— У нас эльф помирает, — сказал фейк с неуверенной улыбкой, когда я вышла в коридор.

У входа в их комнату в мягкой черной пижаме и в бровях стоял насупившийся Урфин, хотя в прошлые дни гном в такое время уже спал.

— В каком смысле помирает? — переспросила я, борясь со сном.

— А какие тут могут быть смыслы? — пожал плечами Гвоздик. — Нет, ничего страшного, конечно, Зеленый Лес в курсе, что он торчал тут по собственной воле, миграционщики тоже его тут видели, умирает он от болезни, так что особых проблем быть не должно, но все-таки труп высшего эльфа всегда нервирует.

— Почему труп? Как умирает? — наконец-то проснулась я.

— Ну он же кашлял.

— Ну и что?

— Он сильно кашлял, — глубокомысленно заявил Гвоздик, — я вообще не специалист по эльфийским болезням, но если кто-то выглядит так, как сейчас Иван, то он потенциальный труп.

— В очень близкой перспективе, — влез в наш разговор Вандерштутель.

— Это мягко сказано, — добавил фейк.

Я, совершенно растерявшись, направилась в комнату мужчин. Иван был болен, это правда. Кашлял он сильно, я еще переживала, что подхватит какую-нибудь пневмонию. Видимо, доигрался.

Урфин придержал для меня дверь. Иван лежал на полу на своем гамаке, укрытый одеялом Гвоздика.

— Мы его переложили вниз, на случай, если он захочет встать или еще чего там, — объяснил гном.

В том, что Иван в ближайшее время захочет встать, я сильно сомневалась. Выглядел он действительно скверно. Глаза под закрытыми веками судорожно дергались, светлые волосы прилипли ко лбу, и без того бледная кожа стала цвета бумаги. Но больше всего пугало тяжелое свистящее дыхание, сопровождающееся хрипами. Я коснулась рукой лба спящего мужчины. Он был очень-очень горячим.

— У него жар, — сказала я хмуро наблюдающим за мной гному и фейку, — хотя я не знаю, какая обычно у эльфов бывает температура тела, по-моему, ему очень плохо.

— Когда остынет, будет гораздо хуже, — проворчал Урфин.

— Может, вызвать скорую? — предложила я. — Для скорой же не нужны никакие медицинские полисы?

— Насколько я знаю, у эльфов никаких полисов нет вообще. Во-первых, они никогда не болеют, а потому в человеческих больницах об их лечении ничего не знают, а во-вторых, все их проблемы всегда решает Посольство, — не очень уверенно проговорил Гвоздик.

— Думаете, нужно звонить в Посольство? — спросила я.

— Если я хоть что-то понимаю в эльфийских татуировках, для Зеленого Леса эльф Иванов не существует, так что и помогать ему они не станут, — прогудел Урфин.

Блин. Я еще раз осторожно коснулась горяченного лба лежащего передо мной мужчины. Иван что-то пробормотал в бреду, и я испуганно отдернула руку.

— Может, тогда хоть антибиотиков ему купить и чего-нибудь жаропонижающего? Тут недалеко есть дежурная круглосуточная аптека, — предложила я от безысходности.

— Тут недалеко есть Черный рынок, тоже, кстати, круглосуточный. А наши лекарства остроухим как мертвому припарка, — услышала я каркающий голос Марии и обернулась.

Женщина стояла в дверном проеме, полностью этот проем занимая. На ней была игривая розовая пижамка с единорогом. Коротенькие шорты и маечка едва прикрывали железные мышцы и выдающиеся прелести Марии. Я даже с трудом вспомнила, что она только что сказала.

— Черный рынок? Какой Черный рынок? — переспросила я, так как и Урфин, и Гвоздик совершенно потеряли дар речи.

— Мигранты там торгуют всякими запрещенными штуками. Уверена, что и хершт можно купить, — ухмыльнулась женщина.

Урфин энергично замотал головой.

— Нет. Хершт нельзя. На Большом рынке его, может, и продают, но здесь, в мире людей, хершт никто не продаст, — твердо сказал гном.

О чем это они вообще?

— Тебе не продадут, мне не продадут, — зевнула Мария, — ладно, я спать. Если понадобится выносить труп, можете меня разбудить.

Выносить труп?

— Что еще за хершт? — обратилась я к Урфину.

