Под двухэтажкой с вывеской «Паприка» тепловизоры засекли нечистого. Продолжая ехать, Божья невеста отправила дротик — едва слышный свист, и череп морфа треснул, как ореховая скорлупа. Отличное оружие.

Томас указал на что-то возле машины, въехавшей в ларек. Тепловой образ был странным — сразу и не разберешь, что это. Они затормозили, выбивая щебень моноколесами. Изображение разделилось: женщина с ребенком?

У промысла Божьего нет свидетелей. Богобрат выстрелил, но вместо грудной клетки титановый наконечник пронзил стенку киоска. Металл зазвенел, как тарелки в руках музыканта.

Мишени скрылись в Ниве, загудел двигатель, и машина попыталась выбраться из ларька. Томас повторил выстрел — стрела пронеслась навылет, продырявив и заднее, и лобовое стекла. Донесся детский визг.

Сбоку возникло яркое оранжевое пятно, и Афродита поразила его, но не в голову — и тварь исчезла в выколоченных дверях фитнесс-центра.

Нива выехала задом на проезжую часть, и богобрат снова выстрелил. Было непонятно, попал ли дротик, но машина все же остановилась.

Слева вспыхнул яркий свет: нечистый атаковал негра, который лишь чудом сманеврировал моноколесом на пару метров левее. Афродита промазала.

Из темноты, из домов и закоулков вынырнули твари — их было много… не меньше десятка.

Агенты Синдиката лавировали и остреливались, когда Нива наехала на Томаса — тот не успел отскочить, со стоном слетел с капота, а моноколесо оказалось под днищем машины. Афродита выскочил перед водителем, выставив Слонобой.

За рулем была Крылова. А у нее должны быть цветок Этернум и телефон. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди от такой удачи. Все встает на свои места.

— Вылезай, сучка! — выкрикнула брюнетка. — Где мои вещи?

Ученая вытаращилась… шины завизжали, и Нива рванула. Афродита выстрелила в капот — и едва сумела отскочить. Моноколесо закрутилось, наехало на бордюр, и она упала.

Машина заглохла метрах в десяти.

Несколько нечистых набросились на черного брата, еще не пришедшего в себя после наезда. Тепловизор продемонстрировал еще троих, приближающихся к Дите.

В жизни легко не будет, — говорил отец, нанося по голове удары ремнем. Тебе придется добиваться всего самостоятельно, шаг за шагом, крупица за крупицей — и тогда ты поймешь, что сейчас — это детские игры, — говорил отец, не давая Саше-Андрею вылезть из ледяной воды. Он был хорошим учителем.

Вскочив как на пружинах, Афродита ринулась к Ниве — сейчас это был наилучший, единственно правильный вариант действий. Загрохотал Слонобой, прокладывая путь… и вот она у дверцы.

— ПОШЛА НАХЕР! — услышала она и встала, как вкопанная — ученая держала ее на мушке. — Я тебя не звала в это путешествие!

На заднем сидении к стеклу прилипла маленькая девочка. Твари были совсем рядом, лишь немного задержанные Слонобоем и пожиранием Томаса. Если бы Дита могла, она бы оторвала головы мамашке и ее мелкой поганке. Но сейчас не было других вариантов.

— Елена Ивановна, мы можем помочь друг другу, — сказала она, не обращая внимания на скривившуюся Крылову. — Я знаю, что ты хочешь. И знаю, как это получить.

****

Горин, пошатываясь, мерил шагами боевой ход на Стене. Театральный грим размазался, превратив лицо в цветную кашу, и издали он выглядел как майянский предводитель, готовящийся отбить атаку на Чичен-Ицу. Следующий разворот оказался неудачным, и непослушные ноги подкосили его прямо на зубец рядом с бойницей. Благо, что Шпигин подхватил.

— Благодарю, — брызнул слюной полковник. — Так ты говоришь, что за Стеной мы всех потеряли?

Капитан кивнул.

— Полтора десятка. Пятнадцать пацанов… СУКА! Леха, ты понимаешь? Понимаешь меня?!

Горин приобнял офицера и извлек из кармана флягу, в которой еще плескалось немного бренди.

— Босс, может, хватит?

Полковник отодвинулся и пристально взглянул, хотя ему стоило трудов сфокусироваться.

— Алексей, ты же мне не запретишь? Ты знаешь, мне ведь каждый пацан дорог… Сычев, Петренко, Найдин, Ерёмин, — в его голосе появились слезливые нотки. — Каждый умер — как и мой Данила. Ты помнишь Даню?

