— Куда? Умереть что ли?! — ужаснулся санитар. — Нельзя Вам — нельзя! НЕ-ВОЗ-МОЖ-НО!

В ответ на безумный недоумевающий взгляд командира Иван кнопкой поднял кровать — и перед полковником оказался низ постели. Вместо ног остались обмотанные культи, а тазовая область была так плотно стянута бинтами, что там ничего не было понятно.

— Еще у Вас поврежден позвоночник, поэтому двигательные функции ограничены, — признался Свинкин. — А вообще — все плохо. Вы же не любите вранье…

Горин сначала впал в ступор, глядя на свое уничтоженное тело стеклянными глазами.

— Я, наверное, уже покойник? Сколько мне осталось?

— Честно, Босс, не знаю, — Иван отвел взгляд. — Думаю, что мало.

Полковник обреченно вздохнул и попросил пить. А Свинкин тем временем рассказал, как встретил выродка Менаева с эпилептичкой Афродитой. Горин удивился, но приступ бешенства в этот раз миновал его, он даже не поперхнулся сказанному «под руку». Надо полагать, все пленники снова разбежались, а жена предсказуемо оказалась в Логосе, одурманенная своей идеей фикс — искала спасение от фуремии. Выродок… черт с ним, пока что не хотелось с ним разбираться, не это было главным. Афродита? Малахольная экстремистка пугала его. Что она забыла на ферме?

А вообще — волнует ли его вся эта вакханалия? Теперь, когда жить осталось — с гулькин нос? Внезапно рация в палате ожила, и оттуда донесся голос Ливанова.

— Альфа, прием! Альфа! Куда Вы пропали? Это Мотылек! — голосил начмед, явно в ужасе.

— Мотылек, слушаю, — ответил полковник и в динамике послышался радостный всхлип.

— Наконец-то! Илья Андреевич, вытащите меня! Я в медчасти, а в нее ломятся какие-то черные твари, я не пойму… Спасите!

Горин встретился глазами со Свинкиным — тот беспомощно пожал плечами, его руки дрожали. Теперь стало понятно, насколько все плохо, и как все испуганы. Интересно, что слепни забыли в Логосе?

— Игорь Анатольевич, успокойтесь. Мы наводим порядок. Часть морфов прорвалась, но мы скоро их ликвидируем, — хладнокровно закончил разговор Горин, решив передать свое показное спокойствие всем, кто его слышал.

Самая кошмарная битва в его жизни. Удастся ли защитить Новый Илион? Только сейчас пришло понимание, что его самоуверенность сыграла плохую службу — для всех обитателей Крепости, возложивших на него свои надежды. Афродита сказала, что сегодня никто не устоит перед нечистыми, и она была права. Единственным человеком, который мог все это прекратить, была его жена. И сейчас она была в Логосе.

— Прости меня, Лена, — пробормотал полковник едва слышно, просто потому что ему захотелось это сказать… эти слова показались ему нужными.

Где-то в кишках взорвался фейерверк пронзительной боли, но он сохранил разум.

— Ваня, мне нужен тот экзоскелет, — попросил Горин у санитара. — Подключи меня. И скажи Егозину, чтоб готовил Опустошителя.

****

Экзоскелет был военной разработкой, прототипом, найденным в каком-то технологическом институте. Визуально он представлял собой гибкий серебристый каркас, в котором должен был находиться солдат, и шлем, имеющий сходство с головным убором геймера. Шлем обеспечивал и защиту носителя, и координацию работы всех конструктивных элементов. Управление боевой оболочкой осуществлялось с помощью голосовых команд и мануального контроля, но не только — существовали возможности управления посредством нервных импульсов и движения глаз.

Части экзоскелета выглядели как набор пластин, трубок и проволоки. Но как только этот смешной костюм надевался, и система включалась — каркас стабилизировался, облекая носителя, как настоящий внешний скелет, придавая силы, скорости, ловкости и позволяя функционировать даже при наличии серьезных физических увечий.

Свинкин с трудом обмотал Илью Андреевича экзоскелетными элементами и активировал систему. В течение минуты металл искрился и натягивался, принимая удобную форму и… ХОП!

Боевая оболочка резво вскочила, поставив Горина на ноги.

— Мне нравится! — воскликнул он. — Только сделай укол, а то голова кружится, аж тошнит.

