– Ну что за глупости, – покачала головой Эванджелин, – так могло бы быть в девятнадцатом веке. А сейчас на это никто не посмотрит. Ты не волнуйся, – она ласково погладила его по плечу и, на секунду запнувшись, осторожно спросила. – А ты был бы против, если бы у меня появился молодой человек… ну, например, более низкого происхождения?

– Да, конечно, не посмотрят, – скептически фыркнул Эдгар. – Века-то сменяются, а люди остаются прежними. Безусловно, я не буду против. Только ты сама с таким не выдержишь.

– Почему это? – спросила его сестра, стараясь не подавать виду, что ей настолько интересен этот вопрос.

– Потому что тебе не о чем будет с ним поговорить, – пожал плечами Эдгар. – Ну, конечно, если он образован, окончил приличный университет, так же начитан, как ты, разбирается в искусстве… Словом, с человеком твоего круга тебе будет куда как интереснее. Ты можешь счесть это за снобизм, но я правда считаю, что люди счастливее, если не заключают мезальянсов.

– Мне кажется, ты преувеличиваешь, – не удержавшись, возразила Эванджелин. – Человек может быть вполне себе интересен, увлекателен и стать настоящим другом и партнером, даже если он не оканчивал Оксфорд или Кембридж. В конце концов, ведь важен характер и личность, а не то, как его воспитывали.

– Но именно то, как его воспитывали, определяет характер и личность, – возразил Эдгар и сел на диван, – бывают, конечно, исключения, но чаще всего это так, – он с подозрением взглянул на сестру. – А что? Тебе нравится кто-то подобный?

– Нет-нет, – поспешно ответила Эванджелин. – Я просто так спрашиваю. Из интереса.

Она присела рядом и, помедлив, обняла брата.

– Я тебя очень люблю, – сказала она. – Ты иногда совершенно несносен, но ты навсегда мой любимый братик.

Он сильно, но осторожно прижал ее к себе:

– Я тоже очень люблю тебя, Эванджелин, – сказал он, зарывшись носом в ее волосы, – и не смей никогда думать иначе. Мне было очень горько: ты была со мной такой язвительной и холодной, я не понимал, что происходит, и думал, что ты меня ненавидишь.

Эванджелин шмыгнула носом и вздохнула.

– Я очень злилась, – тихо сказала она. – Я думала, что ты меня забыл и оставил, и мне было очень больно и обидно, поэтому я так себя и вела. Прости меня, надо было давно все тебе сказать. Но я привыкла делиться своими бедами только с тобой. А когда я обиделась на тебя, то и посоветоваться было не с кем.

Помолчав, Эдгар тихо резюмировал:

– Ты маленькая дурочка, Эванджелин. Но я, конечно, тоже наломал дров. Прости. Я собирался вечером навестить друга, но если ты хочешь, я останусь дома. Выпьем чаю, посмотрим что-нибудь…

– Сам ты дурачок, – пробурчала Эванджелин и с радостным вздохом еще крепче прижалась к брату. – Ты … Да не стоит, иди вечером к другу. Я тоже собиралась к друзьям. Лучше давай сейчас что-нибудь посмотрим. Ты сходи пока в душ, а я приготовлю что-нибудь для тебя вкусное. Ты завтракал?

– Нет, – Эдгар поморщился, – и вряд ли смогу это сделать сейчас. Но в душ мне надо определенно.

Эванджелин укоризненно покачала головой и встала.

– И чашка кофе тебе не помешает, – строго сказала она. – А вообще столько пить вредно.

– Я знаю, – Эдгар тоже поднялся на ноги и поцеловал ее в висок. – Но алкоголь – это единственное, что отключает моего внутреннего контролера. Мой мозгоправ говорит, что это нехороший признак, – он усмехнулся, – и предлагает мне медитировать или заниматься живописью. Медитация не для меня, так что снимай свои картины, будем разрисовывать стены.

Эванджелин рассмеялась и погрозила брату пальцем.

– Тебе бы только все разрисовать. Нашел тут поле для искусства. Иди, – она ласково взъерошила ему волосы. – Я сделаю тебе кофе, а потом посмотрим, что мы сможем разрисовать без ущерба для психики гостей.

Эдгар тепло улыбнулся ей и отправился в душ.

