Сглотнула вставший в горле ком.

И медленно двинулась по коридору. Но спустя несколько метров остановилась и обернулась к застывшим в одной позе однокурсникам:

— Моих родителей обвинили в предательстве и уничтожили все, что нам было дорого. Просто спросите себя… не заслуживает ли ваше предательство такого же наказания?

А потом ушла.

То что Хайме-Андрес да Кастелло-Мельхор, клявшийся мне в божественной любви и верности, откажется от своих слов, было лишь вопросом времени.

Конечно, я не верила в это… но, будучи реалисткой, которая точно понимает, что происходит, я не могла об этом не думать.

Особенно после его записки.

Особенно, после предательства моей пятерки.

Особенно зная, насколько амбициозны его родители и как долго их род — и целенаправленно — шел к вершинам власти. Прежде меня не слишком беспокоил тот факт, что я «удобная» во всех смыслах невеста для наследника. Я знала себе цену, знала, что привлекательная и умна, что со мной интересно без всяких титулов… и что я также выберу мужчину, исходя из величия предков.

Хотя мои родители — в отличие от многих — никогда не пытались меня продать или заставить… Их отношения были основаны на глубоких чувствах, и мы с Питером многим восхищались, понимая, насколько им — и нам — повезло. Их мудростью, любвью, уверенностью друг в друге, нежностью по отношению к нам. И они желали нам с братом того же.

Но я никогда не собиралась идти на поводу у чувств. И надеялась, что мой избранник будет сочетать все нужные мне качества…

Так и получилось.

Наша с Андре история была похожа на сказку.

Молодые, красивые, родовитые и сильные маги… Завеса, да о таких как мы слагают романтичные песни!

Он ни разу не давал мне повода усомниться в том, что я сделала правильный выбор.

Мама разговаривала со мной, пытаясь выяснить, не было ли некого… давления обстоятельств. Но оставила меня в покое, когда я четко дала ей понять — да Кастелло-Мельхор достоин быть моим женихом. Родители только взяли с меня обещание, что я не наделаю глупостей и не выйду замуж до окончания Академии… И я не собиралась торопиться. Зачем? Впереди была длинная жизнь, а я была уверена в своем выборе.

И эта уверенность — как и во многом другом — не могла не пошатнуться… Когда я увидела следующим утром Андре на пороге своей комнаты.

Очень ранним утром.

Сердце болезненно сжалось… но я сказала себе, что он просто недавно вернулся в Академию и сразу захотел меня увидеть.

Могла ведь я еще несколько минут пожить под защитой собственных иллюзий?

— Ты прекрасно выглядишь, Каталина, — сказал он так, будто не это имел в виду.

Я лишь пожала плечами.

Сложно выглядеть прекрасно, когда ты всю ночь изучал толстенный фолиант про магов-одиночек. Но я успела пару часов поспать, умыться и даже одеться… Так что мне не было стыдно за свой внешний вид.

— Проходи.

Андре не раз был в моей спальне, но сейчас будто не знал куда приткнуться. Встал возле окна, потом присел на кровать, спохватился, вскочил с нее и устроился на стуле возле стола, за которым я обычно читала.

Я ему не мешала метаться… только смотрела внимательно. В какой-то мере даже любовалась… его уложенной прической, тонкими, благородными чертами лица, крепкой фигурой. Он был хорош… и правда хорош собой. Молодой мужчина с идеальными манерами и происхождением.

Идеальным уровнем силы.

В нашем мире магические осколки передавались от родителей к детям, приумножаясь. И, за редким исключением, чем больше их в каждом из родителей, тем больше доставалось ребенку.

Наверное род Кастелло-Мельхор выбрал меня именно по этой причине… Они или он?

Да и я не могла отрицать, что выбирала — в том числе — за силу. Которую он был способен концентрировать почти до максимального уровня. Как и я.

Но этот факт не отменял того, что даже самый сильный род и маг может не решиться вступить в союз с той, от кого отказалась корона.

Андре вздохнул и выпалил:

— Мои родители… заставляют меня разорвать помолвку.

