Лебуол издал благочестивый вздох.

– Несмотря на продвинутые технологии допроса – которые, между прочим, вполне законны, – я не получил ничего такого, чего не узнал бы до меня Тэвернер. Одним словом, я не имел причин относиться к помощнику шефа Тэвернеру как к подозреваемому. Мы, полицейские, придерживаемся священного принципа: человек невиновен до тех пор, пока его вина не доказана.

Хэши начал переигрывать, но Уорден пока не вмешивался.

– Более того, в ходе допросов капитана Термопайла моё недоверие к помощнику шефа Тэвернеру значительно ослабло. Леди и джентльмены, я не отменил его допуски по той причине, что не имел против него никакого компрометирующего материала. До тех пор пока он не освободил капитана Термопайла и не бежал вместе с ним, у меня вообще не было оснований для подозрений.

Уорден оборвал его нетерпеливым жестом. Снедаемый болью в глазных нервах, он резко спросил:

– Надеюсь, совет удовлетворился этим? Теперь вы можете задавать конкретные вопросы.

– Спасибо, господин Лебуол, – тут же отозвался Лён. – Мне очень понравился ваш живописный рассказ. Если я правильно понял, то упомянутое вами слово «ошибка» имело отношение к вашей неверной оценке Майлса Тэвернера?

– Именно так, господин президент, – безмятежно согласился Хэши.

Казалось, что в этот момент он пребывал в согласии со всей вселенной.

– В таком случае, – продолжил Лён, – примите мои соболезнования. Каждый может совершать ошибки, но не каждому позволительно делать их. Люди, которые несут такую ответственность, как мы, должны превосходить свою подверженность ошибкам. Иначе эти ошибки могут повлиять на судьбу всего человечества. Уважаемые члены совета, я думаю, нам следует принять доклад господина Лебуола и перейти к прениям. Младший советник Карсин, у вас есть вопросы к господину Лебуолу и господину Диосу?

Последовал шквальный огонь. Карсин действительно хотела задать вопросы Хэши. Она считала его объяснения нелепыми Эта дама тараторила так быстро, что к тому времени, когда Эбрим Лён предложил ей занять своё место, она продекламировала довольно длинный список враждебных вопросов.

После неё выступали советник от «Заводов Валдора», старший член Совета от Тихоокеанского конгломерата, младший советник от Объединённых островов и полуостровов Азии, советник от станции «Новые пределы» и ещё около десяти политических деятелей. Все были расстроены побегом Энгуса и критиковали БСИ в процедурных и стратегических аспектах.

Наконец Лебуол прервал их активное бомбометание, притворившись, что принимает записку от своего помощника.

Прочитав её, он объявил:

– Младший советник Карсин, я получил расчёты, о которых вы меня спрашивали. В них говорится, что капитан Термопайл оставил нашу Солнечную систему и удалился в запретное пространство. Если он не изменил свой курс, то его целью является планетоид Малый Танатос, на котором, по нашим сведениям, располагается нелегальный космопорт, поддерживающий нужды и коммерческие сделки пиратов.

Он пожал плечами и тихо добавил:

– Вполне естественное место для такого человека, как капитан Термопайл. Кстати, наш договор с амнионами не позволяет нам преследовать его.

Затем он отвечал на другие вопросы и делал это так, словно отражал нападение противника. Он сохранял спокойствие, казался собранным и почти безмятежным. Лишь хрипота выдавала его напряжение. Хэши был хорошо подготовлен к любому повороту событий и, главное, сохранял одинаковый стиль: он игнорировал негодование болтунов и не защищал одну ложь другой – ещё большей ложью. А поскольку он никогда не делал строгих различий между истиной и ложью, то находился теперь в своей привычной атмосфере.

Уорден отслеживал дискуссию, но его мысли блуждали в иных сферах. Вопросы Совета и ответы Хэши были пустой болтовнёй – способом заполнить время, пока Эбрим Лён готовил «другие вопросы». Будучи опытным политиком, президент хотел, чтобы члены РСЗК удовлетворили аппетит на тривиальности, перед тем как он поднимет важные проблемы. Реальные вопросы – вернее, реальные угрозы – ещё не появлялись.

