Они еще выкрикивали разные фразы: «Он не возьмет нас!», «На, выкуси!», подбадривали друг друга, а я искал глазами Марика. Он куда-то исчез.

Увидел его у двери, за спинами всех, он тихо стоял в стороне и смотрел на них, как-то по-особому. Помню-помню, было у меня такое ощущение.

Я еще где-то часа два пробыл здесь. Не хотел уходить, хотел все прочувствовать, мне так хорошо было в этом онкологическом отделении.

Что я увидел?!

Увидел, как люди поддерживали друг друга, в прямом смысле, вот так, под руки.

Заговаривали с тем, кому вдруг вспомнилось, где он и что с ним.

Сочиняли на ходу новые песни. Вместе, не перебивая друг друга.

Радуясь находкам и рифмам.

Играли в какую-то веселую игру на постели больного, который, похоже, уже не поднимался.

В одной из палат читалась лекция, – вы не поверите! – о советском кинематографе 60-х годов с показом «Баллады о солдате» и субтитрами на иврите.

Лектором был профессор, историк кино, коренной израильтянин, знаток режиссера Чухрая.

Тоже больной. Но выглядел орлом!..

Сейчас понимаю, не просто был выбран этот фильм, была в том направляющая рука Марика.

Плакали люди не от печали, а от этой чистоты.

Помните, как едет парень проведать маму свою, дали ему несколько дней отпуска во время войны, едет, везет ей подарки, а по пути раздает эти подарки людям…

Только, чтобы поддержать их…

Я поразился, как все смотрели фильм, с какой любовью!.. Как переживали!

Конечно, не все участвовали в этом эксперименте Марика.

Но большинство. О них пишу.

Сам Марик то появлялся, то исчезал, постоит, посмотрит, задумчиво так, тихо… Потом зовут его куда-то – исчезает… И снова появляется…

Так пролетели два часа. Уходить из больницы не хотелось.

И надо было не уходить, остаться, но, как всегда, победила ерунда. Что завтра на работу, что я что-то там снимаю, что надо подготовиться к съемкам… Спросите меня, что я снимал, – не отвечу… Спросите, куда я так торопился, – не вспомню… Куда я так торопился?! Ну, куда-а?!

Не буду лгать, эта история имеет несколько окончаний.

Первое – удивительное.

Мой Юра выздоровел.

И многие из тех, кого я тогда видел, тоже выздоровели.

Эксперимент Марика оказался поразительным.

Больные онкологического отделения выписались с диагнозом: «Нет у вас никакого рака!».

Марику следовало бы дать Нобелевскую премию…

Если бы не второе неожиданное окончание этой истории… Марик умер.

Да-да, оказалось, что именно он и был по-настоящему болен.

У него был рак крови, но никто, ни одни человек, включая его самых близких, жены и детей – никто об этом не знал.

Он знал. Но он так растворился в них во всех, так сумел забыть о себе, живя только ими, что умирал красиво. Спокойно, весело, не чувствуя боли, или, делая вид, что не чувствует боли, не подчиняясь болезни до последнего мгновения.

…Вспоминаю, сидели мы потом с Юрой Козиным, говорили о Марике. И Юра мне вдруг сказал:

– Ты даже не представляешь, что он сделал. Он заразил нас жизнью. Той жизнью, какой он жил!.. Я, с одной стороны, понимаю, что так жить невозможно, а с другой стороны, уверен, что только так и надо жить! Парадокс, а?!

Я тогда подумал: научиться бы так жить… Кто научит?!

Вероятно, это было моей молитвой.

Учусь.

Бааль Сулам (рав Юда Ашлаг) – величайший каббалист жил в Польше, был уважаем, любим, но однажды вернулся домой и сказал жене: «Собирайся, мы едем в Эрэц Исраэль. Со мной поедут мои ученики и все, кто мне верит. Здесь нельзя оставаться никому».

Это был 1922 год, еще ничто не предвещало беды, но Бааль Сулам уже чувствовал ее.

Они только выбрались из нищеты, Ривка, его жена, была беременна. Другая бы возразила, устроила скандал, а эта ответила, что постарается распродать все быстро, и готова ехать.

Дальше было вот что: отказались с ним ехать его ученики, кроме одного – Хаима, не поверили ему те, кто прежде верил, «прокляла» его еврейская община Варшавы за то, что сбивает евреев с праведного пути.

