― Привет, ― говорит он, ― простите за собак и ворота. Я запрограммировал их сам и все еще исправляю некоторые недочеты. Или исправлял. Я прокрастинатор. Параноидальный прокрастинатор.

Когда они не двигаются и не заговаривают, он подходит ближе по подъездной дорожке, бросая взгляд слева направо, как будто переходит дорогу. Его руки остаются на консоли.

― Я Марко, ― говорит он Кирстен, краснея. ― Очевидно.

На нем надета Говорящая Футболка слишком маленького размера, растянувшаяся на его рыхлом животе. На футболке простая анимация, изображающая запыхавшегося чихуахуа, который говорит: «Моя любимая частота 50,000 Гц». Когда Марко поворачивается к ним спиной, чтобы провести в дом, надпись на спине гласит: «Вы, вероятно, никогда не слышали о ней прежде».

― Входите, ― приглашает он. ― Мне есть, что вам показать.

Его комната ― подвал ― от стены до стены заставлена стеклянными экранами, мигающими огнями проекторов, процессорами, постоянным белым шумом и запахом сахарной пудры. Стены обклеены постерами с шутками динозавра тирекса, немыслимыми математическими формулами, а на одном изображена симпатичная планета. Постер гласит: «Бог создал Сатурн и полюбил его, так что обвел его кольцом».

«Чудаковатый юмор», ― думает Кирстен, подталкивая Сета локтем.

― Твой типаж парня.

Он изображает гримасу «как смешно». Она замечает на стене задумчивую женщину, черно-белая фотография, и Кирстен кажется, что она знает женщину с фотографии.

― Винтажная кинозвезда? ― спрашивает она Марко. Он мгновенно останавливается, сдавливая клавиатуру своими короткими пальцами.

― Это, ― говорит он, ― Хеди Ламарр.

На ее лице отсутствует какое-либо выражение.

― Ламарр была выдающейся женщиной, я буду любить ее всегда.

Ладно, это совсем не странно.

― Она была самой красивой женщиной в Европе в сороковых, снялась в тридцати пяти фильмах, в одном из которых был впервые показан женский оргазм, и была математическим гением. Она изобрела метод расширения спектра с псевдослучайной перестройкой частоты!

― Это Wi-Fi, ― поясняет Сет. ― Беспроводной интернет.

― Никогда о таком не слышала, ― говорит Кирстен, но, тем не менее, она впечатлена, особенно, степенью его чудаковатости. Она удивлена, что у него нет «шеи бороды» (прим.: это уничижительный термин и стереотип для мужчин, которые проявляют такие характеристики, как социальная неловкость, неуспех или претенциозность) или вытянувшихся пальцев, как у геймеров.

― Вы как раз вовремя, ― говорит он, используя телефон, как беспроводной указатель, чтобы открыть браузер на главной странице, в котором находится фотография студентов-коллег, и, запуская программу, показывающую какие характеристики лица принимались во внимание при поиске соответствия.

― Этот «ФазиформДжи» обладает удивительными характеристиками. Вы не поверите результатам. Тому, кто эти чуваки на фото, то есть.

Он снова поправляет очки.

― Это просто глыба. Это, как космос. Не удивительно, что они пытаются это скрыть.

― Марко? ― сверху лестницы доносится женский голос с легким акцентом хинди. Марко закатывает глаза.

― Не сейчас, Ма! ― говорит он. ― У меня встреча!

― Марко? ― зовет она, в этот раз ближе.

― Ма! ― отвечает он. ― Я занят!

Индиго в золотом обрамлении вспыхивает у подножия лестницы.

― Мне показалось, что я слышала голоса!

Она ослепительно улыбается, красивая женщина в таком ярком сари, что больно глазам. Она держит серебряный поднос, полный еды, приготовленной во фритюре. Дымчатые ленты запахов: кумина, куркумы, кардамона плывут к ним. Кирстен моргает, на короткое время ей кажется, что у нее галлюцинация. В данный момент ее рука кажется опухшей.

― Марко, тебе следовало сказать мне, что ты ждешь гостей. Я бы приготовила доса!

Он краснеет, подходит к ней, забирает поднос и с грохотом опускает на заваленный стол. Дизайнерская игрушка ― Мураками ― опрокидывается. Кирстен аккуратно ее поправляет.

― Спасибо вам, ― говорит она, ― я голодна.

― Это лишь небольшая тарелка кушаний, ничего особенного.

