Без денег я не мог снять жилье и купить еду.

Вторая проблема, плавно вытекающая из первой: мое питание.

Первый день я честно голодал. А потом мой желудок взял вверх над разумом, и я пытался обманывать людей: заходил в ресторан или кафе, заказывал еду, притворяясь иностранцем и, съев обед, сообщал официанту, что забыл обменять свою валюту, значит, не могу заплатить фунтами стерлингов. Я расшаркивался в извинениях и просил сотрудника сопроводить меня до ближайшего банка, чтоб он мог удостовериться, что я действительно хочу обменять деньги и расплатиться, как и любой порядочный гражданин. Один раз официант отправил со мной менеджера, от которого я потом убегал, пытаясь как можно скорее затеряться в потоке людей. Второй раз мне не повезло: меня уличили в обмане, пришлось мыть посуду в течение всей смены. В третий раз я сделал вид, будто забыл деньги дома, но готов перевести их на счет заведения через час. Мне предложили выписать чек, а я понятия не имел, что это значит и прежде чем меня снова выведут на чистую воду, подумал – лучше ретироваться. Вышел будто бы покурить, и сбежал.

Затем я стал воровать еду в супермаркетах. Но она была настолько отвратительной, что я, несмотря на свой голод, не мог её есть. Чем вообще кормят этих людей? Будто не пищевые продукты, а отходы канувшей в лету тяжелой промышленности.

Моя третья проблема: бытовые трудности. Ну да, умывание в вокзальных туалетах, никакой возможности принять душ и, конечно, отсутствие сменной одежды. Я, кретин этакий, должен был захватить чемоданчик с вещами. И неважно, чтобы там себе подумали солдафоны.

Четвертая проблема: у меня не было документов.

Кажется, паспорт здесь решает все. Это я узнал, наблюдая за пассажирами вокзала. У нас, опять же, для таких случаев есть чип, встроенный под кожу…

Я мирно дремал на скамейке в парке, пока не почувствовал, как кто–то тормошит меня за плечо.

– Эй, парень, очнись! – над моим ухом раздался недовольный мужской голос.

Я открыл глаза, поднял голову. Человек в форме. Полицейский.

– Да?

– Напился и не дошел до дома? Документы!

– У меня с собой их нет, – ответил я.

Полицейский нахмурился: то ли из-за моего акцента, то ли потому, что я не мог предъявить ему бумажное удостоверение. Документы у меня есть, да только у полицейского нет считывающего устройства.

Я сел, опустив голову. Человек в форме стоял рядом со мной, и словно не знал, что делать дальше.

– А на вид приличный парень. Не напивайся так. Найди себе работу. Навести маму. Давай, марш домой, – проговорил он, зачем–то хлопнув меня по плечу.

– Большое спасибо, – кивнул я, поднимаясь, и направился прочь. В который раз меня здесь принимают за пьяницу и бездельника!

И надо же было сегодня утром заявиться в парк этому индюку-полицейскому! Теперь я не смогу тут ночевать: если меня поймают повторно, на мою голову обрушатся еще с десяток проблем.

Конечно, всегда можно сбежать в другое время, да только неизвестно, куда меня выкинет.

Пятая проблема: полная растерянность.

Идя по мосту, я небрежно вертел в руках клевер, словно он – не величайшее изобретение всех времен и народов, а так, безделушка. Я, человек из будущего, знания которого, возможно, превосходят знания всех ученых этого века, болтаюсь без дела и ночую на улице.

Я мог бы продать свои знания этому государству, или мог бы продать им клевер: даже несовершенный, он бы свел их с ума, уверен. Я мог бы возглавить какой угодно исследовательский центр. И в своем времени я был не последним человеком в иерархии, так что уж говорить об этом отсталом столетии! Я бы вознесся на вершину. Но на что я способен в действительности? Предположим, как-нибудь я сумею попасть к их военным, продемонстрирую им работу клевера, и они этой машиной заинтересуются, однако у меня нет никакой гарантии безопасности. Ведь здесь я – никто. Они будут вольны сделать со мной что угодно. Может, начнут ставить эксперименты. Разумеется, подобная перспектива не устраивала меня.

Напоследок, шестая проблема: невыносимая скука и усталость.

