Лица обоих мужчин были удивительно спокойны и внешне абсолютно безучастны к ужасу, происходящему всего в двух десятках шагов от них…

Резко и с усилием брошенный вниз камень чавкающее ударил в висок и скулу мужчины. Его тело конвульсивно дернулось, слабо всплеснуло руками и на миг сжавшись в комок — распрямившись пружиной, вытянулось в бурой, сухой пыли. Еве показалось, что до её ноздрей в то же мгновенье донесся запах крови умирающего человека. Вместе с резкой вонью пота его убийцы.

…Именно в этот момент сестра наконец-то увидела её. Они всего на миг пересеклись затравленными взглядами испуганных зверьков, но Бренди вдруг резко отвернулась и точно слепая, не разбирая пути и натыкаясь на людей, кинулась в сторону из толпы. Едва выбравшись на свободное место, с утробным звуком извергла из себя содержимое желудка.

Несколько пар глаз, провожавших её нежданное порывистое движение, вернулись на прежнее место. Туда, где продолжались более важные и значительные для их обладателей события. К бурому сгустку на сером боку камня, лежащего рядом с головой мертвеца… К подергивающемуся лицу его убийцы, прикованные к земле взгляды не поднимались.

Еве же очень захотелось впасть в состояние страуса — не видеть и не слышать ничего из того, что уже произошло и чему еще только предстояло вот-вот произойти здесь.

— Что вы себе позволяете? — тяжелую тишину, до того прерываемую лишь смешками и короткими фразами доносящимися из трех групп по краям толпы, внезапно нарушил визгливый, не слишком твердый, но достаточно громкий женский голос из самого её центра. — Немедленно прекратите это!

Подчеркивая свою полную непричастность к прозвучавшей реплике, толпа быстро раздалась в стороны, демонстративно отделяя себя от источника шума, который сразу же с искренним интересом начали высматривать представители сразу всех трех пугающих людей сообществ.

Через несколько мгновений в центре образовавшегося пятачка осталась стоять лишь одна, прикрывавшаяся руками женщина.

Немолодая, высокая и полноватая. В целом пожалуй приятной внешности, но с излишне крепким волевым подбородком и хищным ртом, портившим всю картину. С красивой и явно искусственно сделанной грудью, солидным жировым запасом на дряблом животе и множественными растяжками на бедрах, особенно заметных на её смуглой коже. Видимо дама блюла здоровье и периодически усиленно худела…

Виновница шума растерянно оглянулась по сторонам, но тут же взяла себя в руки и тряхнув седеющими у корней каштановыми волосами, набрав воздуха в грудь, еще громче продолжила:

— Подобные действия недопустимы! Я, как начальница седьмого отдела департамента… — здоровенная каменюга глухо, но достаточно громко ударила прямо по центру её груди. Второй камень, поменьше — прилетел со стороны гвардейцев и ударил куда-то в голову.

Женщина сдавленно охнула и размашисто опрокинулась на спину со всей высоты подломившихся, длинных и крепких, начинавших оплывать целлюлитом, но все еще привлекательных ног. С костяным стуком приложилась затылком о лежащий сзади неё валун. Дернувшись и раскинув руки, затихла…

— Жива дамочка, — констатировал подскочивший почти сразу же следом за камнем, плюгавый Кермит, приложив длинные, тонкие и такие же суставчатые как ноги, пальцы к её шее и после быстро ощупав кости черепа женщины, — Сомлела только немного. Ничего — отойдет, кляча вислозадая! "Начальница департамента"! — издевательски осклабившись щербатым ртом, цыкнул зубом он, словно подводя итог произошедшему только что инциденту, а заодно карьере и всей прошлой жизни лежащего без сознания тела.

— Вот и хорошо, — вслед за разболтанным, продвигаясь мимо еще более раздавшейся в стороны толпы, к её центру, впереди всей своей арестантской команды, прокомментировал Гриф своим заржавелым голосом, — Под себя её заберу. Такие бабы-кони, с норовом — меня заводят.

— Значит, теперь главное, — буднично, даже не повышая тона, без паузы продолжил он, остановившись точно посередине толпы, — Нет здесь больше ни начальников департаментов, ни командиров, ни властей! Теперь вы все — пассажиры нашего корабля. Уяснили?!