Женщина улыбается.

― Спасибо, Ма, ― бормочет Марко, ведя ее к лестнице. ― Увидимся позже, ладно?

― Ты слишком худой! ― говорит она, показывая на Сета. ― Я готовлю фасоль, если хочешь, оставайся на обед.

Как только Сет замечает на блюде самосу, он громко смеется. Освежающе видеть старый культурный стереотип, имеющий место в реальной жизни. Южная Африка стала такой многонациональной, что редко можно увидеть, скажем, африканского фермера в двухцветной рубашке, носящего расческу в носках цвета хаки, или цветного рыбака с отсутствующими передними зубами. Он празднует это, поедая самосу, которая жжет ему рот. Превосходно.

― Как я и говорил, ― вздыхает Марко, а затем снова оживляется. ― Космически.

«ФазиформДжи» автоматически открывает браузеры на трех других экранах, по одному на каждое лицо, первые две личности раскрыты: блип, блип. Программа все еще ищет соответствие для третьего лица. Через кросс-ссылки с сотнями телевизионных интервью, пиар-шоу и виртуальных новостных статей. Кирстен и Сет рассматривают найденных.

― Охуеть, ― шепчет Кирстен.

Первый мужчина, привлекательной наружности, улыбается им совершенной улыбкой.

― Это… ― начинает Марко.

― Кристофер Уолден, ― отвечает Сет. ― Основатель и генеральный директор «Фонту-с».

― А это, ― продолжает Марко, ― Табиле Сичека, министр здравоохранения.

― Нет, ― произносит Кирстен, не веря своим ушам.

― Третье лицо пока не находится… может быть третий человек не так хорошо известен или фотографируется не так часто, как первые двое. Может быть, он застенчивый, избегает быть в центре внимания.

― Итак, у нас есть генеральный директор одной из крупнейших, наиболее успешных корпораций в стране, и министр ебанного здравоохранения. Промышленность, правительство, и, вероятно, можно предположить, что какой-то академик, доктор или ученый. Способности и власть, чтобы творить, что угодно. «Троица».

― Святая Троица, ― произносит Марко.

― Скорее, Гребаная Несвятая Троица, ― не соглашается Кирстен.

― Но мы все еще не знаем почему. Зачем им похищать детей, зачем убивать, ― говорит Сет, ― и почему сейчас?

― Нам нужно сосредоточиться на поисках Кеке. У нее осталось, ― Кирстен смотрит на часы, ― может быть, три часа, прежде чем она…

― Это, если они ее еще не убили, ― замечает Сет, и они оба уставились на него. Он покручивает кольцо на пальце. ― Откуда нам вообще начинать?

В комнате повисла тишина.

― Марко? ― сверху лестницы снова доносится голос его матери. ― Марко? Может, твои друзья хотят «Манго Ласси»?

― Есть один человек, который поможет нам найти штаб «Тринити», ― говорит Кирстен, когда они плетутся к машине. ― Кое-кто, кто не участвовал в проекте «Генезис». Кое-кто, кто хочет, чтобы свершилось правосудие.

Ворота открываются, и снова начинается лай. Как только они оказываются на дороге, Кирстен вытаскивает письмо своей матери из кармана и зачитывает его Сету.

― Его зовут Эд Миллер. Тут есть адрес. Мелвилль. У него есть пакет с информацией. Все, что нам нужно знать о проекте «Генезис», и почему нас похитили.

Автомобиль благоухает картофелем с карри и кориандром. Мать Марко не позволила бы им уйти с пустыми руками и вручила им контейнер с едой вместе с бумажными салфетками золотого цвета, несмотря на смущенные протесты ее сына.

Кирстен молчит, она беспокоится, что они не успеют найти Кеке вовремя, или, как и сказал Сет, беспокоится, что худшее уже случилось. Слезы жгут ей глаза, но она их смаргивает и открывает окно, чтобы впустить немного свежего воздуха. Это странное для нее ощущение: слезы. Короткие линии, похожие на булавки, танцуют на верхней периферии ее зрения. Она не помнит, когда в последний раз плакала. Она вообще когда-нибудь плакала? Она глубоко дышит, сглатывает теплый свинец в горле и смотрит в окно на горизонт Чайнасити в Сэндтоне. Сет ловит себя на мысли о будущем. Он не сможет вернуться к своей привычной жизни после такого. Чем он займется? Какой будет его жизнь?