– Погоди, – сказал Ярослав. Ему передалась тревога командира. Он вынул пеленгатор. Красная точка горела совсем не в той стороне круга, с которой стоял Дворец.

Артур склонился над прибором.

– Ну-ка, расстояние…

– Ого! Сто семьдесят четыре километра… Вот, сто семьдесят пять!

– Слава, её увозят!

Ярослав вскочил. Вслед за Артуром вбежал в тамбур.

С пулемётным хлопаньем инжекторов десантный катер вознёсся в небо и, быстро уменьшаясь, растаял над юго-западным горизонтом.

Ярослав смотрел в экранчик пеленгатора.

– Левее доворачивай, Артур!

– Расстояние?

– Сорок километров.

– Там лес появляется.

– Леса ещё не хватало…

День шёл к концу. Звезда Альзан опускалась, светила справа. Красная точка пеленгатора обошла центр круга, сместилась назад.

– Пролетели!

– Даю вираж.

Артур убрал скорость. Внизу у опушки леса приткнулся автомобиль.

– А машинка знакомая… – проговорил Ярослав.

В восьми сотнях метров от опушки была обширная, неправильной формы поляна. В центре стоял двухэтажный коттедж. Между краем леса и поляной местами виднелась тропа. Большую часть её скрывали кроны деревьев. Пеленгатор показывал, что объект медленно движется по тропе.

– Всё понятно, – сказал Артур. – Садимся за домом.

Афлюн свернул с шоссе. Знакомый просёлок вывел к опушке леса. Это была его земля. Два года назад он купил участок, включающий большую поляну, и выстроил коттедж. С тех пор этот дом повидал много весёлых встреч и шумных оргий…

Он откинул чёрный плащ. Бледная Инна полулежала, привалившись в угол. Афлюн вытащил её наружу.

– Идти можешь?.. Не можешь, одурела.

Взял её на руки и понёс. Он был достаточно силён и на этих полутора перебежках ни разу не остановился отдохнуть. В кронах шумел ветер. К этому шуму ненадолго примешалось какое-то знакомое частое хлопанье. Показалось, – решил он.

Нет, мало просто переспать с Инной. На ней надо жениться! Жена – небесная богиня, такие понты ничем не перешибёшь! Пусть все лопнут от зависти.

Из столицы придётся уехать, чтобы не нашли. Планета большая. Боги рано или поздно улетят… На свою звезду, как говорит Вовш, или куда там ещё.

Деревья расступились. Солнце тонуло за лесом. На экваторе сумерки наступают быстро. А справа и слева, шурша высокой травой, к нему подходили… те, кого он меньше всего ожидал тут увидеть.

У него подкосились ноги, и он, прямо с богиней на руках, сел на тропу.

– Спасибо, что принёс! – с ужасным акцентом съязвил штурман. – Так и держи.

…Ярослав, подходя, уже видел: вроде бы ничего страшного с Инной не произошло. Присел, тронул запястье.

– Так… Пульс хороший. Дышит нормально. Губки розовые…

Он достал биотестер, расстегнул на дочери одежду и, глядя в дисплей, дотронулся датчиком там и тут. Приподнял веки.

– Ну, что? – спросил Артур, нагибаясь и забирая Инну.

– Порядок. Просто одурманена.

Афлюн поднялся на ноги. Пилот, с Инной на руках, повернулся к нему – и врезал мощного пинка! Похититель вякнул, отлетел в сторону и покатился.

– Гол, – константировал Ярослав.

– Ладно, Слава. Не убивать же совсем. Допроси его.

Ярослав кивнул. Присел к музыканту, впился взглядом в глаза. Афлюн не выдержал.

– Я её не тронул, не тронул!

– Чем ты её охмурил? Дай сюда!

Афлюн дрожащей рукой протянул флакон с ваткой.

– Зачем ты её украл?

Взгляд штурмана был, как клинок меча. Соврать – невозможно.

– Жениться… – пролепетал музыкант.

– Что ж не женился?

– Не успел…

Ярослав фыркнул. Перевёл Артуру. Пилот нахмурился – но тут же расхохотался.