Так он и уехал, всеми гонимый.

Он, его жена, Ривка, на восьмом месяце беременности, сын Барух и ученик Хаим.

Плыли они на корабле к родине.

Старая посудина с громким названием «Победитель» раскачивалась на волнах. Палуба была забита людьми.

Все они держали свой путь в Эрец Исраэль.

Здесь в тесноте примостились семья Ашлагов и Хаим.

На ночном небе качались звезды.

Рав Ашлаг лежал и, не отрываясь, смотрел на них.

Вдруг рука Ривки коснулась его.

– Начинается, – испуганно шепнула Ривка.

Рав Ашлаг тут же разбудил Баруха и Хаима.

– Быстро ищите врача или фельдшера!.. – скомандовал он.

Барух рванулся к капитанской рубке.

Хаим – на нижние палубы.

Ривка страдальчески смотрела на мужа и тихо стонала.

Рав Ашлаг обнял ее, прижал к себе и как никогда нежно сказал:

– Я с тобой.

Почти одновременно подбежали Хаим и Барух.

– Никого! – сказал Барух.

– Здесь нет ни врача, ни фельдшера, – подтвердил Хаим. – Что будем делать?

Ривка вдруг отшатнулась от мужа и посмотрела вниз.

– Пусть все уйдут, Юда! – пролепетала она. – Пусть они уйдут!

– А ну-ка, помогите мне! – скомандовал рав Ашлаг.

Полетели на палубу вещи из мешка Хаима. Потрошились мешки Ашлагов. Быстро строилась на палубе палатка из платков, простыней, юбок, рубах и брюк.

Рав Ашлаг и Ривка оказались внутри палатки, Хаим и Барух – снаружи.

Рав Ашлаг выглянул:

– Горячей воды, быстро! – приказал он.

Барух побежал за водой.

– Но как же?! Вы ведь никогда… – начал было Хаим.

– Принимать жизнь – не так сложно, – спокойно сказал рав Ашлаг. – Жить – вот где требуется большое умение…

Ривка тихо стонала в палатке.

Барух подбежал с ведром горячей воды.

Рав Ашлаг закатал рукава рубахи…

– Скоро у нас родится дочь, – сказал он и скрылся внутри.

Он увидел бледное лицо Ривки, ее большие испуганные глаза.

Крупные капли пота высыпали у нее на лбу.

Рав Ашлаг нежно вытер ее лицо полотенцем.

– Зажми платок зубами, – сказал он, – сильнее!

Она зажала платок, закрыла глаза…

Волны разбивались о борт «Победителя», и он трещал от каждого удара.

Полная луна висела над морем.

Ребенок закричал ровно в полночь.

Ривка плакала от боли и счастья…

– Ну, здравствуй, Бат-Шева! – сказал рав Ашлаг и показал девочку Ривке.

– Бат-Шева, – тихо и нежно произнесла Ривка и обессиленно закрыла глаза.

Прошло несколько дней.

Качался корабль на волнах.

Качалась самодельная люлька, привязанная к мачте.

Под люлькой дремала Ривка.

Чуть в стороне сидели рав Ашлаг, Хаим и Барух.

Шел ежедневный урок. Его никто не отменял ни в каких ситуациях.

– Исраэль происходит от слова Исра – прямо, Эль – к Творцу, – объяснял рав Ашлаг. – Страна Исраэль – это страна, в которой живут только те, кто хочет встретиться с Творцом.

– А кто не хочет? – спросил Барух.

– Тот не может там жить, – ответил рав Ашлаг.

– Но ведь там же живет много разных людей, – возразил Барух.

– Нет, они не живут там.

– Ну как же, ведь есть там множество людей…

– Барух, два разных человека идут по одной и той же улице. – Рав Ашлаг начинает терпеливо объяснять. На это у него есть терпение. – Для одного это действительно улица – камни, мостовая, грязная лужа, нищий у порога дома, а для другого – это дорога, которая вот-вот выведет его к Творцу. Ну, как ты думаешь, они идут по одной и той же улице или нет?..

– Нет, – ответил Барух. – Для того, кто идет к Творцу, – это самая красивая и самая светлая улица в мире.

– Так и вся эта страна, – сказал рав Ашлаг. – Она очень красивая, очень светлая, цветущая, изобильная… Эрец Исраэль – желание быть рядом с Творцом, страна внутри нас.