Наконец, старшина решил, что не может в Илионе существовать человек, который посмел бы срезать горинские розы, а потому то, что он видит, является необъяснимым, но не преступлением. Да и я отрицаю причастность. И еще один аргумент — если над цветами полковника действительно надругались, то он накажет не только вредителя, но и того, кто принес плохую весть. А так как старшина был в патруле, он мог получить люлей и за ненадлежащую охрану цветов. Ядрена вошь! Как же все сложно и страшно! — думал Жора.

— Иди, — сказал вояка. — Уходи. Чтоб я тебя не видел. Не хочу тебя видеть, — пробормотал он напоследок.

Я подхватил букет.

— Надо выкинуть, — пояснил я, и это ему понравилось. Нет цветов — нет преступления — нет опасности быть нахлобученым.

— Правильно. Вали уже.

И я быстро пошел, нет, полетел подальше от ошарашеных патрульных.

****

Юродивые в белых ритуальных масках, и по глазам видно, как они встревожены. Зенон с пистолетом стоит у выхода с вагона. Бритоголовый поближе — с длинным кривым ножом, как у жреца из видений. Рядом с перевернутым кувшином лазают страшные желтые черви.

Гермес-Афродита обнажена, у нее странное ощущение, что внутри что-то есть. Чужеродное, лишнее, постороннее. Как сопли. Как обильная мокрота в бронхах. Как гной в чирьях на спине. Ее скрутило от резкой боли в животе, и она обильно вырвала черной блевотиной.

Один из юродивых отрывает взор от дверей, и глядит на девушку.

— Если мы не отобьемся, все коту насмарку. Обряд еще не закончен.

Второй жрец кивает — он словно не человек, его глаза почти не мигают. И все равно он прошляпил тот момент, когда кинжал перекочевал к Божьей невесте, и она освободилась от оков.

Под звуки пальбы острие взлетает в воздух, и порхает быстро и уверенно — перерезая глотки, сухожилия, вспарывая желудки и грудины. Странно, жрецы оказываются умелыми бойцами — но и Афродита хороша, а сейчас вообще — она чувствует в себе необыкновенную силу. Зенон пытается выстрелить, но нож в полете выбивает пистолет, и прибивает ладонь к деревянной панели. Дита почти рядом, когда медбрат выдергивает нож и исчезает в дверях.

Ну уж нет. Теперь никто не уйдет — она в этом уверена. Кинжал снова в ее руке, и она выходит в тамбур. Сегодня — большая жатва, и она соберет урожай.

****

Дом Горина был единственным двухэтажным коттеджем в Илионе. Я осторожно обошел вокруг. Большие окна в зале были зашторены фиолетовыми гардинами, и лишь на кухне занавеска была задернута не плотно из-за приоткрытой форточки. И там я увидел Кареглазку.

Первым, естественным и единственным желанием было подойти ближе, чтобы подсмотреть. Не знаю, возможно, существуют люди, которые не получают от этого удовольствия — но я определенно не такой. Возможно даже, что вы в шоке от моей озабоченности — но я просто с вами откровенен. Я знаю на сто процентов, что любой нормальный молодой мужчина постоянно думает о сексе. Так что, поверьте, я нормальный, секс из моей головы никогда не улетучивается. А учитывая, что в последние годы я был лишен элементарных наслаждений — например, передернуть на незнакомку, каждый день проходящую мимо дома — то моя сексомания вполне объяснима. Согласитесь, картинки в журналах — это ничто и ни о чем. Что-то далекое, виртуальное, словно расположенное в иной галактике — без всяких перспектив завоевать, охомутать, оприходовать, в конце концов. Совсем не то пальто.

Другое дело, женская особь, которая учится вместе с тобой, живет рядом, гуляет с подружками или собакой, встречается с парнем, которого ты с радостью заменишь — по крайней мере на часик — большего и не надо. Такие женщины/девушки являются живыми, ты можешь вдохнуть их аромат, оказавшись в одном лифте, можешь заглянуть под юбку, поднятую порывом ветра, рассмотреть на пляже ее станок, пока она на четвереньках расстилает покрывало на песке. Ты можешь улыбнуться ей, пристально глядя на влажные губы, утонуть в океанах глаз, задержать дыхание синхронно с ее грудью, вздымающей сосками легкую ткань одежды…

Для фантазий нужна пища, для аппетита — аперитив, а для поддержания молодости — зарядка.

