– Скажи спасибо, что тебя не изнасиловали, – он назидательно вскинул голову вверх. – Что бы там моя сестрена ни говорила, а фигурка у тебя что надо. В следующий раз я не буду так любезен, ты же понимаешь. Не огорчай нашу семью.

Делайла, лишившись опоры, свалилась всем своим весом на колени, а затем и на бок, схватившись за голову и взвыв во весь голос. Плевать на редких прохожих, любопытно глазеющих в ее сторону, подходящих к ней, чтобы помочь! Во всем мире она ощущала себя самой униженной и несчастной. Черт, неужели ее ждет еще что похуже? Как сражаться за свою жизнь, если ее так и норовят отнять? И сколько бы Делайлу ни защищали, сколько бы она сама ни старалась выкарабкаться, исход один – угроза смерти. Как долго этот ад будет продолжаться? Сдашься – убьют, не сдашься – все равно убьют. Кто знал, может, когда все закончится, и если Делайла доживет до конца, ее ждет долгожданная награда в виде душевного умиротворения? Она не знала. И ни в чем не была уверена.

Пока Делайла приходила в себя, прошло, казалось, немало времени. Тот покой, который она так хотела получить, ей упорно не давали навязчивые прохожие, и все, что оставалось – устало от них отмахиваться и едва ли не умолять не вызывать полицию и скорую. Загреметь в больницу Делайле точно не улыбалось, равно как и всю ночь прозябать в отделении прокуратуры и отвечать на глупые вопросы. К тому же она совершенно не горела желанием познакомиться еще и с местным шерифом, папочкой Эсли. На сегодня с нее сполна хватило знакомства с этой безумной семейкой. Нет уж, от шока она и сама в состоянии оправиться, а полиция ей явно плохой помощник.

В помощники ей набились совсем другие люди, в лицах мужчины и женщины, вызвавшихся побыть провожатыми, а поскольку Делайла чересчур утомилась от бесполезных споров, то не стала никого уверять, что дойдет без чужой поддержки. Так что в конечном счете она молча согласилась, и теперь ее чуть ли не несли на руках. И хотя она понимала, что ей следовало быть благодарной и хоть немного сделать лицо попроще, она слишком плохо себя чувствовала для заботы о вежливости и признательности. К тому же разве она не просила о том, чтобы ее оставили в одиночестве?

«Как чешется…» – еле сдерживалась Делайла и только крепче цеплялась за двух людей, пытаясь побороть желание дотронуться до шеи. Платок, который одолжил ей мужчина, уже пропитался кровью, оставляя на коже неприятное ощущение теплой влаги; голова раскалывалась так, словно в ней воспроизвели инфразвук, а ноги еле волочились по земле и жутко хотелось спать. Делайла была готова повалиться на асфальт и без оказанной поддержки точно бы рухнула на колени. За все время ей впервые пришли в голову слова благодарности, за что она почувствовала непоколебимый стыд. Ее черствость проявлялась слишком часто за последние дни.

Только когда Делайлу привели к дому, она оттаяла окончательно и извинилась за свою вредность и некое недоверие. К счастью, люди оказались незлобивыми да и вообще понимающими, так что рассталась с ними Делайла на доброй ноте. Идиллию нарушала мысль о том, что миссис Бертран могла находиться не на работе или вскоре прийти, поэтому

расслабляться ей никто права не давал.

Быстро прошмыгнув в свою комнату, Делайла вытащила чистую одежду и стремительно побежала в ванную. Там она забросила свои грязные от лежания на пыльном, засоренном асфальте вещи в стирку, пока никто их не обнаружил, и полезла в душ.

Обжигающие струи воды растопили ту ледяную стену, которую она выстроила для защиты от негативных эмоций и мерзких воспоминаний. Боль вернулась к ней неожиданно, прошлась холодным лезвием по сердцу, оставляя после себя лишь мороз, бегущий по бледной коже. Слезы тоски и печали потекли по щекам, смешиваясь с водой, и Делайла осознавала, что постепенно ей становится легче.

* * *

Когда утром в дверь постучали, Делайла как ошпаренная соскочила с кровати, схватила свитер с высоким воротником и поспешно стала натягивать его на себя. Быть может, сон немного и помог ей забыться, но забывать об увечье на шее ей точно не стоило. Хорошо еще, что мама не имела привычки входить в чужую комнату без стука, поэтому Делайла успела мигом переодеться.

