— Ну почему же… Я тоже готов предложить свое поручительство.

Девушка резко повернулась ко мне, а её глаза вспыхнули подозрительностью и неверием.

Я не собирался уговаривать или убеждать её в чем-то… И вообще, мне было плевать, что она в итоге выберет.

Хотя кому я вру? Не плевать.

Я молча смотрел в её светло-голубые глаза с темной радужкой, столь похожие на мои, и ждал.

О, я умел ждать.

Все вокруг начали что-то говорить, но я не обращал внимание на этот гул. Просто смотрел в глубокий омут, полный растерянности и неуверенности…

— Она никогда не примет поручительства от такого, как ты.

А вот этот голос я не стал игнорировать. Повернулся к Хайме-Андерсу и насмешливо уточнил:

— Ой, кто это говорит? Бывший жених, который распевал всем о своей огромной любви, но отступил сразу, как только возникли сложности и папочка приказал ему снять браслет?

Я видел как его дернуло, как удар попал в цель. Впрочем это почувствовали и все остальные — даже недалеким идиотам было понятно, что он совершил не самый красивый поступок.

Скулы гаденыша побелели, но я уже снова смотрел на Эву. И понял, что не учел одного. Что девушку заденет рикошетом и пусть она и раньше осознавала низость поступка своего бывшего, но вряд ли готова была услышать это… вот так.

Её глаза полыхнули ненавистью — ну прости, детка, что озвучил правду — а потом наполнились решимостью. Она мельком взглянула куда-то в сторону — кажется, на табло рейтинга — а губы её изогнулись в уверенной улыбке, когда она сделала несколько шагов ко мне.

Проигнорировав бывшего жениха, подступившего к ней, столь виртуозно, будто и в самом деле не испытывала больше никаких чувств.

И сексуально промурлыкала, глядя мне в глаза:

— Я принимаю твое предложение. В конце концов, у кого еще учиться лучшей ученице Академии… как не у лучшего ученика.

В этих её словах было… всё.

Завеса её забери, она просто неподражаема!

И спустя несколько мгновений я убедился, насколько.

— Он не лучший, — прорычал сбоку Хайме, оскорбленный каждым из ее намеков.

— Да? — девушка повернулась и недоуменно подняла бровь, будто только заметила блондинчика. — Разве ты не знал, что присвоение статуса поручителя добавляет двадцать пунктов к рейтингу? Ох, ну конечно, откуда это знать… второму.

Мертвая тишина, повисшая в холле, была прервана ударом гонга.

Подпрыгнули почти все и все же перевели взгляд на табло.

Не знаю, нарочно ли она подгадала так, чтобы эта сцена завершилась ровно в полдень, когда менялись строчки рейтинга, но я не удивился бы, если бы так и было… Магические строчки вспыхнули. А на самом верху появилось мое имя.

Краем уха я услышал лучшую музыку на свете — несдержанные проклятия от Хайме.

А потом посмотрел на удаляющуюся изящную спину. И пошел за Эвой-Каталиной, чувствуя себя, почему-то, неприлично счастливым.

Я внимательно смотрела на Даниеля до Вальдерея и никак не могла понять своего отношения к произошедшему.

Слишком быстро все случилось, слишком спонтанно я приняла решение, и сейчас… одновременно будто горела от эмоций и коченела от страха последствий.

Меня лихорадило изнутри, но внешне я оставалась спокойной.

Надеялась на это.

Брюнет вольготно расположился напротив, в пустой аудитории, усевшись на стол и отвечая мне не менее внимательным взглядом.

Впрочем, нам обоим не было необходимости изучать другого. Мы успели это сделать за тот короткий период "войны", который стал, пожалуй… одним из самых ярких переживаний на первом курсе.

Я хорошо запомнила день, когда первый раз увидела Вальдерея.

Мой первый день в академии.