– Шустрые они, однако! И не скажешь, что вымирающие. Но ведь, насколько помню, в брак вступают по обоюдному согласию. Или у них не так?

Он понёс Инну к катеру. Обернулся.

– Ты, комедиант! Казанова хренов!.. Слава, переведи ему, пусть поднимается в корабль. Подвезём к автомобилю.

Местное солнце между тем зашло, и кругом стремительно темнело.

– Афлюн, – перевёл Ярослав. – Можете перелететь через лес с нами. Говорят, потемну в ваших лесах опасно.

Музыкант уже понял, что бить его больше не будут. И к нему вернулась обычная спесь и надменность.

– Это вы, чужаки, бегите на своерабль. Это вам здесь опасно. А я у себя дома!

Небесные пришельцы улетели. Афлюн не мог решить: ночевать в коттедже или сразу ехать обратно. Не хотелось в одиночестве бродить по большому пустому дому, переживая неудачу.

Или всё же остаться? Но к машине надо сходить. В багажнике осталась сумка с бутылями «Столичного крепкого» и закусками. Напиться – в самый раз… Если бы Инна, вынутая из машины, могла хоть как-то перебирать ногами, сразу бы захватил сумку с собой. А так понадобился «второй рейс».

Он шёл по тропе. Темнота и тишина нервировали. Вспомнились глупые шуточки друзей о Звере. И тем более, подумал он, надо выпить. Расслабиться…

И вздрогнул, услышав за спиной короткий яростный взрык.

Танхут прошёл мимо зеркала, небрежно поприветствовал себя. У окна в сад стояло его любимое кресло. Окно было открыто.

Правитель не опасался покушений. Кому это нужно?.. Он сидел расслабившись, закинув руку на спинку. Другой рукой время от времени бросал в рот земной миндальный орешек.

Никто, даже наследник Танволь, не смел беспокоить правителя в часы размышлений… Сегодня его занимала реформа управления. Мир захлёстывала неразбериха. Управление становилось всё менее успешно. Может, следует разделить типы деятельности по стимулам? Основная масса населения пусть работает в системе низменных стимулов. Другая система – возвышенных стимулов, в ней эффективна меньшая и лучшая часть общества. Этих людей надо освободить от чрезмерных усилий по обеспечению себя хлебом насущным, крышей над головой. Пусть без помехи, без досады творят новую науку, экономику, технику, искусство, литературу…

Сад привольно зарос травами, невысокими деревьями. Бесформенный прудик окружали кусты, усеянные гроздьями жёлтых цветов. Вода с тихим журчанием переливалась через деревянную запруду; ручей прихотливо извивался в травяных берегах… Танхут, сам себе в том давно признавшись, любовался этой еретической красотой. Всё равно лет через сто, сто пятьдесят любоваться ею будет некому.

Последние десятилетия жизнь на планете шла по инерции. Мир затопляла идеология умертвления. На что нам жизнь? провозгласили основатели идеологии. – Что в ней интересного? Всё уже было, всё известно. Нового ничего не будет. Цивилизация пришла к финалу. Хорошо ли затягивать агонию?

Танхут постепенно склонялся к тому, что умертвленцы правы. Он продолжал координировать и корректировать текущую жизнь планеты, следил за соблюдением закона, в нужных случаях давал отмашку полиции и воинам особых частей. Но – без всякого интереса. Чисто по инерции, по обязанности.

И всё же – когда, где надломилась траектория? Какой момент считать началом конца?

В прежние века старое государство Эгли, в котором особенное развитие получил накопизм, вырвалось вперёд в богатстве, науках и промышленности. Это позволило ему завоевать мировое господство. Тогдашний правитель не прозевал… Он и его наследники держали планету крепкой рукой. Иногда даже слишком крепкой. Блокировали развитие покорённых стран, перетягивали к себе учёных и изобретателей со всей Атмис. Неотступно выявляли и уничтожали ревнителей свободы, сепаратистов. Добились того, что вся планета заговорила на языке эглиш. И, наконец, отменили ставшие пережитком прошлого государственные границы. Главный город страны, Хинсета, стал столицей мира.