Диос на миг отвернулся от камер и посмотрел на Доннер и Фрика. Мин беспокоилась. Она была чрезмерно упёртой – слишком преданной своим обязательствам и идеалам. Как её начальник, Уорден мог заставить Мин делать то, что ей не нравилось. Но он не в силах был оспорить природу её убеждений. Несмотря на свою безличную любовь и личное уважение, он не мог получить от неё того, что хотел.

Руководитель службы протокола отличался от Доннер во многом… Одно из несовершенств – или преимуществ – искусственного глаза Уордена заключалось в том, что протез никогда не отключался. Инфракрасное зрение Диоса всегда фиксировало ауру и эманации окружавших его людей. Оно всегда напоминало Уордену о притворстве Годсена. Для него Фрик был полицией КРК в миниатюре – или, точнее, тем, во что превращалась полиция под руководством Диоса и под давлением Холта Фэснера. Уорден не мог игнорировать этот факт.

Эманации Годсена утешили его, напомнив, что цена, которую он заплатил, оправданна. План, задуманный Диосом, делал оплату долгов достойной риска. Он взглянул на экран, и дрожание картинки снова вызвало мигрень.

А Лён опять перехватил инициативу:

– Спасибо вам, господин Лебуол. Вы были очень информативны. Я верю, что ваши ответы удовлетворили каждого, кто ещё способен получать удовлетворение в этой непростой ситуации.

Он демонстративно отвернулся от Карсин, которая тянула вверх руку.

– Все остальные, как мне кажется, понимают необходимость сдерживать своё недовольство до тех пор, пока совет не удалится для подведения итогов этой конференции. Господин Диос, вы хотите что-нибудь добавить? Или мы можем перейти к другим вопросам?

Уорден покачал головой. Уравновесив себя в ядре боли и раздражения, он чётко произнёс:

– Я целиком и полностью доверяю Хэши Лебуолу. Он уже ответил на ваши вопросы – причём гораздо полнее, чем это мог бы сделать я.

Лён слегка нахмурился.

– Очень хорошо, господин Диос. Тогда мы продолжим обсуждение.

Внезапно изображение на экране застыло. Казалось, весь совет поставили на «паузу». Политические деятели тянули руки к документам. Консультанты, склонившиеся к ним, оставались неподвижными. Боль в висках Уордена усилилась.

Связь очень быстро восстановилась. Президент совета, осмотрев зал, приготовился к главной части дебатов. Диос жалел, что не может использовать своё инфракрасное зрение. Интересно, сколько тревоги он увидел бы в Эбримс Ленс.

– Вы упомянули, что Энгус Термопайл был арестован и осуждён на Рудной станции, – произнёс президент. – Как вам известно, эти события сыграли важную роль в решениях совета по другим вопросам.

Например, при обсуждении акта преимущественного права.

– Однако вы, возможно, не знаете, что некоторые члены совета не получили тогда приемлемых ответов на вопросы, заданные ими в связи с указанными событиями. Бегство Термопайла заставило нас вернуться к этим вопросам. Советник Мартингейл, вы не хотели бы продолжить?

Мартингейл была членом совета от Рудной станции.

– Господин Диос, – сказала она, не отрывая глаз от экрана терминала, – мои избиратели были вовлечены в дело Термопайла больше остальных людей. И, в отличие от коллег, я имею больше оснований задавать вам вопросы. Моя ответственность перед Рудной станцией требует прояснить эту тему, но я также хотела бы избежать любого намёка на личную заинтересованность.

Она старалась выразить свою мысль аккуратно и точно.

– Наша Служба безопасности пережила сложное время. Мы хотели защитить себя, но без ссылок на местечковую самооборону. По моей просьбе для независимого расследования сложившейся ситуации Руководящий Совет Земли и Космоса назначил ревизора. Я должна напомнить своим коллегам, что ревизор был выбран без консультаций с моим офисом и Рудной станцией. Господин Диос, служащие моего офиса и станции подверглись строжайшему допросу, какому, я надеюсь, теперь подвергнут и вас.