― Вы эвакуировали все здание, ― говорит Кирстен.

Доктор кивает.

― Я не стал рисковать на случай, если вы… не станете с нами сотрудничать.

― Я бы не стала «сотрудничать» с вами, даже если от этого зависела бы моя жизнь.

― Так и подумал, что вы скажете это.

Еще один мягкий звук из угла: воркование. К ней игриво подплывают прозрачные пузыри. Кирстен с усилием их смаргивает, чтобы прочистить зрение.

― Вот поэтому, ― говорит Ван дер Хивер, ― мне пришлось повысить ставки.

Он подходит к угловому инкубатору, открывает верх и аккуратно вытаскивает изнутри новорожденного. Он несет ребенка к ним, как гордый родственник. Он запеленат в одеяло, украшенное облаками и самолетами, плывущими по небу. Ребенок извивается, пытается освободиться, кричит, а затем приковывает Кирстен внимательным взглядом. Она знает, что должна почувствовать отвращение. Доктор едва может скрыть свою радость. Он поднимает ребенка вверх, как трофей, как приз, который он никогда не получал от своих сверстников.

― Он выглядит… он выглядит, как…

― Джеймс, Кирстен, встречайте своего потомка. Мои поздравления. Это мальчик.

― Нет, ― произносит Джеймс, нарушая свое молчание. ― Не может быть.

― Что вы наделали? ― шепчет Кирстен.

― Вы пришли ко мне за помощью, ― говорит Ван дер Хивер, ― вы хотели завести ребенка.

― Не таким образом, ― говорит она.

― Я знаю, что для вас это все еще непривычно, но так в будущем станут появляться все дети.

― Нет, ― произносит Кирстен, качая головой.

― С ним все в порядке. Он прекрасный здоровый малыш!

― Ты говоришь, он наш? Мой и Кирстен? Ты использовал нашу ДНК? ― спрашивает Джеймс.

― Это я вам и говорю! Все ваши лучшие качества, никаких проблемных генов. Мы отключили два гена предрасположенности к раку, один к деменции. У него будут волосы Кирстен и твои глаза. Твои отточенные моторные функции и художественный талант Кирстен.

Ребенок начинает суетиться, его кожа расцветает розовым. Доктор жестом показывает Джеймсу, чтобы он снял с Кирстен наручники, и, когда он повинуется, она чувствует, как его пальцы проскальзывают в задний карман ее порванных джинс. Небольшая связка ключей: от наручников Сета, догадывается она. Она забирает ребенка у Ван дер Хивера, не думая, просто подхватывает его своей целой рукой и укачивает, вдыхает теплый запах его кожи, целует в лобик. Ребенок успокаивается, смотрит на нее, почти не мигая. Она чувствует его вес, запах, и в этот момент она точно понимает, что это не сон. Этот ребенок ― ее ребенок ― настоящий. Все ее тело тянется к свертку в ее руках.

― Зачем вы это сделали? ― тихо произносит Кирстен. ― Почему привели нас сюда и рассказываете все? Почему вы нас просто не убили, как и остальных?

Доктор убирает руки за спину, подходит к пустым инкубаторам, прислоняется к одному из них.

― Я старею. Становлюсь мягче? Мое здоровье уже не такое, как прежде. Слишком поздно отключать гены, которые ведут к отказу сердца. Моя карьера всегда была тем, что поглощало меня полностью. Я продолжу работать, но для меня настало время отдыха. Игра в гольф. Путешествия. Наблюдение за тем, как растет мой внук.

― Ты же не серьезно, ― говорит Джеймс. ― Ты думаешь, что мы просто забудем все это и будем играть в счастливые семьи?

― Внук? ― переспрашивает Кирстен.

Брови Ван дер Хивера взлетают вверх.

― Ты не рассказал ей?

― Зачем бы я стал ей рассказывать? ― сердито спрашивает Джеймс. ― Зачем бы я стал вообще кому-то рассказывать?

Его слова повисают в воздухе: от осознания у Кирстен закружилась голова.

― Отец?

Она смотрит на Джеймса.

― Он твой отец?

― Не я его выбирал, ― выплевывает Джеймс. ― Я порвал с ним все отношения, как только я понял, чем он занимается. Но это… такого я не мог себе представить.

― Не ты выбирал, ― произносит доктор. ― Действительно. Это был мой выбор.

