«Ну, этим мы будем вместе с Иринкой наслаждаться! – подумал Лева, и ему вдруг стало ужасно скучно без своего маленького Жучка. – Хорошо бы повидаться с нею!»

– О чем ты так задумался, Лева? – ласково спросила бабушка, положив руку на его плечо.

– А вот мы сейчас развеселим его! – засмеялась Лиза и с сияющим лицом выбежала в сад.

На большой дороге уже виднелись голубое платье Милочки и высокая сухощавая фигура Кокочки Замятина в белом кителе.

– Бабушка! – тихонько проговорил Лева, прижимая к губам руку старушки. – Вы не рассердитесь, если я на часочек уйду теперь?

– В овраг?

– Да, в овраг!

– Ну, беги, беги, там рады будут! – улыбнулась Прасковья Андреевна. – Да смотри только по дороге с гостями не повстречайся – задержат. Пройди лучше через мою комнату, она во двор выходит.

Лева еще раз прижал к губам руку бабушки и быстро прошел в ее комнату.

Летний жаркий день медленно догорал, заходящее солнце золотило верхушки деревьев, и в его розовых лучах и небо, и речка, и сад Снегурочки – все казалось розовым.

Иринка сидела на своей дерновой скамейке, окруженная высоким тмином, и в сиянии этой вечерней зари сама походила немного на большой полевой цветок.

Девочка сидела печальная, уронив руки на колени. У ног ее валялся большой букет белых ромашек, сорванных для Левы, которые ей так и не удалось преподнести ему.

Другие встретили Леву и теперь, вероятно, сидят с ним и разговаривают… Милочка, Замятин, только ее, Иринки, там нет, она посторонняя, сказала мама… помешать может.

Крупные слезы навернулись на глаза девочки и повисли на длинных ресницах.

Но, боже, что это? Уж не показалось ли ей?.. Чьи-то быстрые шаги… неужели сюда? Да, сюда… шаги приближаются… И вдруг в конце лужайки промелькнула знакомая гимназическая фуражка!..

– Ау! Черный Жук, где ты?

– Лева! – слабо вскрикнула Иринка и почувствовала вдруг, что не может бежать – ноги не слушаются. – Лева!

Лева уже стоял около нее.

– Иринка, ты плачешь? О чем? – Он с беспокойством вглядывался в личико девочки, мокрое от слез. – Жучок мой, о чем?

– Нет, нет, я не плачу, это только так… – силилась скрыть свое волнение Иринка. – Я, видишь ли, хотела встретить тебя и большой букет приготовила, а мама… мама… сказала, что я помешаю… я посторонняя…

И вдруг, не выдержав долее, девочка расплакалась.

– Ну полно, полно, Жучок! – утешал Лева. – Я все время скучал по моей Иринке и видишь, не вытерпел и сам пришел за тобой. Пойдем к нам, ты мне поможешь мои вещи разобрать. А в чемодане у меня есть и для тебя кое-что, я привез тебе в подарок сказки Андерсена и уж знаю, что угожу тебе этой книгой! Ну, перестань же, перестань плакать, а то я буду думать, что ты вовсе и не рада меня видеть!

Иринка перестала плакать и на минуту устремила на него все еще влажные, но уже радостные глаза.

– Лева! – сказала она вдруг серьезно. – Ты похудел и такой бледный стал, ведь это пройдет, ты поправишься, Лева?!

«Точь-в-точь как бабушка!» – невольно подумал Субботин и крепко прижал к губам смуглые маленькие ручки.

– Разумеется, поправлюсь, Черный Жучок, будем вместе в лесу гулять, рыбу ловить, вот я и поправлюсь. А теперь пойдем к твоей маме и объявим ей, что, несмотря на ее запрещение, я все-таки увожу тебя или, вернее, даже уношу с собой.

И Лева по старой привычке высоко-высоко поднял над головою развеселившуюся девочку и затем, смеясь, осторожно усадил к себе на плечи.

– Ну, едем, значит! Держись крепче, Черный Жучок! А букет-то, где же букет твой!? – внезапно вспомнил юноша и остановился… – Ведь ты его для меня собирала. Я хочу букет с собой взять!

– Вон он там, у скамейки валяется! – указала Иринка и покраснела. – Я его с досады на землю бросила!

– Ну уж это совсем, совсем нехорошо, сударыня! Подарок мой да вдруг на землю швырять! – шутя ворчал Лева и бережно поднял цветы. – Извольте теперь, сударыня, эти цветы сами нести в наказание, а я понесу вас.