Шпигин растерянно смотрел то на командира, то за Стену — там над Новогорском кружил Ми-8, и слышалась пальба. Босс в таком состоянии был и жалок, и омерзителен — и страшен…

Данил Горин погиб в 2026-м. Кажется, он даже не брился ни разу, хотя пушок над губой почернел. Азартный, импульсивный, красивый — все девки были его. И не только здесь — говорят, пока он проходил курсы пиротехники в Клевере, много девчат там испортил. А затем та мобилизация на защиту Полярного. Горин запретил сыну лететь, но тот скрытно пробрался на борт транспортника. Что происходило с Даней в Полярном, точно не известно. Свидетели рассказывали, что он пытался взорвать причал, по которому твари могли попасть на корабли. Как бы то ни было, сын не вернулся к отцу, и Босс тогда ушел в кошмарный запой. Лучше и не вспоминать.

— Пархоменко вернулся, — доложил Шпигин. — Ему кажется, что в городе он видел Елену Ивановну.

Полковник оперся о крепостной зубец, его лицо вытянулось, а глаза раскрылись, прекратив мигать. Подкуренная сигарета выпала изо рта. Шпигин наблюдал внимательно и с тревогой.

— Лена там? — наконец выдавил из себя Горин. — Смылась-таки. Умудрилась… — его пальцы забарабанили по кладке. — Она с дочкой?

Капитан пожал плечами.

— Больше никто не пропал? — Горин все еще был пьян, но мысленный поток постепенно упорядочивался.

— Пока неизвестно. Исчезли негр с эпилептичкой. И нашли раненого Креза. Пока что боремся с паникой, люди нервничают. И Вы еще пьете… — офицер с опаской взглянул на Андреевича.

— Не трахай мозг. А то разжалую, — заткнул его полковник, но сразу же взял себя в руки. — Извини, я немного не в форме. Твою дивизию… а как же прекрасно сегодня репетировали в Одеоне, — на пьяном лице отразилось мечтательное выражение.

— Ладно, иди — командуй, — приказал Горин. — Я пока здесь побуду. А тебе, думаю, понадобится помощь. Возьми Степу — он разгонит панику, как шаман — тучи.

— Он же в карцере. Под арестом. Пытался изнасиловать Елену Ивановну, — напомнил Шпигин.

— Хватит с него, — махнул рукой полковник. — Почки поморозил, и хватит. Жены нет — и карцера нет. Открой, пусть отрабатывает грехи.

Возражать было бесполезно, и капитан поспешил скрыться. Хорошо, что так. Хоть не получил пулю в лоб. И флягу забрал — если повезет, Босс протрезвеет.

Горин присел на корточки, нашел сигарету и подкурил. Неужели он снова потеряет самое ценное? Когда ему было семнадцать, родители запретили ему стать актером. Рраз! И нет мечты! А в 20 он утратил веру в Отечество — не в страну, не в народ, а во власть, бросившую его погибать в сырых ущельях Аргуна.

Первая жена Наталья, красивая вертихвостка, отобрала все до копейки вместе с небольшим цветочным магазином на Горьковском шоссе.

Сидоров-старший вернул Горина к жизни, вернул в армию, познакомил с Надюшей — но и тут Бог поскупился — вторую жену сразил рак. Даня — единственная отрада, которая оставалась… нет, он не желал снова об этом думать. Слишком болезненна эта рана.

Но Лена… глупая девчонка, что же ты делаешь?!

Конечно, прошлой ночью он перегнул палку. А если и гульнула? Молоденькая, гормоны кипят. Не сотрется же? И Степа… не соображает ни на йоту. Ну, получил идиотский приказ — погодь, разберись, дай командиру возможность передумать. Нет же — схватил друганов и ускакал. Еще и в храме — совсем народ очумел за эти годы.

Оставалось только закрыть дурака, иначе люди не поняли бы. И на Севере переполошились бы. Вряд ли там организовали бы интервенцию в Илион, они боятся пара от своих фекалий, но все же…

Как так, отдать на поругание собственную жену, мать маленькой девочки, талантливую ученую?!

Чтоб утихомирить страсти, пришлось утром пристрелить одного из участников преступления. Мамедов сбежал. Ааа, он еще застрелил сержанта Кузьму. Чем он провинился? Тяжело вспомнить, все как в тумане. Наверное, что-то с выродком.