― Это ты опусти свое ебанное оружие! ― кричит Сет, снимая пистолет с предохранителя. Никто не двигается.

― Предупреждаю вас, мистер Деникер, мы используем против вас силу, если вы не пойдете с нами.

― Мы просто хотим поговорить, ― вторит другой.

Сет отступает назад, по направлению к выходу. Мужчины напрягают руки, каждый хочет сделать выстрел. Несостоявшиеся посредственности с зудящимися пальцами: опасно.

― У вас есть семьи, дети, ― кричит он им. ― Мне, бл*ть, терять нечего. У меня никого и ничего нет. Лишь вам есть, что терять.

Они не спускают с него взгляда. Затем, медленно, самый молодой из них опускает пистолет. Другие кричат на него, ругают, но мужчина засовывает свой пистолет обратно в кобуру на бедре и отходит назад.

― Вы двое: вы готовы сделать ваших жен вдовами ради ебанной бутиллированной воды?

Они ничего не отвечают, но продолжают приближаться, пока он медленно движется к выходу. У Сета нет выбора: он нажимает на курок и посылает пулю в ногу светловолосого. Мужчина вскрикивает от боли, падает на землю, направляет свой пистолет на Сета, нажимает на курок, промахивается, стреляет и промахивается снова. Теперь пустой, пистолет упавшего мужчины беспомощно щелкает в направлении Сета, мужчина испускает рев недовольства. Брызги слюны на солнечном свете. Другой мужчина не знает, что делать. Он выглядит шокированным от вида крови и, кажется, не хочет стрелять и не хочет быть застреленным. Его пистолет все еще поднят, но наставлен под плохим углом.

― Скажи им, чтобы открыли выход, ― приказывает Сет.

― Нет! ― кричит светловолосый ежик, он протянул руки в сторону, как будто, желая удержать другого мужчину. Сет направляет пистолет в сторону бедра невредимого мужчины.

― Подожди! ― выкрикивает мужчина, ― подожди, ― и бросает оружие вперед, на траву, начинает говорить по рации.

― Мы схватили подозреваемого. Дай отбой тревоги и открой выход. Повторяю: подозреваемый задержан, все чисто.

В ответ слышится подтверждение.

Сет подбирает брошенный пистолет.

― Дай мне свою карту доступа, ― требует он.

Мужчина повинуется. Он размышляет о том, ради чего или кого живет этот мужчина.

Тридцать секунд спустя, Сет выходит из владений «Фонтус», и растворяется в цветастом потоке утренних тук-тук и такси. До настоящего момента он не был уверен, что «Фонтусу» есть что скрывать.

Кирстен отрывает глаза от экрана, чтобы подумать, и видит папку, которую собрала о своей матери. Она открывает ее, просматривает жуткие иллюстрации, рассеченные фигуры на бумаге, свидетельство о рождении на папирусной бумаге, видит цвета. Она думает, что это конец папки, но затем снова находит вырезку из журнала, ту, что была в рамке на складе. Милый ребенок, но не она. Дата на обратной стороне гласит: 1991 год.

Она откладывает папку в сторону и вбивает в поисковик «Google»: 1991 год. Она просматривает южноафриканские сайты: крикет в Южной Африке подвергся санкциям, продолжилось политическое насилие, Надин Голдимер получила Нобелевскую Премию по литературе. 1991: Желтый, коричневый, коричневый, желтый. Цвет не очень красивого цвета. Она не может представить, чтобы этот год выдался для кого-нибудь счастливым.

Даты рождения, если это даты рождения, думает Кирстен, все довольны близки по времени. От 1986 до 1988 года: максимум два года разницы. Итого, семь людей, рожденных примерно в одно и то же время. А второй набор дат содержит везде 1991 год. Ее часы звонят, заставляя ее подпрыгнуть. Она включает свой «ТайлКэм» и отвечает на звонок.

― Привет, ― улыбается она, она рада видеть Кеке, а вот Кеке не улыбается в ответ.

― Послушай, ты в беде.

― Какой?

― Ты должна покинуть свой дом.

― И кто теперь параноик? ― смеется Кирстен.

― Рви оттуда когти, Котенок. Список, это… в некотором смысле… отравленное письмо-цепочка. Это не просто список. Это список целей.