― Что?

― Мой выбор быть твоим отцом. Ты был первым из семерки девяносто первого года, избранный для внедрения в программу клонотипа. Тебя похитили… первым.

Кирстен думает о списке, о фотографиях в ее голове, видит код последнего человека в списке: номер семь. Видит цвета и узнает дату рождения Мармелада. Так значит, его тоже похитили, понимает она, он тоже был жертвой. Похищен, а затем использован для заманивания других. Детская версия Стокгольмского синдрома.

Джеймс хлопает ресницами.

― Я один из семи? ― спрашивает он в потрясении. ― Я не связан с тобой биологически? Мы не делим одну кровь?

Что-то темное и тяжелое исчезает с его плеч, тени покидают его лицо.

― Я… заботился о тебе, ― говорит Ван дер Хивер. ― Я не повторял ошибок своего отца. О тебе всегда хорошо заботились.

― Ты жестоко обращался со мной, ― говорит Джеймс.

― Я никогда не поднимал на тебя руку.

― Ты использовал меня, как приманку, ― говорит Джеймс. ― Я был ребенком.

Кирстен рассматривает младенца, уснувшего в ее руках. Его энергия напоминает энергию Джеймса, она оранжевая (Засахаренная Миннеола). Свежая, острая, сладкая. Мини-Мармеладка. Она ощущает прилив нежности.

― Так что теперь у вас есть выбор, ― говорит доктор. ― Вы можете забрать своего ребенка, выйти из дверей и никогда не оглядываться назад. Покуда вы храните секрет проекта «Генезис», ни одному из вас троих не причинят вреда. Мы будем присматривать за вами…

― Следить за нами, ― поправляет Джеймс.

― Да, следить за вами. И удостоверяться, что вы в безопасности и что жизнь… не приносит хлопот.

― В чем подвох? ― спрашивает Кирстен.

― Никакого подвоха, если вы хотите сотрудничать.

― А если нет?

― Тогда мы заберем ребенка.

― Как вы забрали нас, ― говорит Кирстен.

― Как мы забрали вас. Ради общего блага.

― Мне тяжело поверить, что вы просто позволите нам уйти отсюда, ― говорит Сет. ― Что вы умалчиваете?

― Я сказал, что позволю Кирстен и Джеймсу уйти с ребенком. Вас же мы не можем отпустить. С вашей историей, контактами в «Альба»… мы просто не можем так рисковать. Я уверен, что вы понимаете.

Сет кивает.

― Нет, ― произносит Кирстен.

― Это хорошая сделка, ― говорит Сет. ― Если бы я был тобой, то согласился бы.

― Ни за что, ― говорит она.

― Не то чтобы для вас это стало концом, мистер Деникер. Вы будете работать на нас, ― говорит он Сету. ― Химинженер с вашими способностями будет ценным вкладом в проект. Вы выберете себе часы работы: мы заплатим вам сторицей. Не то чтобы вы нуждались в деньгах. Все здесь бесплатно. И у вас будет замечательная компания в лице этой журналистки, которой тоже придется остаться.

― Но мне придется жить… под землей ― буквально ― всю оставшуюся жизнь?

― На обозримое будущее, да. Пока люди не поймут и не примут нашу работу здесь. Это не так ужасающе, как звучит. Думайте об этом, как о… жизни в первоклассном отеле, в котором идут навстречу всем вашим желаниям.

Доктор достает указку из кармана лабораторного халата и включает голограмму. Это как брошюра отеля в 4D: изображение красивого, безупречно обставленного номера, а следом другие фотографии.

― У нас есть бассейн с подогревом, солярий, холлы с деревьями для прогулок на природе. Кино, игры, обслуживание номеров двадцать четыре часа в сутки. Как бонус, у вас будет личный ассистент, который убедится, что все ваши потребности удовлетворяются. Маутон, напомни мне, как зовут ту молодую леди?

― Фиона, ― отвечает Маутон. ― Фиона Боутс.

Лицо Сета покрывается румянцем.

― Подробности станут известны, как только вы устроитесь.

Доктор выключает проектор.

― У вас также будет доступ ко всему этому, ― говорит он, жестом показывая на лабораторное оборудование. ― Все, что вам нужно. У нас есть оборудование, в существование которого вы не поверите.