Удар попал точно в цель. Как еще я не упала?

— Не знала, что была помолвлена с твоими родителями… — просипела.

Он посмотрел на меня с отчаянием и… решимостью.

— Ты не можешь не понимать…

— Что ты решил не бороться за нас? — тоска и боль, несмотря на все мои попытки сдержаться, прорывались в каждом слове. Я смотрела на того, кого считала родным и близким человеком — почти что частью моей семьи! — и понимала, что вижу его в этом статусе в последний раз. На мгновение мне захотелось умолять… встать на колени и молить, чтобы он не бросал меня. Но я подавила этот порыв и продолжила. — Ты не прав. Я не понимаю, почему ты поддался им.

— Я пытался убедить их… — он вздохнул и запустил пальцы в светлый волосы… Как я любила делать, когда мы были наедине…

Завеса!

Не хочу об этом думать.

— Я два дня проторчал в нашем доме, пытаясь договориться. Умоляя помочь тебе… сделать частью нашей семьи, чтобы защитить. Но… вчера отец вернулся из дворца и сказал, что король в бешенстве… и удар может обрушиться и на наш род, если я буду настаивать.

— А может и не обрушится.

— А ты бы стала рисковать? Своей семьей?

Он посмотрел на меня зло и с некоторой надеждой. Как-будто хотел услышать заверения, что я рискнула бы всем.

Но правда была в том, что я сама не знала…

Сглотнула слезы и теперь уже сама подошла к окну.

Зародившееся утро посеребрило площадь, и та выглядела торжественно и красиво… для того, чтобы похоронить еще одну мою мечту.

— Отец сказал, что отлучит меня от рода, если я буду настаивать, — продолжил Андре глухо.

— Конечно. И перестанет давать тебе денег, — я невесело усмехнулась. — Мы все так зависимы… от милости короля, от наших принципов, от привычек… Привыкли быть обласканы и богаты и нами, оказывается, так легко манипулировать, если только пригрозить забрать это…

— Каталина…

— Уходи.

— Я хотел бы остаться твоим другом…

— Не стоит. Как ты уже понял, моим другом оставаться тоже опасно.

— И все же…

— Убирайся! — я уже орала. Истерично, некрасиво, выплевывая этим криком черноту, которая клубилась у меня вместо крови, — Прочь из моей комнаты и больше… никогда не подходи ко мне!

— Кати…

— И не смей называть меня этим именем! — зарычала, — Оно только для моего будущего мужа…

Я быстро прошла вперед, распахнула дверь, а сама, не глядя на вскочившего парня, спряталась в ванной комнате.

Меня трясло. Грудная клетка ходила ходуном, а зубы выдавали быстрый ритм. Я до упора открыла вентиль с водой — как хорошо, что она ледяная! — и сунула под него голову, надеясь хоть как-то прийти в себя.

Помогло.

Дрожа, высушила волосы, мягко обдув их нагретыми воздушными потоками, вытерла лицо и пощипала щеки.

Слез не было. Откуда им взяться если внутри — пустота?

Я вернулась в комнату — Андре, конечно, не было — и собрала вещи на занятия. А потом долго сидела на краю кровати, дожидаясь начала учебного дня и не желая появляться в столовой на завтрак.

Следующие несколько дней прошли как в тумане.

Как ни странно, меня не трогали, не задирали. Я почти никого не видела — и не смотрела ни на кого. Просто ходила на занятия, где даже магистры не задавали мне вопросов. Ела в столовой, продолжая сидеть в одиночестве за облюбованным однажды столом, изучала в библиотеке все возможные книги, в которых была информация о самостоятельной работе с кристаллами, и проваливалась в тяжелый сон без сновидений.

Если кто и сплетничал за моей спиной, то делал это достаточно тихо.

А потом меня вызвали к ректору. И хотя на этот раз обошлось без прерывания занятий — секретарь подошел ко мне, когда я направлялась вечером в библиотеку — ничего хорошего я от этого вызова не ждала.

И оказалась права.

— Попечительский совет потребовал забрать у тебя… «особый» статус, — начал он разговор, после того как я уселась на место.