— Пиратского! — дурашливо захохотал все тот же Кермит.

— Меньше шелести, сказал! Утомляешь своей суетой. — тихо, но так что, снова услышали все до единого, с ленцой произнес глава заключенных. — Но по сути, этот не слишком приятный внешне юноша, прав. Теперь только нам решать: кому что делать, как жить, что мы можем себе позволить, а что пока не очень интересно…

— И нам тоже, — совершенно не стыдясь своей наготы, видимо даже нешуточно гордясь своим мужским достоинством и выпячивая его, с вызовом встал в нескольких шагах напротив него — бритый налысо огромный тириец, с круглым смуглым лицом, с маленькими глазками, сросшимися на переносице густыми черными бровями и плоским, словно вдавленным носом.

Хотя даже на Евин, не слишком искушенный взгляд: гордиться тем, что находилось у него ниже пояса — тирийцу особо не стоило. Если же смотреть сугубо с художественных позиций — пропорционально остальных впечатляющих габаритов гиганта — его стержень так и вовсе представлял довольно неказистое и нелепое зрелище. Где-то даже жалкое и смешное.

В целом же — варвар впечатлял и даже поражал своей монументальностью. Могучий, здоровенный, обезьяноподобный, с мощным волосатым торсом, столбоподобными ногами и пугающими своей толщиной мускулистыми ручищами, перевитыми толстыми жилами.

— Не стану даже спорить с этим, южный брат. — совершенно спокойно, как к должному, отнесся к заявлению могучего гиганта, глава арестантского сообщества.

Обезьяноподобный удовлетворенно кивнул, с шумом втянул широким ноздрями горячий воздух и неторопливо обвел пристальным взглядом анаконды замершую толпу людей, боявшихся даже дышать. Недолго постояв в молчании, все также совершенно нисколько не смущаясь своей наготы, двинулся в направлении Евы, Лорда и Элен.

Наконец-то добравшаяся до сестры Брен, раненой горгульей больно вцепилась ей в руку чуть повыше локтя. Дернула в сторону, пытаясь убрать за себя… Забыв о своей привычной трусости — старшая сестра пыталась защитить младшую. Ева торопливо и признательно улыбнулась ей и тут же метнулась глазами назад. К Виктору, страшному гигантскому тирийцу и неумолимо сокращавшемуся между ними расстоянию…

Сдавленно похрустывая песком под тяжелыми шагами, гигант приближался.

Его плоское и широкое, лоснящееся от пота лицо было бесстрастно и безмятежно.

Только маленькие бусинки кабаньих глаз были внимательны и говорили о том, что внешне спокойный тириец не упускает ничего из происходящего вокруг, контролируя каждое движение. Как свое, так и всех окружающих.

На дороге у гиганта, как и по обеим сторонам от него было совершенно пусто. Безмолвно и быстро расчищаемый толпой коридор был широк и свободен. Смотреть на тирийца не осмеливался никто.

Поспешно отодвигаясь в сторону, люди лишь бросали короткие взгляды в сторону трех «одетых» счастливиц и мужчины, стоящего впереди них. Еве показалось, что в некоторых из поглядывающих на их компанию глаз, помимо интереса нет-нет, да и мелькало что-то весьма напоминающее злорадство. Ведь именно к ним, сейчас так выгодно выделяющимся на общем фоне, направлялся этот страшный человек… Впрочем на глубокое осмысление людских эмоций у неё не находилось ни времени ни желания. Сейчас Еве было страшно, как никогда прежде. Еще страшнее, чем совсем недавно в камере для перемещения. Гораздо. И хотя смуглый дикарь не озвучивал своих намерений — казалось очевидным и неоспоримым, что тириец движется именно к ним.

Над плато висело плотное, густое молчание. Словно темная предгрозовая туча в любой момент готовая разразиться ударом грома и сверканием молний.

Даже группы гвардейцев и арестантов затихли, скомкав ехидные фразочки и погасив гадкие смешочки.

Примерно на половине пути взгляд гиганта столкнулся со взглядом Виктора.