Иринка звонко засмеялась и высоко подняла свой букет над головою Левы.

Оба друга направились к Дарье Михайловне.

Между тем на балконе у Субботиных собралось целое маленькое общество: Милочка Назимова, Кокочка и еще несколько молодых людей и девушек, знакомых Лизы.

Кокочка стоял в дверях балкона и, сильно жестикулируя, что-то напевал своим красивым баритоном, должно быть, что-то смешное, так как голос его то и дело заглушался взрывами веселого хохота.

«Ах как скучно!» – подумал Лева, подходя к даче вместе с Иринкой.

Юноша надеялся, что Назимовы из деликатности долго не останутся и к тому времени, как он вернется, их уже не будет, а между тем оказывалось, что еще и новые гости подоспели.

– Иринка, пойдем ко мне! – предложил он. – Нужно наши цветы в воду поставить!

Они прошли в его комнату задним крыльцом, минуя гостей.

Лева достал в кухне большую кружку воды, сам подровнял и подрезал букет и затем торжественно поставил его у себя на письменном столе, под картиною Иринки.

– А я-то и не поблагодарил тебя за нее! – проговорил Лева с улыбкой, нагибаясь к девочке.

Иринка подняла к нему счастливое личико, и Субботину в первый раз бросилось в глаза, как прелестно было оно – смуглое, тонкое, с такими большими лучистыми глазами.

«Какой красавицей, однако, обещает сделаться со временем моя Чернушка! – с гордостью подумал юноша, и ему вдруг стало досадно, что она и на самом деле не его родная сестра. – Вот ведь уедем теперь… расстанемся навсегда, быть может… что-то с нею будет потом?..»

– Черный Жук, ты скорее учись, – проговорил он совсем неожиданно. – Зимою мы переписываться будем! Хорошо?

Но девочка не слыхала его вопроса, она была занята другим.

– Цветок, какой чудный цветок! Кто тебе дал?! – с удивлением воскликнула Иринка, увидев на ковре пунцовую розу Милочки и теперь бережно поднимая ее с пола.

– Ах, это Назимова вздумала награждать меня, когда я проезжал мимо их сада… – равнодушно ответил Лева. – Сунь его в воду, голубка, и пойдем, мама и бабушка ждут нас.

– Мил… – начала было Иринка и вдруг остановилась.

– Ну да, Милочка, оставь это, идем же!

Но девочка не двигалась с места и, опустив ресницы, продолжала мрачно вертеть цветок.

– Поставь же в воду, говорят тебе, Иринка, и идем скорей!

– Я не стану! – проговорила она наконец, сердито швыряя розу на стол.

– Черный Жук, а Черный Жук, да никак ты сердишься?! – расхохотался юноша. – Ну о чем тут говорить, не хочешь опускать в воду цветок – и не надо, и я не хочу, значит, брось его опять на пол, если желаешь, и пойдем.

Лева направился к двери.

– Тебе не жаль его? – спросила Иринка.

– Ничуточки даже, ты ведь видишь, он валялся на полу, я совсем и забыл о нем. Должно быть, из петлицы выпал, когда я к обеду переодевался!

– Из петлицы? Значит, она тебе в петлицу вдела его?

– Ну да, в петлицу, так что же? Чудачка ты этакая, право!

– А если так, то и я в петлицу хочу! – быстро проговорила девочка и, выдернув из своего букета одну ромашку и немного куриной слепоты, приподнялась на цыпочки и начала старательно продевать их в петлицу Левы.

– Мне не достать, ты такой высокий, сядь на стул, – приказала Иринка.

– Извольте, извольте, сударыня, могу и сесть, и даже на колени встать, если желаете! – смеялся юноша и шутя опустился на одно колено.

Иринка с большой важностью засунула в петлицу пучок куриной слепоты и затем, видимо, очень довольная, объявила, что теперь они могут идти к бабушке.

На балконе гости уже давно поджидали Субботина.

– А вот и наш принц-невидимка, mesdames! – весело проговорила Лиза, увидев брата.

– Где это вы так долго пропадали, принц-невидимка? – напустилась на него Милочка. – Нечего сказать, хорош тоже, не успел приехать, как и сбежал сейчас!

– Где пропадал, еще спрашиваешь, – дразнила Лиза, – известно где, разве не видишь Чернушку, даму сердца его?!