себя ведёшь, Лу?