Свинкин ввел очередную порцию обезболивающего, и они поднялись наверх. С крыши было видно, какой кошмар творится. Стена еще оборонялась, но появлялось все больше неожиданных брешей… да они распространялись как лесной пожар! Специальная оптика позволила Горину разглядеть вдали черных слепней, атаковавших один из «настенных» боевых расчетов — сражение продолжалось всего пару минут. И все…

По рации с позиций никто не ответил. Куда запропастился Сидоров? Окулярный сканер засек на Стене большую черную тушу, ползающую по вертикальным поверхностям. Это тот самый вожак? Что за идиотская татуировка «ХТК»? Она казалась знакомой. Где же он ее видел? Охотник? Но это ведь совершенно не та тварь, которая выпрыгнула из школьного окна!

Новый Охотник был настоящим демоном, и он был похож на отца всех этих слепней. Возможно ли, что неоморфы из коконов оказались троянским конем, запущенным внутрь Крепости для прорыва обороны? Слишком умно для тварей, слишком… даже если предположить, что они эволюционировали, начав приводить потомство, и путем еще одной метаморфозы превращаются во что-то новое, такое — это чересчур. Тут нужна наука… тут нужна Лена.

Следом за Охотником на Стене появились и обычные морфы. Пацаны поливали их из огнеметов. Гранатометы и крупнокалиберное оружие… а вот и Сидоров — хвала Богу! Сражение вспыхнуло с новой силой, пулеметы выкашивали прорвавшихся тварей, и было очевидно, что люди так просто не сдадутся. Вдруг Горин понял, что сейчас он бы с удовольствием перекроил несколько последних лет, оказав жене максимум помощи для создания ее мифического лекарства. Тогда их энтузиазм был бы подкреплен чем-то большим, чем предсмертное отчаяние… у кого есть надежда — есть все.

****

Что-то было в Мануйлове такое, что не позволяло мне даже предположить, что мы способны подружиться. Не знаю… милый парень, на Светлой стороне, но вся эта неуклюжесть, грубость, нескладность какая-то… Просто бесит! Ну, берешься ты спасти человека с простреленным плечом, сломанным ребром и пробитой печенью — нафига хватать его за окровавленный бок и тащить полумертвого, постоянно подергивая?! Я, сука, и так едва дышу, мой пес только что погиб, а он волочет меня, как сдохшую кошку, и что-то комментирует левитановским басом — до дрожи, ей Богу! А мне дрожать-то нельзя, и так телипает, как проклятого.

Я почти отрубился, когда мы застыли за старым дубом, сразу на выходе к плацу. Егор приставил палец к губам — тсс… Не, вы осознаете? Он прифигачил свой палец к моим губам, чтоб я молчал. Кто же будет испытает симпатию к такому человеку, если только ты не Анастейша Стил? Я понимаю, что Милана и так молчит, ни слова не проронила после выхода с фермы, видать убийство собаки ее мощно закоротило. Но и меня заткнуть можно было менее вульгарно.

На противоположной стороне метались силуэты, и слух уловил стрекотню. Бляха-муха! Краклы! Прям у Логоса!

Они кружили вокруг здания, словно намагниченные, иногда ломясь в двери, но безуспешно. Мне показалось, что это необычные трескуны — это были какие-то мелкие черные засранцы, карабкавшиеся по стенам и заглядывавшие в зарешеченные окна второго этажа. На что еще они способны?

Мануйлов заглянул мне в глаза вопросительно и даже трепетно, только вот после его вонючего стержня у моего рта я не мог смотреть на него доброжелательно. — Что делать? — услышал я шепот у своего уха.

Викрамов стыд! Что ж тебе надо от меня?! Я бы сейчас убил его, если бы обладал достаточной силой. Мои глаза вдруг засекли что-то в другом углу плаца. В одном из штабных окон ярко вспыхнул свет и тут же погас, но мне хватило этого, чтоб увидеть в помещении военных, обустраивающих пулеметное гнездо на подоконнике.

Несмотря на мое состояние физическое, интеллектуальное оказалось на высоте — я в мгновение ока распределил по полочкам шансы всех наших дальнейших поступков и расставил приоритеты. Я притянул Егора за голову и в отместку неловко схватил его за губу.