Вернемся же к амбразуре — я продрался сквозь разросшуюся сирень, и пристроился у щели между шторами. Пока что ученая была в коротком песочном халате, но я надеялся увидеть больше. Она как раз помешала шипящую картоху на сковороде, и вышла в соседнюю комнату. Доносилась музыка, голоса и смех, но я знал — мужа нет. Возможно ли, что у нее уже был любовник? Это вогнало меня в ступор, я пытался понять, что это значит для меня, и не мог. Наконец, я решил — хоть муж, хоть любовник — это не помеха. Я все равно хочу всего лишь трахнуть ее — чего я так разпереживался? Как будто жениться собрался! Я хохотнул в кулачок от бредовости своих тревог.

Елена Ивановна вернулась и склонилась над сковородой с нарезанной зеленью. Между шеей и халатом образовалась брешь, намекающая на отсутствие белья, еще чуть-чуть и я увижу грудь! Я прямо-таки полез на стену, упираясь ногами в фундамент, но не успел — девушка снова ушла.

Надо бы лучше подготовиться к ее следующему приходу. Поэтому букет, занимавший одну из рук, я оставил на земле, а сам попытался принять максимально удобное положение. Как раз вовремя. Она вернулась и остановилась у шкафа, ко мне спиной. Даже в халате ее задница выглядела безумно сексуально, а когда она наклонилась к столешнице, моя рука привычно полезла вниз.

— Мама, зделай чай! Я не хасю петьйюску! — на кухню вбежала маленькая светловолосая девчушка лет пяти и скривилась, увидев зелень сверху в сковороде.

Я очумел.

— Я отодвину. Ты не будешь есть петрушку — только картошечку, — ласково ответила Кареглазка.

Появившийся из ниоткуда красноглазый Оскар запрыгнул на окно и злобно вытаращился — переводя взгляд то на меня, то на Цербера. А затем махнул лапой с выпущенными когтями перед моим носом, словно атаковал. Ах ты сучий потрох! Равновесие было утрачено, и я хряпнулся на землю. Даже псина испуганно заскулил.

Было больно, но не так, как палево. Я услышал шум на кухне и понял, что спугнул Елену Ивановну. Скрутившись в три погибели, я вывалился из кустов. Ясно, что уносить букет не было смысла — и я с размаху запустил им в крыльцо. И поковылял как можно быстрее и дальше отсюда.

У Кареглазки есть дочь?! Маленький спиногрыз непонятного происхождения и с чуждым генофондом? Я, конечно, не собирался жениться на Крыловой. Но дочь?! Это было как издевательство над калекой, как измена с квазимодо, как корявая толстая палка в мое колесо.

****

Она обнажена и тщедушна, еще не отошла от хирургических вмешательств и устала от непосильных тренировок — но сейчас Гермес-Афродита чувствует себя просто великолепно, сейчас она смерть в женском обличии.

Вагон за вагоном очищается от всего живого, пока она носится молнией, и взмахи кривого кинжала настигают каждого, кто попадается на пути. Конечно, Синдикат смог бы обуздать ее, если бы не нападение извне. Неизвестные атаковали паровоз, и это отвлекло ресурсы.

Налетчики прорвались в вагон с задержанным безбилетчиком, где лицом к лицу столкнулись с синдиком. Судя по характерной сыпи, это были выродки, сброд, злоупотреблявший токсичной человечиной. Бандиты остолбенели, не ожидая появления голой брюнетки. Затем они предсказуемо заулыбались — похабно и в предвкушении.

Афродита поняла, что головорезы пришли за шпионом. Грозный мародер с черной повязкой на глазу пытался привести прикованного товарища в чувство. Пират… в памяти всплыл недавно услышанный рассказ. Значит, пришел освободить кореша. Удача удачная.

Божья нареченная вогнала нож в ближайшего выродка, страдающего конъюнктивитом, выхватила автомат и отправила свинцовую очередь в бандитов напротив. Под шквалом пуль проделала акробатический трюк и вогнала лезвие под кадык еще одного покойника.

Пират что-то прокричал, схватил в охапку черномазого дружбана, и исчез в проеме. Вслед за ним из вагона выпрыгнули еще два налетчика, а третий выпал на рельсы безжизненной тушей — его глотка была перерезана.