– Уже встала? – удивилась миссис Бертран, входя и закрывая за собой дверь. – Отлично. Хочу сказать, что расписание у меня немного изменилось, и я не приду сегодня домой. Сутки работаю.

Делайла облегченно выдохнула, когда поняла, что ее мама на самом деле ничего не заподозрила.

– Ладно, – кивнула Делайла. – Что-то еще?

– Завтрак на столе, – только и сказала миссис Бертран уставшим тоном и ушла.

Делайла принялась судорожно обмахиваться тетрадками в порыве эмоций. Все в порядке. Ничего не произошло. Мама, как и всегда, немногословна, значит, все прекрасно, никто ничего не знает.

От нестерпимой жары Делайла оттянула ворот и нечаянно задела рану на шее ногтем, еле сдержавшись от громкого стона. Про что она как раз забыла, так это про пластыри. На сей раз любовь к свитерам с высокими воротниками спасла ее, но вряд ли сможет выручать всегда, так что Делайла осторожно направилась в туалет за аптечкой.

А позже Вейн, как и всегда, заехал за своей подругой. Радостная, давно не видевшая Дефенса, она бросилась ему на шею, заливаясь звонким, счастливым смехом. Вейн даже не ожидал, что его так встретят, но, тем не менее, с улыбкой прижал ее к себе. Делайла облегченно выдохнула и только сейчас поняла, насколько соскучилась. Больше ни за что она не позволит им разругаться хотя бы на час.

– А это еще что? – лицо его внезапно посуровело, стоило ей оторваться от него.

Проследив за взглядом Вейна и смекнув, что он смотрит на ее шею, она мигом закрыла пластыри воротом и обеспокоенно поглядела на него. Улыбки и след простыл. Плохо дело. Что же он скажет? Ясное дело, будет злиться на то, что Делайла ему ничего не сказала, а то и еще хуже – ринется восстанавливать справедливость.

«И не думай, Вейн, мы ведь только помирились!» – с досадой выкрикнула про себя она.

– Ты вчера мне сказала, что с тобой все хорошо, и что тебя никто не трогал, – стиснув зубы, проговорил Вейн.

– Я и не лгала! – тут же откликнулась она.

Тут уж пришлось рассказать всю историю, вплоть до того, как Орлеан помогал ей, даже провожал до дома. Лишь в конце своего пересказа Делайла поняла, что о последнем следовало умолчать, ибо Вейн схватился за голову и стал ходить взад-вперед.

– Ты доверилась дружку Стоунера?.. – негодующе спросил он.

Здесь и Делайла начала возмущаться. Все же тот человек помогал ей, вытаскивал из глупых ситуаций, разговаривал, не думая о том, как к ней относятся другие. Она не могла позволить никому несправедливо обвинять тех, кто этого не заслуживал, уж тем более людей, по ее мнению, честных и благородных.

– Доверилась и не пожалела, – спокойно, но с нотками гнева произнесла она, сдерживая ком в горле и обиду на то, что он не верил ей. – И ты мне доверься.

Вейн, только сейчас заметив ее состояние, смягчился и вновь обнял ее.

– Я прибью эту семью, слышишь? – яростно прошептал он Делайле на ухо.

Она посмотрела на него, как на сумасшедшего, схватившись за его плечи. Страхи только подтверждались.

– С ума сошел? – ее голос даже сорвался. – Их восемь, не меньше, не надо строить из себя героя! Обещай, что ни за что не станешь пытаться отомстить!

Вейн долго молчал, раздумывая над ответом, но через несколько секунд устало выдохнул и обреченно закивал, садясь в машину, сопровождаемый подозрительным взглядом Делайлы. Еще какое-то время она укоризненно глядела на него, а затем сама нырнула вслед за ним. Тут же прозвучало рычание мотора, и ребята помчались по дороге на огромной скорости, от которой просто дух захватывало. И хотя ей было очень страшно за их жизни, Делайла не решилась останавливать Вейна – вдруг лишь усугубит его мрачное состояние.

– Вейн, прошу, не гони так, – наконец, настороженно попросила она, когда у нее не осталось сил сдерживать испуг.