Капитан и бортинженер вынули из гнёзд каждый КРАП – продолговатый матово-серый цилиндр – осмотрели и вставили обратно. Последний в руках у капитана разломился пополам.

– Вот, теперь пять… – сказал Амбурцев.

– Треснутый был.

– И эти не очень-то надёжны.

– Понятно. Удар перенесли.

– Пойдём на пяти. Разгоняться сторожно, медленно… И тормозить. Опять задержка.

– Дьявольщина…

– Что ж ты запасных с десяток не держал?

– Да ну, командир…

Катализаторы были очень дороги и дефицитны. Их старались беречь, в эксплуатации не перегружать. Тиму почти всегда удавалось иметь запасные КРАПы, но это не казалось столь уж обязательным.

– В станции их не нашёл? – насмешливо спросил Амбурцев. Хозяйственный Тим уже много чего нашёл в станции.

– А на чёрта они там-то? – уныло отозвался бортинженер.

– Ладно, пошли. Тут всё ясно.

Напоследок Тим обвёл взглядом помещение. У стены стояла прислонённая панель – крышка блока регуляторов. Настройка этого блока была делом тонким и долгим, и инженер пока что не закрывал его… Но сейчас ему показалось, что крышка стоит не вплотную к стене. Он подошёл, заглянул за неё – и ошеломлённо замер.

– Что там? – спросил, подходя, Амбурцев. Тим только молча кивнул вперёд.

У стены, скрытые до поры до времени панелью, стояли в ряд серые цилиндры катализаторов.

Их было ровно четырнадцать. Судя по виду, они ещё не были в работе.

– Ну-у-у, инженер у меня! – восхитился Амбурцев. – Ну, молодец…

– Командир, честное слово! Не было их!

Они посмотрели друг на друга. Капитан ехидно прищурился.

– Ты их приволок на корабль семь лет назад. В качестве, так сказать, приданого. Спрятал и намертво забыл.

Он взял один КРАП, повертел перед глазами. Подал бортинженеру:

– Посмотри фирму. Откуда они?

– Нам обычно екатеринбургские попадают. Иногда лунные, Арзахель… Что такое? Нет фирмы!

– Обсыпалась. За семь-то годиков…

– Командир, на них ещё и декоративной насечки нет!

– Тогда проверь их на всякий случай.

– Проверю. С пристрастием…

…Капитан долго не мог заснуть. Слишком просто всё и слишком невероятно… Одно дело – мечтать и спорить с ребятами. Смотреть сны. И совсем другое – когда наяву тут, за порогом пришёл и стоит кто-то. Амбурцев подначивал своего бортинженера, но сам, конечно, знал, что этих КРАПов раньше на корабле не было.

И уже случались в его жизни ситуации, казалось, требовавшие столь же простых и невероятных догадок – а потом всё развязывалось самым глупым и банальным образом… Кто знает? Может, и сейчас так.

Но бывали же и долгожданные встречи, к которым он оказывался не готов.

Утопая в повседневной суете, мы порою тупеем и отвыкаем от Мечты. Мы даже, вместе с дураками, начинаем смеяться над ней, полагая это хорошим тоном. А судьба между тем делает иногда странные подношения, которых не хотим понять – нам некогда. Отмахиваемся от них, стараемся забыть – чтобы не отвлекали от текущих, разумеется, очень важных дел. Древние римляне заметили: покорного судьба ведёт, упрямого тащит. Но мы сплошь и рядом доводим до того, что судьба, оскорблённая нашим неразумием и неверием, перестаёт нас тащить. И швыряет на глухие, окольные тропы. И мы бредём по ним, скользя в грязи, расшибая пальцы ног о камни и корни деревьев. И завидуем тем, кто проносится где-то рядом, по ярко освещённой трассе Мечты.

А отвергнутые нами подарки не забываются – лишь отступают в подсознание, и всю жизнь напоминают о себе, тревожа и мучая.

Два пилота и бортинженер сидели в коридоре на выступающем кожухе трубопроводов. Через несколько минут пора было сменять Мориса в центральном посту. Фарнзуорт уже хотел идти, но Амбурцев остановил его.

– Подождите, Эдвин. Пусть дежурит до конца, дисциплину чувствует…

– Меня вчера наши дамы насмешили, – сообщил Тагрин. – Хотел рассказать, да КРАПы с толку сбили. Откуда взялись?

– Не отвлекайся, – подтолкнул Амбурцев. – Что дамы?