— Особое эльфийское лекарство, над которым эльфы трясутся больше, чем над своей первородностью. По их законам, хершт можно только высшим эльфам, так что за его распространением строго следят. И очень сурово карают тех, кто пренебрегает их запретом. О том, сколько стоит хершт, я вообще молчу, — гном выпалил эту длиннющую тираду практически на одном дыхании.

— Деньги у меня есть! — я ведь еще не перевела долг нашим кредиторам, дожидаясь пятнадцатого числа, так что деньги у меня действительно были.

Урфин и Гвоздик удивленно уставились на меня.

— Мы должны помочь Ивану, нужно сходить на этот ваш рынок! — не представляю, откуда у меня взялась эта убежденность.

— Это очень плохая идея, — возразил Одуванчиков.

— Но нельзя же просто оставлять его умирать!

Оба мужчины молчали. Я растерялась. Они что, действительно откажутся помочь?

— Мы должны попытаться спасти Ивана, — повторила я.

— Нет. Я никому ничего не должен. Уж точно не сбираюсь нарушать закон, добывая хершт под носом у Зеленого Посольства, — Гвоздик даже отошел подальше от нас и забрался с ногами на свою кровать, — и уж точно не ради эльфа!

— Тогда хорошо, что это он умирает, а не ты. Он бы непременно потащился на Черный рынок. И мелочи вроде закона его бы не остановили, и было бы после этого у нас у всех проблем выше крыши, — кивая головой, бубнил Урфин, — потому что он эльф, а ты фейк, что тут непонятного?

Я не сильна в межрасовых отношениях и с мигрантами общаюсь меньше недели, но вот тут мне стало очевидно, что Вандерштутель как-то жестко тролльнул Одуванчикова. Не знаю, чем именно, но судя по тому, как изменилось лицо Гвоздика, задел его гном не на шутку. Я не узнавала фейка: его глаза сузились и потемнели, губы искривились в неприятной усмешке, волосы потускнели, а вся миловидность разом исчезла.

— Так сходил бы сам. Тебя ведь мелочи вроде закона тоже не останавливают? — голос Одуванчикова приобрел металлический оттенок.

Гном ему не ответил, вместо этого обратился ко мне:

— Иди, бери свои деньги, я провожу до рынка.

— Ладно, — о том, во что я лезу, думать не хотелось.

В любом случае, оставлять Ивана умирать — не вариант. Хорошо хоть Вандерштутель согласился, я от него не ожидала. Гномы вообще считаются очень законопослушной расой. Вот, наверное, поэтому Урфин и живет в нашей коммуналке, а не со своими соотечественниками.

В темноте, стараясь не разбудить Тики, я достала одежду и деньги. Не пересчитывая, сунула в сумку конверт со всем, что было. Мысль о том, что брать с собой на нелегальный рынок такую кучу денег — идея так себе, почему-то не пришла мне в голову. Может, потому, что я крайне редко хожу по ночам на Черные рынки. В этой жизни так вообще в первый раз. Да и вообще мне было не до размышлений. Потому что в коридоре меня уже ждал Урфин в бровях и полной боевой готовности. В прямом смысле слова. Короткое черное пальто, серые ботинки, черная шляпа, серый шарф, само собой, брови. И…

— Это топор? — зачем-то спросила я.

Согласна, вопрос крайне глупый. Гном одарил меня непередаваемым взглядом и уточнил:

— А что, есть варианты?

— Нет.

— Тогда пошли.

ГЛАВА 14

Вышли из дома мы молча. Вандерштутель почему-то мелодично позвякивал при ходьбе.

Снегопад успокоился, но меня это не особо радовало, потому что при отличной видимости топор на плече Вандерштутеля выразительно поблескивал в свете фонарей. Разноцветные гирлянды, которыми был уже украшен город, игриво отсвечивали на лезвии фантазийными бликами, но новогоднего настроения это не прибавляло.

— А нас не арестуют? — спросила я, косясь на пугающее оружие. — Вдруг какой-нибудь патруль по дороге?

— Топор не видно, — завил гном таким уверенным голосом, что я, вопреки здравому смыслу, не посмела ничего возразить.

— А на рынок с топором пускают?

— Да.

— Хорошо.

Милое у них место.

Беседа забуксовала. Да уж, с Гвоздиком на порядок проще. А я, кстати, за последние пару дней бреду по городу уже со вторым мигрантом. В нашем провинциальном городке моя репутация была бы безнадежно загублена.