Иногда мне казалось, что я вот-вот потеряю сознание, но я продолжал идти. Куда и зачем? Я мечтал о том, чтобы принять горизонтальное положение и нормально поспать.

Мне осточертел мой украденный путеводитель, но он, в сущности, был моим единственным развлечением. Порой я даже хотел начать беседу со случайным прохожим, но не знал, о чем говорить со здешними людьми.

Однако, несмотря на свалившиеся на мою голову трудности, я был твердо уверен, что не вернусь в свое время. Я мог бы попытаться, заявив потом военным и всем прочим: что-то пошло не так, я застрял где-то «между», с трудом вернулся обратно. Аппарат нуждается в доработке. Но, вполне возможно, эта ложь будет стоить мне жизни.

Нет, все в порядке, я выживаю, я непременно найду решение. Ведь у меня есть клевер, а я уверен: человек, изобретший машину времени, способен на что угодно.

Десять дней такого образа жизни в Лондоне лишили меня человеческого облика.

Был вечер, я сидел возле входа в гигантский торговый центр, надеясь, что кто-нибудь надо мной сжалится и подкинет мелочи на еду.

Я не ел уже два с половиной дня. Чувство голода затмило все прочее: стыд, усталость, страх. Да, я не был похож на человека, а только на какое–то обросшее голодное вонючее животное в грязном костюме.

Так я и сгину, храня в кармане величайшее изобретение, которое никому не принесет пользы, впрочем, и вреда тоже.

Я не боялся заглядывать людям в глаза. Не представляю, насколько жалким я выглядел; иногда лепетал «простите», но тут же, слыша собственный голос, сиплый от долгого молчания, затыкался.

Вот мимо прошла красивая женщина, держащая за руку свою дочурку. Женщина, заметив меня, скривила гримасу брезгливости, инстинктивно прижимая ребенка поближе к себе. О, если бы вы знали, кто я такой, и что могу принести всем вам! Вы стали бы поклоняться мне, будто я новый мессия, но сейчас вы лишь отворачивайте свои лица, и боитесь поделиться со мной и куском хлеба…

Кажется, я схожу с ума. Стряхнуть с себя эти глупые мысли. Все образуется, я выживу, непременно.

К вращающейся двери приближался молодой человек. Он двигался пружинящей походкой и, как мне показалось, насвистывал мелодию. На секунду наши с ним взгляды встретились. В его глазах я прочел негодование и жалость и, пожалуй, стыд. Ему стыдно, что я сижу здесь, в таком виде? Стыдно за меня?

Он быстро зашагал к входу, лишь бы не видеть меня больше. Наверное, то было мое воображение, или на лице парня я и вправду заметил усмешку?

Люди продолжали курсировать туда-сюда. Они тащили перед собой груженные разными деликатесами тележки, чтоб выложить покупки в багажник автомобиля, а затем, примчавшись в свои светлые и теплые дома, поужинать с близкими. Они заходили в торговый центр в предвкушении безмятежного времяпрепровождения, и только я, лондонский бездомный поневоле, мог на мгновение испортить их настрой своей грязной бородатой физиономией.

Вот еще один человек вышел оттуда, неся огромный пакет с едой. И вдруг я почувствовал запах свежей выпечки. Этот аромат доносился как раз из пакета прошедшего мимо человека. Я пригляделся, и узнал того парня, что посмотрел мне в глаза накануне. Все, я так больше не могу.

– Молодой человек! – окликнул я его.

Он обернулся, чуть нахмурил брови. Словно замешкался, но все же подошел ко мне ближе.

– Простите, что так бесцеремонно тревожу вас. Прошу, помогите мне, – слезно начал я, нисколько не притворяясь.

– Эмм… а чем? – он наклонил голову вбок.

– Я не ел уже два дня, – выдавливаю ухмылку.

– Вот как. Мне очень жаль. Сейчас, – он вздохнул и полез в карман куртки, наверное, за деньгами. Однако, к моему разочарованию, парень извлек пачку сигарет, вытащил одну, и протянул мне.

– Я не курю. Я хочу есть, – протянул я.

– Откуда ты?

– Что?

– Откуда ты сам? Зачем тебя занесло в Лондон, а? Слышу ведь по акценту, что не местный. Этот город не всем дает шанс, знаешь ли.