– Извини, Эван, – сконфуженно ответила она. – Я не… словом, я думала, что это не ты.

– Я так и понял, – хмыкнул Эван и серьезно спросил. – Он докучает тебе?

– Нет, нет, – поспешно ответила Эванджелин. – Все в порядке. Это просто… нежелательный разговор.

– Ну что ж, хорошо, – согласился Эван и продолжил, словно ничего не случилось. – Иви, тебе не кажется, что наша вчерашняя прогулка слишком быстро закончилась?

– Хм… – Эванджелин запнулась, не зная, что ответить. Она быстро направилась к себе в комнату, надеясь, что Эдгар не слышал начала разговора. Эван был красивым, умным, веселым, благородным и очень понравился ей, однако девушка еще не решила, стоило ли отправляться с ним на второе свидание.

– Я тебя уверяю, сегодня кебаба не будет, – серьезным тоном заверил Эван.

Девушка не удержалась и фыркнула.

– А мне понравился кебаб, – повеселев, ответила она.

– В таком случае как ты смотришь на то, чтобы подобрать сегодня вечером кебабу достойного конкурента? – спросил мужчина.

Эванджелин задумалась.

– Ты любишь морепродукты? – вкрадчиво-коварным тоном спросил Эван.

– Морепродукты? – удивленно переспросила Эванджелин и, не удержавшись, кокетливо сказала: – В том случае, если это действительно оригинальные блюда, сэр.

– Обижаете, леди, – Эван изобразил оскорбленный тон. – Разве я могу предложить что-то неоригинальное? Я знаю прекрасное местечко.

Эванджелин пожала плечиком, забыв, что Эван не может ее видеть. А потом решительно ответила, сама удивляясь своим словам.

– Но если конкуренции кебабу не получится, то тебе придется за это расплачиваться.

– Заметано, леди, – едва не промурлыкал Эван. – Но я уверяю, тебе понравится. Встретимся на Грин-парк сегодня в шесть?

Договорившись о встрече, Эванджелин повесила трубку. Ее настроение начало стремительно исправляться, день уже не казался таким унылым. По крайней мере, можно было надеяться, что вечер будет куда более приятным.

Ее надежды сбылись, хотя их свидание прошло в атмосфере таинственности. Иви почему-то так и не сказала Эвану своего полного имени. Ей нравилось быть простой девушкой, не обремененной ни условностями, ни правилами, и просто принимать приятное ей внимание мужчины. Эван же нисколько не обиделся на ее скрытность, напротив, это подстегнуло его азарт и увлеченность. В этот вечер он сводил Эванджелин в ресторанчик на Беркли-сквер, где они, смеясь и весело переговариваясь, насладились прекрасно зажаренным тунцом.

Для Эвана этой осенью дни тянулись медленно, а вечера, которые он проводил с Иви, наоборот, пролетали быстро. Ему казалось, что девушка принесла ему удачу. Наконец-то после долгих хлопот агент, занимавшийся его фотографиями, объявил, что ему удалось договориться о персональной выставке. Для Эвана это стало несомненной удачей, но теперь каждый день он выбирал лучшие свои кадры, пытаясь прикинуть, в каком ключе сделать выставку, и не выпускал камеру из рук, стараясь поймать удачный момент. В тот же день, когда фотографу принесли новость о выставке, он сумел одержать еще одну победу. Усаживая Иви в такси, он склонился к ее губам и нежно поцеловал. В первую секунду он подумал, что девушка испугается и сбежит, однако почти сразу он почувствовал, что Иви отвечает ему. Когда они оторвались друг от друга, то оба тяжело дышали, а таксист тактично делал вид, что его здесь нет.

– Думал, ты дашь мне подзатыльник, – неожиданно признался Эван.

Его слова странным образом избавили Иви от смущения, она насупилась и потянулась ладонью к голове фотографа.

– А вот сейчас и дам! – задорно заявила она. – Чтобы глупости не городил!

Оба они фыркнули и, не сговариваясь, вновь потянулись друг к другу. Кебмен в тот вечер так их и не дождался. Еще долго после этого они гуляли по набережной, то и дело останавливаясь, чтобы слиться в поцелуе. Эван отчаянно желал Эванджелин, каждый день он думал о ней, она не выходила у него из головы, но фотограф видел, что его торопливость только спугнет девушку, поэтому стратегию по ее завоеванию он строил очень тщательно и без спешки.