– Приняли нас с Эдом за инопланетян. РБЗ никогда не видели. Мы же работали в реакторной. А Марии вздумалось осматривать помещения. Ну и подняла переполох. Ленку с места сорвала…

– А Лена разве не знает?

– Так она же не по двигателям специалист.

– Много болтаем в кают-компании про инопланетян, – иронически объяснил Амбурцев. – Хотя сами в них не очень-то верим. Так?

– Ну, может быть… – признал Тим.

Фарнзуорт ушёл. Минуты через две мимо них деловито прошагал Морис, на ходу улыбнувшись и качнув ладонью.

Инженер отправился в агрегатную, настраивать регуляторы. Капитан пошёл в станцию.

Он уже много раз проходил по этим коридорам – прямым, коленчатым, плавно изогнутым, отделанным зеленоватыми и сиреневыми панелями. Открывал двери со скруглёнными углами. Проводил рукой по столам, шкафчикам, сиденьям и подлокотникам кресел, по корпусам приборов и футлярам кассет. В принципе, на всём должна была лежать пыль. Но она мало где обнаруживалась… Он знал, что Тим и Морис, а тем более Фарнзуорт, не склонны без дела бродить по пустой станции. Пассажиры – те откровенно побаивались. «Не станция, а какой-то замок с привидениями» – выразилась Лена в кают-компании.

Кто-то ещё тревожил станционную пыль.

Иногда ему чудились шорохи, лёгкие шаги, тихие голоса. Он не торопился устремляться на звук, шёл медленно, чётко постукивая подошвами ботинок. Помещения осматривал внимательно. И почти всегда чувствовал тот же странный запах, что и в первый день, когда зашёл в библиотеку станции. Нечто жаркое, южное. Цветы? Фрукты? Море?

В станции тоже имелся пост управления. На экране обзора капитан видел свой корабль. Думал рассеянно: куда же тебя занесло, «Сибэрд» – «Морская птица». Птица космических океанов…

Само собой разумелось, что инозвёздные гости, наткнувшись в районе пояса астероидов на крупный искусственный объект, должны были высадить группу исследователей. Или разведчиков. Этот вопрос был ясен. Но вставал другой, во сто крат сложнее и мучительнее: что я должен делать?

И кажется, решение уже приходило. Неуютное, тяжёлое. Он не знал стремлений и целей тех, чьи тихие шаги и голоса слышал в станции. Зато их возможности он чувствовал… Также Амбурцев не хотел и раскола в своём экипаже, но это было не столь значительно.

Среди грузов, которые везла «Сибэрд», имелась чудовищной силы бинарная взрывчатка для планетологов Европы и Ганимеда. Полутора килограммов её хватило бы, чтобы разнести станцию в пыль. Вместе с этими неведомыми существами, скрытными, умеющими проходить через запертые двери. Очень неприятно и подозрительно было то, что они таятся от землян.

В своё время дипломную практику курсант Амбурцев проходил в системе Юпитера, много общался с планетологами, и поэтому умел управляться с любой взрывчаткой. Простое дело: на станцию, в какой-нибудь мало посещаемый уголок, пронести бинарные компоненты, желательно двумя отдельными «рейсами». Аккуратно залить их в разные полости мины, настроить таймер, нажать исполнительную клавишу… У планетологов, конечно, это всё проделывают роботы. Затем вернуться в корабль и отойти на десяток километров. Через назначенное время таймер разрушит перегородку между компонентами, жидкости хлынут навстречу друг другу и, даже не успев толком перемешаться – рванут… И эти, неведомые, опасные, ничего не успеют понять и почувствовать. Мгновенно обратятся в ничто…

Выбор прост. На левой чаше весов – безопасность Земли, на правой – жизнь нескольких пришельцев, явившихся неизвестно откуда и, главное, неизвестно зачем.

Но они сами давно бы могли взорвать нас… – подумалось Амбурцеву. Или загубить каким-то иным способом. При их-то талантах… А они сделали добро. Но – скрываясь. А может, им просто надо, чтобы хозяева убрались побыстрее?

Ремонт заканчивался. Удалось «оживить» или заменить всё, кроме кормового тамбура и четырёх маневровых двигателей, потерянных безвозвратно – во всяком случае, до заводского ремонта. Чудесно обретённые КРАПы были протестированы и поставлены в обойму, система жизнеобеспечения восстановлена, проломы в корпусе заложены найденными на станции бронеплитами и заварены моль-сваркой. Проверяя манёвренность, Фарнзуорт произвёл перешвартовку корабля. В станцию теперь ходили через носовой тамбур.