…Ушёл домой сын-художник, увёл внучку. Сочинитель остался наедине со своими досадами, стрессами и страхами, со своими фугасами. Спасение было одно: сесть за рабочий стол. Но вместо этого он взял таз с замоченным бельём и пошёл к стиральной машине. Быт заедал со страшной силой, грабил время. Ох, надо ещё как-то набраться решимости, разморозить холодильник…

Во время стирки он включил радио.

– …Наш препарат, – говорил задушевный женский голос, – самый комфортный и приятный. Да, у него сравнительно высокая цена. Но переход в лучший мир происходит совершенно неощутимо…

Сочинитель вполголоса чертыхнулся, щёлкнул обратно. Совсем забыл, что в это время все радиоканалы отданы умертвленцам. Идеологические обоснования, уговоры… Препараты, аппараты… Каждая компания рекламирует своё умертвительное средство как приятнейшее. А таково ли оно на самом деле? Никто же не возвращается, чтобы рассказать. Поэтому оно и не обязано по факту быть приятным. Главное – чтобы клиент выложил денежки. А когда средство проглочено, или вколото – уже поздно, уже не до претензий…

Снова вспомнился Афлюн – младший отпрыск. Он всегда был скрытен. Но средний сын как-то рассказал, что в классе Афлюна некая неизвестно откуда пришедшая учительница вела странный факультатив – живую этику. Неизвестно, что она на самом деле преподавала. Афлюна эта грымза особо выделила. Проводила возле его головы какие-то пассы, делала фокусы с шариком на ниточке. Шептала: «Ты не совсем человек…» Для чего надо говорить впечатлительному, нервному подростку, что он не совсем человек? А отец, увлечённый сочинением очередного романа, как-то пропустил мимо внимания эти дела. Не расплачивается ли он теперь за это нечаянное невнимание?

– Мя… – тоненько, почти неслышно простонал он… Всегда лишь этим ограничивались его жалобы высшим силам. Никто не мог догадаться, что скрыто за этим беспомощным «мя».

Нет прощения… Нет прощения…

– Я прикажу отвезти вас к прозрачному летающему куполу, – сказал Танхут.

– Благодарим тебя, правитель, – серьёзно ответила Инна. – Мы хотели бы пешком прогуляться по городу. Нам интересна ваша жизнь.

Танхут глянул чуть искоса.

– Как пожелаете… Днём в столице безопасно.

– О ты, правитель мира! Мы тебя видим и слышим.

– О вы, мои звёздные гости. Приходите ещё.

Астронавты не спеша шли по широкой прямой улице. Проносились узконосые «одноглазые» автомобили. На тротуаре иолантийцы, одетые в чёрное и серое, изредка – в белое, обгоняли, шли навстречу. Не было ни детей, ни стариков. Не было слышно голосов, даже если прохожие шли вдвоём-втроём. Неподвижные, безрадостные лица… Некоторые заходили в двери под вывесками.

– Магазины? – предположил Артур.

Они зашли. Пожалуй, это и был магазин. Товары тесно развешаны по стенам – прозрачный мешочек, а рядом карточка со знаками алфавита. Ценники?

Инна вычислила в небольшой толпе продавца.

– У вас не унесут что-нибудь со стены?

– Никому не нужно, – ответил продавец. – Муляжи. Еда здесь. – и он указал куда-то под свою длинную конторку.

Артур подтолкнул плечом Ярослава.

– Ну, что купим?

– Денег таких нет! – в тон отозвался штурман. – Пошли отсюда.

Они разговаривали по-русски. Местным языком владела Инна и чуть-чуть Ярослав.

Из магазина за ними вышли двое молодых мужчин. Весьма прилично одетых – как уже могли определить земляне. Более рослый из них был лыс. Голову через глаза охватывала белая пластиковая лента. Слепой? Но в следующий момент они разглядели напротив глаз прозрачные оконца, отформованные, как линзы.

– О вы, небесные боги! – обратился к ним тот, кто пониже, с волосами до плеч. – Видим и слышим вас.

– Мы разве боги? – ответила Инна. – О вы, незнакомцы!

– Мой брат не верит в людей на других звёздах, – заговорил высокий очкарик. – Скорее он признает существование богов.