Прежде мне не доводилось бывать здесь, хотя брат закончил её лишь накануне. Но сторонние посетители не были в этом здании частыми гостями — не принято. И даже родители появлялись в Академии Иллюзий исключительно в связи с провинностями Питера — Дамиена. Помню, как ругался отец, когда ему в срочном порядке закладывали экипаж — на третьем курсе мой брат умудрился взорвать главную лабораторию. Тогда обошлось без исключения, но не потому, что папа был членом попечительского совета, а потому, что тот взрыв оказался частью весьма неприятной и долгой истории, по окончании которой академия лишилась нескольких учителей.

Зато рассказов об этом месте наслышалась множество. Ведь здесь учился практически каждый сильный маг из благородного рода. И вся королевская семья. И мои родители. И наш нынешний ректор.

И заведение за ту сотню лет, что стояло на одном месте, обросло огромным количеством страшилок, знаменитостей, историй и традиций.

О многом мне поведал брат. Например, насколько важно знать устав — и как можно повернуть его правила в свою сторону. И о тайных войнах между самыми сильными пятерками. И о том, что старшекурсники часто выбирают себе «новые жертвы» среди вновь поступивших.

Хоть и посмеивался при этом, что нарушает тем самым «неписаный мужской кодекс академии». Но где я для Питера — и где кодекс.

— Я знаю, что ты… — брат тогда замялся, пытаясь подобрать слова, и я уточнила с любопытством

— Благоразумна?

— И это… А еще достаточно цельная личность. И тебе не составит труда разобраться, кто есть кто — и решить, с кем ты хочешь общаться. Просто обрати внимание, что у некоторых парней… да что там, девушек тоже, основной целью будет не учеба.

Я только пожала плечами.

Вряд ли мне стоило беспокоиться о каких-то интригах, распутном поведении и прочих пари. Во-первых, двор мало чем отличался в этом смысле — а я жила далеко не в провинции, да и родители не пытались держать меня внутри крепостных стенами. А во-вторых, я и без Питера знала, что большинство студентов воспринимают учебу в академии как последний глоток свободы. Потому что многих потом ждала серьезная государственная служба, более-менее удачные браки, служба в отдаленных провинциях.

Я никогда не считала жизнь за пределами академии клеткой.

Может быть потому, что меня никогда не заставляли идти чужим путем и желаниями. Я знала, что сама выберу себе мужа, что мне не обязательно выходить замуж сразу, как только я научусь сносно пользоваться магией, что впереди у меня долгая и насыщенная жизнь, а пребывание в академии — лишь начало. Но игнорировать общее отношение к происходящему внутри этих стен оказалось не так просто.

В тот день я сразу их заметила — как только зашла вместе с новыми студентами в общий зал. Группку парней на возвышении, смотревших на окружающих как на товар. И сразу поняла, что от них следует держаться подальше.

Не вышло.

Меня будто целенаправленно преследовали и наталкивали на самое безнравственное поведение. И больше всех старался Вальдерей, вызывавший только стойкое неприятие. Ему, похоже, доставляло удовольствие задирать меня да еще с особой циничностью… использовать знакомых мне девушек.

Я же не могла не отвечать.

В те обороты мы… неплохо потрепали друг друга.

Фактически, я оттачивала на нем знание устава и заклинаний, которые мне по секрету достались от Питера. И получала огромное наслаждение от того, как он бесился каждый раз, когда я брала верх… а это было почти всегда. Пока Вальдерей не научился играть, а не действовать в лоб.

Я не помню в какой момент это все прекратилось, но… Однажды я осознала, что больше ко мне никто не лезет. И вздохнула с облегчением. Пусть наше противостояние и добавляло некоторой искры в монотонность занятий, но мне хватало учебы, сближения с пятеркой, волнений, связанных с помолвкой.

Я почти забыла о нем… А теперь, совершенно неожиданно, оказалась связана с ним довольно крепкими узами.

Я вновь прошлась взглядом по растрепанным темным волосам, поджатым губам, распахнутому сюртуку — ни разу не видела его застегнутым — и вновь задалась вопросом… зачем?

Хотя не уверена, что хотела бы услышать то, что он мне может сказать… если решится быть честным.