Весь день Эванджелин и Эдгар провели вместе. Сначала Эванджелин, беззлобно ворча, напоила брата кофе, после чего они смотрели кино, рисовали граффити и иногда говорили ни о чем. Пока что им было сложно сразу восстановить ту близость, которая была у них в детстве, но оба надеялись, что то, что они прояснили свои обиды и разногласия, станет первым шагом на пути к окончательному восстановлению отношений.

В пять пополудни они выпили чай, и Эванджелин, быстро собравшись, попрощалась с братом и убежала на встречу с Эваном, с которым они договорились встретиться на набережной. Девушка опоздала на пару минут, и, когда она подходила, Эван уже стоял, облокотившись на парапет, и с интересом разглядывал вид Тауэрского замка, открывавшегося по ту сторону Темзы. Секунду полюбовавшись его фигурой и светлыми волосами, прикрывшими шею, Эванджелин направилась к нему.

– Привет, – Эванджелин постаралась подойти как можно незаметнее.

– Иви, – Эван повернулся, и его лицо озарилось улыбкой. Он взял ее за руку, притянул к себе и нежно поцеловал. Эванджелин, как всегда, немного смутилась, но уже привычно и доверчиво уткнулась лицом ему в плечо.

– Ты сегодня просто сияешь, – сказал Эван.

– Мы помирились с братом, – сообщила девушка и радостно улыбнулась. – И весь день провели вместе.

– Это здорово, – искренне обрадовался Эван. – Надеюсь, теперь ты меня с ним познакомишь. Раз уж он твой брат и вы теперь в хороших отношениях, нужно представиться по полной форме.

– Да, обязательно, – Эванджелин чуть нахмурилась. – А твоему другу я понравлюсь? – с тревогой спросила она.

– Конечно, – убежденно сказал Эван. – Ты не можешь кому-то не понравиться.

– А ты не можешь перестать мне льстить, – пожурила она его.

Эван развел руками с самым покаянным видом.

– Виновен, миледи, – сказал он.

Молодые люди не выдержали и рассмеялись, после чего медленно направились в сторону дома Эвана. Встреча с другом фотографа была назначена на семь, поэтому пока можно было не торопиться. Они пришли домой и начали подготавливать все к ужину. Но чем больше близилось время, тем больше волновалась Эванджелин. Как она знала, с семьей Эван был не в ладах, кроме младшей сестры, и единственным близким ему человеком был его лучший друг. Поэтому девушке страшно хотелось, чтобы тот, чье мнение Эван так ценит, одобрил ее.

– Странный выбор блюд, – задумчиво сказала она, глядя, как Эван осматривает принесенную курьером пиццу. – А почему бы не приготовить что-то серьезное, ну там…. Стейк хотя бы. Все-таки ужин с гостем…

Эван с улыбкой покачал головой, как он делал всегда, когда она, как он выражался, включала аристократку.

– Не волнуйся, милая, Эд обожает пиццу и гамбургеры. Да и ты, как выяснилось, тоже не чужда пище простых смертных.

– Ой, ну перестань меня дразнить, – Эванджелин смутилась и дернула прядь его волос. – Я всегда очень хорошо относилась к пицце. А твой друг… Эд, он кто, тоже фотограф?

– Нет, он гонщик, – Эван оглянулся и, заметив фотокамеру на тумбочке, пошел к ней. – В «Формуле-1» гоняет. Кстати, в этом году стал чемпионом, так что не удивляйся, если он будет задирать нос и всячески себя нахваливать. На данный момент он, наверно, имеет на это право. Сейчас я тебе покажу фото… – он начал копаться в камере, что не позволило ему увидеть, как перекосилось лицо Эванджелин при его словах. – Вот смотри, это мы с ним как раз неделю назад. Я к нему, собственно, и ездил на награждение.

Он поднял взгляд, Эванджелин чудом успела вернуть спокойное выражение лица, однако буря, бушевавшая внутри нее, все-таки прорвалась, потому что Эван приподнял бровь и спросил:

– Иви, ты в порядке? Ты как-то странно выглядишь.

– В порядке, – она машинально взяла в руки камеру, которая только подтвердила все ее опасения. На фото Эван стоял в обнимку с ее счастливым братом.

В этот момент раздался звонок в дверь.

– А вот и он, – Эван все так же встревожено не отводил от нее взгляда. – Ты точно в порядке? Я сейчас, открою ему.

– Ага… – Эванджелин проводила мужчину взглядом и бросилась на кухню.