Спит удивительный мир под сосновыми лапами
Амбициозно-печальных лоскутных огней
Альтернативно, как будто фантомные атомы,
Мы погружаемся в наше отсутствие дней
В том погружении взломщик простится с Сезамами
Гавань забудет о том, кто таков Магеллан
Многим придётся расстаться с своими Сюзаннами
Мало кто выберет нужную из Сюзанн
Люди теряют друг друга. И ладно. И нахер их…
Город как город – дешёвый прикол Сатаны…
Всё будет съедено солнечною росомахою
И субмарины достигнут своей глубины
Адреналиновый ливень пробьёт наши зонтики
Вдребезги рухнет на землю сердечный витраж
И из осколков я сделаю острые кортики
С ними возможно подняться ещё на этаж
Лифт принесётся к тебе. Улетающий вексель мой
Этой «испано-сюите» не нужен маршрут
В вихре слезинок и в танго нежнейшей аннексии
Нас оккупирует солнце коротких минут.
Сегодня, как и каждый день, ради тебя я буду
вновь смертельно пьяным
Прольётся водка. Оросит руины храмов моих Внутренних Пхеньянов
А за окошком Карфаген. Он бьётся пульсом и сверкает бирюзою
Аля-улю, мой странный зверь, ты сбился с курса,
не дошёл до мезозоя
И с каждой каплей крови, спирта ли, теплеет золотистый край лагуны
Но слышен хохот, топот ног. По берегам моим менты идут, как гунны
И вовсе не менты, а просто… Все друзья, все мои бывшие подруги
И даже Данте бы запарился определить, в каком им место круге
Терактом нежности мне в вену коготки свои вонзила Эна
Я долго прожил на земле. Земля – не я. Она теряет свою цену.
Земля страшна. Земля больна дезориентацией отсутствия покоя
Я помашу ей на прощанье коготками поцарапанной рукою
Который год меридиан крест-накрест падает на плечи параллели
Здесь жили люди иногда. Прошли года и эти люди охуели
Над ними ангел пролетал. Заплакал:
вот дисциплинарный санаторий,
Где, чтоб никто не отдыхал, они придумали отъезд и мораторий
Мой друг однажды поместил свой дом
в большой полиэтиленовый скафандр
И ограничил круг общения Марикой Рёкк и Царою Леандер
Не прав он. Лучше жить, как я,
и лучше пить среди бутылочного звона
Под тост: да сгинут Лена, Рейн и Енисей – все эти реки Вавилона
Конечно, эти темы лучше обсуждать в кафе за чашкой кофэ́
«Я не люблю людей». Откуда в этой песне голосок безумной Офы?
Скажу одно: рождён свободным каждый лев
и рождена свободной львица,
Но дай свободу человеку и начнётся – не остановиться…
И эти двое на скамейке уничтожены огнём своих же планов,
Им спьяну кажется: жирафы,
но над ними лишь каркас подъёмных кранов
Так создаются города. Так разрушается тоннель в эпоху Эдо,
Где самурайский кодекс запрещает говорить слова: уеду…
Эффектом бабочки мне в вену коготки свои вонзила Эна
Я долго прожил на земле. Земля – не я.
Она теряет свою цену.
Земля страшна. Земля больна дезориентацией отсутствия покоя
Я помашу ей на прощанье коготками поцарапанной рукою
Сегодня, как и каждый день, ради тебя я буду
вновь смертельно пьяным.
Ленивец-ревнивец у вечнозелёной лагуны
Ревнует любимую к скалам, ветвям и деревьям
Ревнует к мечу Немезиды и смеху Фортуны
И райские птицы – в слезах – отдают ему перья
И он заплетает венок, означающий траур
По всем многоточиям, так и не ставшим чертою
И, лапу впечатав (как там – в Калифорнии) в мрамор,
Сидит над разбитою раковиною морскою
Он знает, ему не узнать, что случится с тобою,
И только лишь сон принесёт ему успокоенье
И он засыпает под аплодисменты прибоя,
Но он знает точно, что сон этот будет последним.
А где-то она зажигает в бенгальском неоне
И рядом, в таком же неоне, виднеется… Кто ОН?
Всегда не одна, как луна на чужом небосклоне,
Где их 27, над планетою NeverAlone
А если одна – значит, тоже не с ним. Яркий парус
Прошёл по кривому пунктиру в какие-то Анды
Ленивец-ревнивец, слеза первобытна, как ярость
Ревнует её к парусам, кораблям и командам
Он знает: потеряно всё, что могло быть иначе
И только лишь сон принесёт ему успокоенье
И он засыпает в спокойном тропическом плаче,
Но он знает чётко, что сон этот будет последним.
Ревнивец-ленивец и сам для себя как загадка…
И повод для ревности – всё, что не он, всё, что кроме
Прибрежные рыбы – и те, чтобы им было сладко,
Давно утонули в его крепком пальмовом роме
Потерянный свет пробивается через лианы
Потерянный райх ближе к лету сжигает знамёна
Открытые раны плывут в неоткрытые страны
И песню об этом полезно послушать влюблённым
Этап за этапом идёт поражение веры
И только лишь сон принесёт ему успокоенье
Во сне будут добрый Инкогнито с маленькой Террой
Но он знает точно, что сон этот будет последним.