Так прошло еще несколько дней. Приближалась последняя гонка сезона «Формулы-1». Эдгар становился все взвинченнее, что сказывалось и на сестре, и на лучшем друге, пусть оба они даже не подозревали о том, что имеют общего знакомого. Эванджелин ничего брату не рассказывала, а Эван просто не стал загружать друга своими новостями, видя его состояние. И вскоре Эдгар улетел в Абу-Даби на последний этап, откуда должен был вернуться уже официально признанным чемпионом королевских гонок.

В ту ночь Эдгару почему-то спалось плохо, несмотря на мягкую кровать и шелковые простыни его шикарного номера в пятизвездочном отеле. Ему, измученному чувством голода, который ему всегда приходилось испытывать перед гоночными уикендами из-за строгой диеты, и нескончаемыми тренировками, удалось сомкнуть глаза на несколько часов, когда он, как ему велел тренер, улегся, словно пай-мальчик, в десять вечера. Но около часа ночи он проснулся и понял, что уже не уснет. Повертевшись с боку на бок, он встал, натянул брюки, подумав, подтащил кресло к окну, выходившему прямо на трассу, на которой через несколько часов ему предстояло пройти квалификацию, сел и, подперев голову рукой, задумался.

Эдгар волновался. Несмотря на то, что он уже победил по очкам и мог вообще не принимать участия в гонке. Несмотря на то, что уже дал интервью нескольким изданиям, где бравировал чемпионским титулом. В глубине души он чувствовал, что эта победа – победа, к которой он шел так долго, выгрызая ее зубами у своих соперников, постоянно доказывая, что он не просто богатый мальчик из знатной семьи, – многое изменит в его жизни. Он не собирался заниматься гонками всю жизнь, но настало ли ему время уходить или нет? Бросить все сейчас или потом? И бросить ли? Как он будет жить без бесконечного угара, шума, нервных потрясений и нечеловеческих перегрузок в мире светских салонов, сплетен и благотворительных аукционов? Что он будет делать? Читать газету в тени платана, как его отец?

Он фыркнул и прикрыл глаза. Ну уж нет! Таким он точно не будет. Его вечное стремление все контролировать не позволит ему так себя вести. Это невнимание отца и безалаберность матери заставили его сбежать из их большого старого дома в Оксфордшире, где все шло своим чередом, само по себе и никем не регулировалось, в тот мир, где он сейчас уже был чемпионом. В мир, где потеря контроля грозила не только потерей очков, но и смертью. И все же что-то он упустил. Например, упустил тот момент, когда его сестренка – такая родная, такая добрая – стала взрослой и совсем чужой.

Эдгар встряхнул головой, отгоняя неприятные мысли. Сейчас нельзя об этом думать. Еще рано расслабляться! Он получит кубок – и тогда уже будет решать другие проблемы. И он должен стартовать завтра с поул-позишн – не для фанатов, папарацци и даже не для команды, а для себя! И выиграть в гонке тоже должен именно он. А для этого надо отдохнуть. А для этого, в свою очередь, лучше бы поспать. Круг замкнулся.

Эдгар нажал кнопку на мобильном, чтобы экран осветился и стали видны часы. Два часа ночи здесь, в Абу-Даби. Значит, в Лондоне только десять вечера. Он понял, кто сможет вернуть ему душевное равновесие, выбрал знакомый номер и нажал кнопку вызова.

Ответили ему не сразу, прошло несколько томительных секунд, прежде чем вызов приняли, и в трубке раздался голос Эвана.

– Привет, чемпион! – бодро сказал он. – Мне кажется, или ты сейчас должен по уставу отсыпаться перед последней гонкой?

– Привет, Эван, – непривычно-усталым тоном отозвался Эдгар. – Тебе не кажется, но что-то мне не спится.

– Волнуешься? – посерьезнел Эван, словно почувствовав состояние друга. – Не стоит, Эд. Ты ведь уже победил. Ты всем доказал, что ты лучший.

– Нет еще, – вздохнул Эдгар и устало потер глаза. – Я хочу всех порвать и на квалификации, и на гонке. Чтобы никто и пикнуть не смел, что мне повезло. Но дело даже не в этом… Просто… Знаешь, я так долго к этому шел, что теперь, в шаге от финала, не знаю, как себя чувствовать. Я в растерянности, если честно, – он усмехнулся. – Веришь, что я могу быть в растерянности?