– А вы сами верите? – спросила Инна.

– Я верю. Я занимаюсь наукой. Физик.

Они разговорились. Инна переводила. Молодые иолантийцы собрались в гости к своему отцу.

– К дому отца, – не то вставил, не то поправил длинноволосый Афлюн.

– Он полусумасшедший сочинитель, – сказал физик Вовш. – Но издаётся много, потому что его ужастики – самые ужасные. Не хотите познакомиться?

Они подошли к элегантной серой трёхколёске. Музыкант Афлюн сел за руль, остальные разместились на двух задних диванчиках. Афлюн сосредоточенно управлял машиной. Разговором владел старший брат. Его интересовал принцип, на котором летают звездолёты. Отвечал, в основном, Артур.

– О вашем подпространстве знаю, – говорил физик. – Мы его называем «скрытый уровень». А как перемещаетесь на близкие расстояния?

– Старой доброй ракетой.

– Гравитацию не используете?

– Для перемещения – нет. Но используем генераторы для создания искусственной тяжести на кораблях.

– Это можно сделать проще. Использовать центробежную силу. Корабль-волчок…

– Нет, это неудобно. И пилотам, и навигаторам…

Затормозили у подъезда четырёхэтажного белёного дома. Молодой водитель быстро что-то написал на карточке и отдал пассажирам.

– Мои адреса! И можете связываться по этим номерам. Мне тоже интересно, что за жизнь у богов на небесах. Считайте – приглашаю в любое время.

Земляне и физик вышли. Афлюн гуднул на прощанье сигналом и укатил.

– Он не хочет к отцу? – спросила Инна.

– Он отвык, – несколько загадочно ответил физик.

Поднялись на четвёртый этаж. Вовш нажал кнопку. Вспыхнул неяркий свет опознавателя. Послышался лязг замков. Открыл невысокий иолантиец с интеллигентным, нервным лицом.

– О вы, пришедшие! Прошу ко мне, – произнёс он звучным, почти вокальным тенором.

Усадив гостей в комнате, сочинитель принёс чашки с двумя ручками, большой кувшин, тарелочки с какой-то едой и корзину из матовой проволоки, полную нарезанных пластинок местного хлеба, такого же, как во дворце правителя.

– Смотри, отец! – сказал физик, когда хозяин, наконец, сел. – Ты не раз говорил: вот бы ко мне пришли инопланетяне, я бы их спросил, всюду ли так же, как у нас. Вот, изволь, инопланетяне перед тобой.

– Я вас узнал… Видел в телерепортаже. Меня зовут Гелон Хатран. Скажите ваши имена.

– Инна.

– Артур.

– Ярослав.

Сочинитель задумался, совсем по-земному взялся за острый подбородок.

– Что же сначала… Это так неожиданно. Путешественников положено спрашивать, хороша ли была дорога.

– Дорога была хороша, – улыбнулась Инна. – У нас быстрый и удобный корабль.

– Сильно ли отличается наш мир от вашего?

– Нет. Примерно как мы отличаемся от вас.

Сочинитель задумался.

– А скажите мне, уважаемые гости: есть ли в вашем мире радость? И если есть, откуда вы её берёте?

Земляне переглянулись. Заговорила Инна.

– Радость… Это дружба, любовь. Семья. Или когда удаётся то, что затеваешь. Когда узнаёшь новое и интересное. Когда уверен в себе и во всех окружающих. – Она помолчала. – Или на беспомощном излёте жизни, когда, казалось бы, всё закончилось, и ты сам в душе уже догорел, истаял – тебе вдруг приносят новую молодость[3].

– Радость, – шевельнулся Артур, – когда кругом друзья. Когда никто и ничто не подведёт – ни люди, ни техника, ни собственное тело, ни твои навыки и умения. Когда спасёшь друга или просто незнакомого человека… Слава, продолжай.

– Ну, дети, конечно. Домашние радости… И когда проложенный курс оказывается правильным. Когда повезёт выручить, вытащить из небытия другого человека. Или, будучи убит во враждебном и неустроенном веке, вдруг воскресаешь в прекрасном мире будущего. И, с помощью новых друзей, врастаешь в эту жизнь. И ещё – когда попал в беду, приготовился к смерти, но тут подоспеет друг…[4]