― Помедленнее, Кеке. Ты выглядишь так, будто страдаешь манией.

― Меня поблизости, бл*ть, нет, Кирстен, выслушай меня. Ты в списке.

― Серьезно, тебе надо успокоиться.

― Кто-то желает тебе смерти. Тебе нужно покинуть квартиру.

― Ты говоришь ерунду. Зачем кому бы то ни было желать мне смерти?

― Марко… Он разгадал этот сумасшедший алгоритм и соотнес даты с недавно умершими людьми. Они умерли в течение последних нескольких недель. Люди, рожденные в эти годы, цифры в конце строчек, они мертвы. С первой, второй, третьей, четвертой строчки, они все мертвы, в таком порядке. Шизофреничка была на третьей строчке. Уильям Сорайя на второй. А до него, музыкант в ванне.

В ней разгорается паника: змеевидные отростки желтого дыма (Больной Лист). Бетти/Барбара говорила что-то о музыканте.

― Музыкант в ванной? ― спрашивает она.

― Он утонул.

― В ванне?

― О, Бога ради! ― кричит Кеке. ― Просто уйди ты, нахуй, уже из этого дома!

― Но все это какая-то бессмыслица!

― Послушай меня, Котенок. Номер четыре ― женщина в парке. Мертва. Ты номер пять. Ты следующая в списке.

― Я следующая в списке.

― Ты или человек с такой же датой рождения. Ты пятая или шестая.

― Подожди, ты хочешь сказать, что сумасшедшая леди была права?

― Поговорим об этом после. Иди в полицейский участок. Я встречусь с тобой там.

― Ладно.

― Ладно?

― Подожди. Нет. Она сказала никаких копов, Бетти/Барбара сказала никаких копов.

― Ну, тогда просто выбирайся оттуда. Они знают, где ты живешь. Двое из них были убиты в собственных домах. Уходи и отправляйся куда-нибудь, где много людей.

― Но ты сказала… номер четыре была убита в парке?

― Боже правый, Котенок, я задушу тебя сама.

― Ладно. Ладно. Я отправлюсь в безопасное место.

Даже, если это просто какое-то глупое недопонимание. Неважно. Даже, если это лишь для того, чтобы у Кеке не случился сердечный приступ.

― Хорошо, ― говорит она, ― я ухожу.

Когда она встает, неожиданная мысль почти сбивает ее с ног.

― Что насчет чипа? ― шепотом спрашивает она.

― Какого чипа?

― Микрочипа. Сумасшедшая леди сказала, что у нее в голове был отслеживающий чип.

Недавним трендом стало то, что чрезмерно опекающие своих детей мамочки, стали вживлять чипы детям в шею, но это стало легальным лишь несколько лет назад. Руки Кирстен взмывают к голове. Она пытается ощупать свой скальп, но ей мешают это сделать волосы.

― Трекер? Это же невозможно, верно?

― Нет. Я не знаю. Я просто хочу, чтобы ты покинула это место.

― Но, если ты права насчет списка, тогда Бетти/Барбара была права, и она рассказала мне о чипе. Что значит, они найдут меня, где бы я ни была. Я нигде не в безопасности.

― Да, ― отвечает Кеке, ― если она была права.

― Но ты сказала, что она была права.

― Я не знаю, что я говорю!

― Мать твою, Кеке!

― Версия с чипом кажется невероятной, но даже, если это правда… Допустим, в твоей голове чип. Что ты сможешь с этим сделать?

― Оставайся на связи, ― говорит Кирстен и убегает к шкафчику в ванной комнате.

Она хватает бритвенную машинку Джеймса. Она садится перед экраном и проводит жужжащей бритвой от основания своего черепа до лба. Кеке испускает шокированный возглас: почти рыдание. Масса красных локонов лежит на полу к тому времени, как Кирстен заканчивает свою работу. Жужжание останавливается, Кирстен лыса. Она пробует ощупать голову снова на предмет странностей.

― Такие вещи могут… перемещаться, ― говорит Кеке в сильных эмоциях, ― он может быть, где угодно.

Пальцы Кирстен замирают на затылке. Чуть ниже середины есть уплотнение, бугорок. Она нервно сглатывает. Кирстен не верила, что он существует, до этого момента. А теперь вот он, под ее пальцами.

― Кажется, нашла. Что теперь?